Лунная радуга. Волшебный локон Ампары - Павлов Сергей Иванович

Бескрылый лайнер, узкий и длинный, как спица, в считанные минуты преодолел стратосферный участок баллистической траектории. И снова вошел в тропосферу почти вертикально. После разворота кресел потолочные видеоиллюминаторы оказались прямо перед глазами пассажиров, и Кир-Кору представилась возможность окинуть взглядом небесную кровлю Камчатки. Бескрайняя облачная равнина, залитая лунным сиянием… От горизонта до горизонта. Цветоинтерпретация картинки на псевдоиллюминаторах была примитивной. «Облака цвета старого жемчуга», – нашел эпитет Кир-Кор. В конце концов, здешние видеосредства рассчитаны на зрительный диапазон хозяев этой планеты.

По мере сближения с облачным слоем усиливалась иллюзия, будто иглолет падает в волны темного океана. Как брошенный в воду гарпун.

Лунный жемчуг угас. Непродолжительную тьму сменило багровое марево. Кир-Кор как-то даже не сразу поверил, что это просвечивает сквозь нижележащий облачный слой иллюминация Петропавловска – слишком красным было свечение. Можно было подумать, что лайнер падает в море раскаленной лавы.

Со звоном выдвинулись из корпуса и завыли в потоке плотного ветра стабилизаторы. Иглолет пронзил багровую пелену и словно завис на минуту в центре воздушной пропасти, на дне которой пробивались сквозь облака разноцветные отсветы – от красного и оранжевого до нежно-фиолетового и розового – иллюминацию города рассеивал третий облачный слой. Небесная кровля Камчатки сегодня была, очевидно, трехъярусной. Это, как минимум, предвещало прохладу. А всего вероятнее – дождь. Удобный легкий костюм «а-ля маркиз де Карвен» будет выглядеть на полуострове не по сезону.

«Не грусти, – успокоил внутренний голос. – На продолжительные пешие прогулки тебе рассчитывать уже не стоит».

Лайнер потряхивало. В разрыве облаков промелькнула часть акватории Авачинской бухты. Огненные берега, искроподобные огоньки кораблей… И перед тем как разрыв затянуло, Кир-Кор успел задеть взглядом освещенный овал круизного декамарана. Очень крупное судно. Не судно – плавучий остров для охотников прогуливаться от восточной окраины Азиатского материка до Австралии и обратно. Охотников почему-то всегда было много: декамаран брал в рейс двадцать тысяч туристов – нужный уровень мировой тесноты обеспечивался. Круизный маршрут обслуживали четыре комфортабельных декамарана: «Даурия», «Тундра», «Тайфун» и «Цунами». Верхняя палуба острова-судна – бетонный, местами присыпанный песком обширный овал с двумя площадками для эйробусов, кольцевой рощей искусственных пальм и великолепным, круглым, как лагуна, бассейном. Почти натуральный атолл. Та лишь разница, что уровень воды в псевдолагуне превышал океанский на пятьдесят метров. На декамаранах были сетчатые бортовые ограждения и специальная система страховочной сигнализации, потому что прыгнувший за борт разбивался о воду, как правило, насмерть. Самоубийцы все же отыскивали возможности для рокового прыжка – ни один рейс бетонного острова-судна не обходился без попыток отчаявшихся в чем-то людей свести счеты с жизнью таким странным способом…

Тонко заныл тормозной двигатель иглолета, вокруг кресла схлопнулся белоснежный сугроб противоперегрузочного кокона – до нырка в горловину посадочной шахты оставалось не больше минуты. Из-за акустического дефекта в трансляционной системе салона Кир-Кор не понял ни слова из предпосадочного сообщения спикера-автомата и от нечего делать стал вспоминать, при каких обстоятельствах в самом начале одного из своих отпусков он поддался уговорам приятеля «смайнать на потрясном „Цунами“ к антиподам через экватор». Приятель был молод и при случае любил прихвастнуть знанием жаргона современных недорослей. В ответ на вопрос «А чего такого… потрясного в этом „Цунами“?» приятель загнул четыре пальца: «Во-первых, от киля до крышки поплавок надежный, как бетон. Во-вторых, кошара будет нормальная. Сначала, правда, в раскид, но потом устаканится. Уцепил? В-третьих, за экватором можно просто усохнуть. В-четвертых, объяснять – время терять. Гарантирую, будет весело до синего хипежа». – «А дальше?» – «Что „дальше“?» – «Как будет дальше Синего Хипежа?» – «Ну… отпад! – простонал приятель, тараща глаза в открытое небо. – Закинуться можно!.. Ты что, наивняк от рождения? Или дигейский кулек? Хипеж – это не адрес, это закатный балдеж на кошаре. Утоптал?» – «Кажется, да. Синий хипеж – это, по-видимому, высшая степень экстатического перевозбуждения». – «Кладовка, – произнес приятель с одобрительно-иронической интонацией. На его молодом, юном, можно сказать, лице обозначилось выражение бывалого человека. – В общем, здесь так… либо сам во всем перепреешь и выйдешь нормальной водянкой в полоску, либо свинчивайся и до колумбария помни, что на „Цунами“ ты мог побывать, но не был». Последний довод оказался решающим, и туристская армия готового к отплытию левиафана пополнилась «кульком» с Новастры… В первом же порту посещения – в Кусиро на Хоккайдо – приятель исчез. Бесследно. А «кулек» еще до захода «Цунами» в Гонконг понял, что он действительно наивняк…

