Тело перевернулось два раза в воздухе, ударилось о скалу и, отлетев от нее, упало на берегу потока, около воющих женщин, ноги которых были в воде.
— Одним меньше! — произнес Мур в виде надгробного слова.
В это время наши товарищи продолжали действовать. Склонившись над краем расселины, я вдруг заметил, как заколебалась ветка мимозы; за нее ухватилась чья-то рука. Это был Фои, поднимавшийся при помощи одной руки. Другой он поддерживал Сао. Вот ее большой приветливый рот, ее маленький квадратный нос, ее простодушные глаза, увлажненные теперь слезами радости!
— Скорее, Сао, — сказал я, протягивая к ней руки, — скажи мне что-нибудь о Муни.
— Она там, — ответила Сао, пристально смотря на меня.
Фои ответил с улыбкой:
— Успокойся, я приведу ее тебе, — и снова нырнул в бездну. Когда он вернулся, в его руках находилась маленькая, хрупкая Муни. Углы рта ее слегка вздрагивали, выдавая волнение.
— Наконец-то, — сказал я, беря ее на руки и сажая к себе на колени. Когда, минуту спустя, я вернулся к действительности, гам вокруг нас усилился.
Опьяненные успехом, наши товарищи бежали со всех сторон. Они топотали ногами от радости и подталкивали перед собой украденных из пещер женщин. Связанные попарно, с гримасничающими мордочками, женщины неловко бежали, покачивая бедрами и бросая исподтишка взгляды на гнавших их самцов.
Вдруг посреди одной из этих кучек я заметил жалкое существо, которое еле тащилось, опустив голову. Его глаза, отвыкшие от света, мигали, как лампа, которая вот-вот погаснет.
— Ты ли это? — воскликнул я. — Ты ли это, Абу-Гурун?
При звуке своего имени, он выпрямился и, как распятый, прислонился спиной к дереву.
А Муни протирала себе глаза. Подойдя к Абу-Гуруну, она подперла кулаками бока и крикнула ему звенящим голосом:
— Я тоже узнаю тебя, Абу-Гурун, взгляни-ка, узнаешь ли ты меня?
Она вперила свой взгляд в его глаза, как ни старался Абу-Гурун отвести их, и кричала:
— Разбойник, вор! Работорговец! Отвечай мне! Узнаешь ты Муни? Ответишь ты мне, коварный негодяй?
Под этим потоком оскорблений нубиец молчал, как рыба. Бледный и неподвижный, подобно каменному изваянию, он, закинув голову, смотрел в небо, по которому неслись улетавшие птицы.
Тогда Муни, вне себя, плюнула ему в лицо. Слезы брызнули из ее глаз и, рыдая, она упала на мое плечо.
Тем временем Мур дал знак рукой собираться в обратный путь. Одним толчком Фои отбросил Абу-Гуруна в стадо пленных. Я видел, как он удалялся, бледный и молчаливый, вытирая рукой свое оплеванное лицо.
VIII
КУ-КУ
Ах! Какая хитрая и резвая женщина эта маленькая Ку-Ку! Живая и наглая, как горный хорек, который, держа нос по ветру, играет по вечерам у своей норки.
— Что это за Ку-Ку? — спросит читатель. — Какая новая героиня неожиданно вводится в рассказ?
Ку-Ку — это молодая особа, полная и кругленькая, с желтой, цвета светлой охры, кожей, попавшая к нам после раздела пленниц. Ее не выбирали, она сама к нам навязалась.
Обладая быстрым и проницательным умом, Ку-Ку сразу же сообразила, что Мур был самым влиятельным самцом клана. И, плененная силой его мускулов и властностью взгляда, она решила принадлежать ему.
Все время пути до наших жилищ я наблюдал за ее проделками. С замечательной ловкостью, не сделав ни одной ошибки, она прекрасно провела целый сложный план хитрого кокетства.
Когда двинулись в путь, Ку-Ку шла среди группы пленниц, связанная за руки с толстой, едва дышавшей мегерой, ноги которой гнулись под бременем слишком тяжелого живота.
Прежде всего, Ку-Ку постаралась проявить свою добрую волю. Таща за собой охающую соседку, дыхание которой делалось все более хриплым, она пробралась в первый ряд, проталкиваясь локтями и, как кошка, изгибая спину. Еще минута и она уже шла впереди, выпрямив грудь и стреляя через плечо блестящими глазами.
