Ланселот поклонился и сделал шаг вперед, желая сказать учтивый комплимент, но поперхнулся, не найдя слов, и густо покраснел. Ростислав испытывал то же самое. Он стоял неподвижно и молча смотрел на Марину, но сердце его колотилось как во время сражения с псауком.
— Ну, что же вы? — сказала Марина. — Идемте, нас ведь ждут!
Они спустились в ресторан и сразу же увидели Леопольда, разговаривающего у стойки с лысым человеком в фартуке и черной футболке, сильно перепачканной красками. Оба сидели спиной ко входу, весело смеялись и поэтому не заметили сразу Марину и ее спутников.
Ростислав услышал обрывок их разговора:
— Или вот еще был случай, — говорил лысый. — Подрядились мы в одном доме культуры делать бронзовое литье для отделки зала. Ну, смотрим — высота шесть метров, кто туда полезет проверять? Взяли упаковочный пенопласт, вырезали на нем всю эту отделку, бронзовой краской покрасили, прилепили под потолком и докладываем — готово!
— А получили как за бронзу?
— Ну конечно!
Леопольд и лысый расхохотались и вдруг увидели Марину.
— А! Привет, привет! — сказал Леопольд. — Присаживайтесь.
Лысый поднялся со своего места и, удивленно глядя на Марину, стал поспешно вытирать руки фартуком.
— Это Касьян, — представил его Леопольд. — Художник на все руки. И оформитель, и декоратор, и портретист и аферист… То есть я хотел сказать, — офортист или как оно там?
Лысый махнул на него рукой и сам обратился к Марине:
— Я в восторге, мадемуазель! Могу вам сразу сказать — вы произведете у нас переворот!
— Какой переворот? — не поняла Марина.
— В моде, разумеется! Это же прелестно! Особенно вот эти брюки с заклепочками… Поверьте мне, как специалисту, — пройдет совсем немного времени, и мы все, как один, выйдем на улицу в таких брюках. Какой шик! А расцветка! А фактура! А эта элегантная потертость на швах! Я вижу, у вас тонкий художественный вкус.
Марина порозовела.
— У нас многие так ходят, — сказала она.
— Не может быть! А впрочем, конечно. Ведь это чудо что такое!
Сказав это, Касьян раскланялся с рыцарем и Ростиславом, но взгляд его то и дело возвращался к Марининым джинсам.
— Ладно, — сказал Леопольд. — Хватит трепаться. Ты видишь, люди с голоду помирают! Ужинать пора.
Касьян извинился, сказал, что еще подойдет попозже, и отправился в дальний конец зала, где принялся колдовать над кусками фольги и отрезами ткани, декорируя стену под уголок морского дна. Путешественники и Леопольд расположились за столиком неподалеку.
Ужин оказался превосходным. Марина и Ростислав ели и нахваливали. Расторопность и вежливое внимание официантов заставили оттаять даже Ланселота, который после недоразумения со швейцаром был настроен несколько скептически.
— Хорошо тут у вас! — сказала Марина, потягивая через соломинку ледяной фруктовый сок.
— Хорошо? — переспросил Леопольд и криво усмехнулся. — Хорошо-то оно хорошо… если не дурак. Да еще если люди верные рядом. А в одиночку — пропадешь!
— Совершенно справедливо, — сыто отдуваясь сказал Ланселот. — Друзья — вот главное наше достояние!
— Во-во, — кивнул Леопольд. — Друзья — это да, достояние.
К столику снова подошел Касьян.
— Ну, как вам здешняя кухня? — спросил он.
— Она превосходна! — за всех ответил Ланселот. — И вообще, здесь очень мило…
— Марина, — продолжал Касьян, — мне бы хотелось услышать ваше мнение о моей работе. Может быть, совет или замечание, словом — окиньте это свежим взглядом. А то здешняя публика воспитана на такой, знаете, халтуре…
Марина улыбнулась ему и посмотрела на стену.
— Мне нравится, — сказала она. — А вот там у вас, где голубой фон, это корабль?
— Да, затонувший корабль. Между прочим, доски на переднем плане настоящие. И сундук. Видите, он развалился, и золото высыпалось прямо на дно. Совсем как настоящее.
— Мм-да, — задумчиво произнесла Марина. — Но, по-моему, серебро было бы лучше… Или хотя бы серебряный кувшин, чуть в стороне… Понимаете, серебряное на голубом… это смотрится.