Свист, гул, перегрузка, толчки – будто кто-то огромный пытался боковым ударом сбить иглолет с вертикали. Приглушенный грохот – тело свинцовой гирей утонуло в кресельной мякоти, заныли амортизаторы… Вдруг сделалось легко и тихо, кокон раскрылся. В салоне стоял «агрессивный» запах перегретой смазки. «Сели точно и с „диким“ запахом, – подумал Кир-Кор. – В неплохом соответствии с напутствием Анастасии». Ощущалось покачивание – подвижные желоба иглодромных люнетов переводили корпус лайнера в горизонтальное положение. Неприятный запах горячего технического масла усилился. Кир-Кор взглянул на лопнувший цилиндр амортизатора медленно всплывающего в переднем ряду кресла и надолго задержал дыхание. До выхода на перрон.

Зал перрона был узкий и длинный, ослепительно белый, искристый. Как разрез в мраморной каменоломне. Там, дальше, за черно-белыми в шашечку турникетами, зал переходил в двухъярусное фойе. Кир-Кор, пропустив вперед возбужденных, разнообразно пахнущих пассажиров, побрел следом, не сомневаясь, что за турникетами его непременно будут встречать.

В центре фойе стоял одетый в серебристо-лиловый блузон юнец, голубые глаза которого показались Кир-Кору знакомыми – крупные и круглые, как у лемура, глаза… На сгибе руки голубоглазый держал что-то вроде блестящей колбы. Толпа прибывших и встречающих обтекала голубоглазого слева и справа, его взгляд панически метался по сторонам. Метания продолжались даже тогда, когда Кир-Кор подошел к молодому человеку почти вплотную, – голубые глаза реагировали только на быстро движущиеся фигуры. На вид юноше было лет восемнадцать, не больше.

– Лирий?..

– Кирилл Всеволодович, здравствуйте! – Взгляд юноши прояснился, лицо озарила улыбка. Блестящие шарики, подвешенные на груди блузона, забавно высверкивали розовыми огоньками. Действительно – Лирий Голубь, собственной персоной. – Я тут все глаза проглядел – боялся вас пропустить. Совестно мне перед вами.

– За что? – с интересом спросил Кир-Кор.

– Ну как же! Вы заметили меня первый.

– А, да… Это было очень не просто. За последние два года вы, голубь мой, совершенно классически возмужали.

– О, неужели в этом году мы с вами выглядим одногодками?!

Охота шутить у Кир-Кора сразу пропала.

– Между прочим, – проговорил он, – у меня двадцатилетний сын.

– Знаю, Кирилл Всеволодович. Вы стали отцом в моем возрасте…

– Но о чем-то еще этот факт говорит?

– О том, очевидно, что я должен извиниться перед вами за неуместную шутку.

– Будем считать, здесь мы внезапно достигли полного единомыслия. Остальное – нюансы.

– Спасибо, сударь. – Лирий Голубь обезоруживающе улыбнулся. Протянул единомышленнику блеснувшую колбу: – Экзарх вам передал.

Две молодые пары, из тех, кто в этот момент проходил мимо, обернулись при слове «экзарх». Кир-Кор видел, как они, уходя, еще несколько раз оборачивались.

Колба оказалась полужестким пакетом из блескучего пластика. Прозрачным был только верхний торец. Не вскрывая пакета, Кир-Кор обнаружил внутри роскошную синюю розу, посмотрел на ювена.