Когда Мур проходил перед отрядом, она начинала более заметно переваливаться и в ее кошачьих глазах зажигались желтые искорки.
Вдруг она сделала вид, что не в состоянии продолжать путь. Руки ее опустились; она стала испускать слабые крики и вздохи избалованного ребенка. Заметив поблизости Мура, она совершенно остановилась, как будто изнемогая от усталости, и поднесла руки к сердцу, чтобы успокоить его биение.
— Отвяжите ее, — сказал Мур и голос его задрожал.
И так как, по его мнению, приказание исполнялось слишком медленно, он сам быстрым ударом кремневого ножа разрезал лианы.
Соразмеряя свой шаг с шагом Мура, Ку-Ку шла теперь выпрямясь и, уже слегка обнаглев, положила обе руки на грудь, чтобы выгоднее оттенить ее пышные формы. Улыбка поднимала уголки рта и обнажала ее мелкие, заостренные зубы.
Солнце было в зените, когда мы пришли к плоскогорью, расположенному над жилищами.
Там были собраны все пленницы. Они наклоняли головы и мигали глазами под отвесными лучами солнца. Хотя от этой минуты зависела их судьба, большая часть равнодушно и покорно ждала ее решения. Некоторые спокойно искали насекомых в головах своих детей, сосавших грудь, втягивая щеки. Другие мерно раскачивались, как часовые маятники. Среди последних, кругленькая Ку-Ку, толстая, как гусыня, с маленьким приветливым носиком, как у хорька, казалась самой живой и самой хорошенькой.
Сложив руки, она наклоняла шею, чтобы показать свой толстый подбородок. Сквозь открытые губы виднелись зубы.
Несмотря на всеобщее внимание, которым она чувствовала себя окруженной, Ку-Ку оставалась бесстрастной и стояла с опущенными глазами, чтобы потушить под ресницами их пламя.
Воины ходили взад и вперед перед группами. При виде старух они ускоряли шаги своих тощих ног без икр, но перед молодыми, наоборот, останавливались и дерзко смотрели на них. Ку-Ку, казалось, была в восхищении от самых нескромных проявлений любопытства.
Один из воинов оказался наиболее предприимчивым. Взяв Ку-Ку за подбородок, он тщательно пересмотрел ее зубы и погладил рукой по шее около затылка. Она игриво засмеялась, сделала шаг назад и тайком бросила взгляд на Мура.
Мур хранил молчание.
Тогда инстинкт подсказал Ку-Ку безошибочное средство для победы.
Устремив пристальный взгляд на воина, она привлекла его к себе и стала смотреть на него с нескрываемым восхищением.
Тут уже Мур не выдержал; задетый до глубины души, он крикнул хриплым от гнева голосом.
— Эта женщина моя! Пусть никто к ней не прикасается!
Он был так страшен своими выдающимися челюстями и большими, широко расставленными руками — объятиями смерти или любви, — что его соперник не осмелился принять вызов и с недовольным ворчанием удалился.
С тех пор, как Ку-Ку вошла в наше жилище, она наполняет его своей болтовней. Она смеется, поет и носится по всем углам. Пока Сао перетряхивает подстилки, кормит ребенка, ходит за водой, Ку-Ку завивает пушок своей пушистой шерсти, вырывает волоски из носа или любуется на себя в воду, находящуюся в сосудах. Она видит там плутовское лицо с зелеными глазами, блеск которых пронизывает, как клинок ножа.
Не будучи красивой, Ку-Ку все же обаятельна.
У нее маленькие ножки, маленькие ручки, круглое и нежное тело, как у хорошо упитанного цыпленка. Ее тонкие пальцы кажутся бескостными: они длинны, гибки и изящны. Шерсть ее, выросшая в темноте жилища, сохранила желтый оттенок соломы, которым отливает слоновая кость. Проведя по ней рукой, можно подумать, что дотрагиваешься до птичьего пуха.
Чтобы нравиться ей, Мур находит в глубине своей души чувство неожиданной нежности.
Однажды вечером он вернулся с ворохом лаванды. И с тех пор Ку-Ку сладко потягивается своим маленьким круглым телом, зарывшись в душистых ветках.
Со времени возвращения нашей экспедиции, ливни все время продолжаются с возрастающей силой. Ежедневные грозы сотрясают горы. Иногда слышится в тишине ночи треск обрушивающихся скал, подточенных дождями. Один из обвалов чуть не снес террасу, на которую выходит наше жилище.