— Как-как? — Касьян ухватил себя за подбородок и прищурился на стену. — Ах ты, черт возьми! — пробормотал он. — Вот оно! Ну, конечно же, серебряное на голубом! Ах я осел!
Он снова повернулся к Марине, и в глазах его играло веселое изумление.
— Поразительно! Слушайте, это же поразительно! И как же… Ну, вот что: имейте в виду, я вас первый открыл. Вы будете иметь успех. И какой успех! Ого! Сегодня же мы едем на телевидение. Сейчас же!
— На телевидение?! — глаза Марины расширились. — Но я… мне… видите ли, у нас мало времени, да?
Она повернулась к Ростиславу и умоляюще посмотрела на него.
— Дело в том, что нам нужно торопиться, — сказал тот. — Мы разыскиваем своих друзей…
— Ха-ха! — рассмеялся Касьян. — А я вам что предлагаю? Неужели вы знаете более надежный способ кого-либо разыскать, чем выступление по телевидению? Ваши друзья увидят Марину и моментально найдутся!
— Он прав! — воскликнул рыцарь.
Марина сияла от счастья.
— Я только оденусь и возьму машину, — сказал Касьян, снимая фартук. — Через десять минут жду вас у подъезда.
— Ой, — забеспокоилась Марина, когда он ушел. — Я тоже зайду к себе в номер. Мне нужно поправить прическу. Вы не скучайте, мальчики, завтра я вам все расскажу.
Она поднялась со своего места и упорхнула.
Леопольд посмотрел ей вслед, затем подмигнул Ростиславу и Ланселоту.
— Вот что, ребята, неплохо бы и нам поразвлечься, а? Как насчет того, чтобы сходить в одно приличное место? Народ там дошлый, с понятием. Про своих порасспрашиваете, может, и найдется следок…
Ростислав сразу согласился, рыцарь не возражал, и было решено выступать немедленно.
— Только ты это, — шепнул Леопольд Ростиславу, — меч-то свой возьми на всякий случай.
— Зачем? — удивился Ростислав.
— А на всякий случай. У нас тут люди, знаешь, разные попадаются, может, и пригодится… Да и не стоит в гостинице такую вещь оставлять…
Огромный зал с белыми колоннами был полон народу. Рыцарь и Ростислав с трудом продвигались сквозь толпу вслед за Леопольдом. В шуме и суете никак нельзя было понять, чем занимаются все эти люди. Они говорили все разом, спорили о чем-то, кто-то кого-то уговаривал, некоторые ругались.
В одном месте внимание Ростислава привлекла странная сцена. Маленький тщедушный человечек вертел в руках ботинок, тщательно его разглядывая и словно бы даже принюхиваясь к чему-то. Над ним с угодливой улыбкой склонился наголо остриженный верзила.
— И сколько у тебя таких? — спросил наконец маленький.
Верзила изогнулся еще больше и вполголоса произнес:
— Полторы тысячи пар.
Маленький плюнул на пол.
— Ладно! Беру!
И они ударили по рукам.
— Идите-ка вы, братцы, пожалуй, на галерею, — сказал Леопольд своим спутникам. — А то еще потеряетесь тут в толпе. Идите, я пока сам справлюсь, а потом вам расскажу, что и как.
Ростислав и Ланселот согласились и стали выбираться из толпы. Они уже поняли, что самим им не удастся ничего разузнать в этой давке.
Галерея была единственным во всем здании местом, достойным внимания путешественников. По стенам здесь висели фотографии и рисунки, а в стеклянных витринах была выставлена для всеобщего обозрения всякая всячина — от белья и консервов до автомобилей. Однако народу в галерее почти не было, жителям Делового Центра почему-то гораздо больше нравилось толкаться в зале.
Рыцарь и Ростислав часа полтора бродили от витрины к витрине, любуясь экспонатами. Наконец в дальнем конце галереи показался Леопольд в сопровождении того самого обритого верзилы, который на их глазах реализовал полторы тысячи пар обуви, показав покупателю один-единственный ботинок. Теперь он почтительно слушал Леопольда, с азартом ему что-то объясняющего.
Ни Ростислав, ни Ланселот не слышали, о чем был разговор, а между тем, содержание его могло бы их заинтересовать.
