Тоннельщики (СИ) - Сапегин Александр Павлович

Теплообменники вновь укутались в перину сверкающих испарений. На стекле забрала шлема Богдана высветились данные тестового режима, сброшенные по каналам удалённой телеметрии. Не дожидаясь окончания монтажа, техники гоняли охладители на различных режимах работы, в данный момент согласно инструкции проверяя работу клапанов аварийного сброса при повышении давления в системе выше нормативных параметров.

— Штатно…, - невнятно звучало в общем канале. — Все параметры в норме.

Через три часа работы ударными темпами был проведён последний тест и Богдан отдал приказ лишнему персоналу покинуть рабочую зону. Люди и роботы погрузились на транспортные корыта и отчалили на тридцать километров от сооружённой конструкции и гарантированной зоны поражения. Всё же они не кружок радиолюбителей и не радиоконструктор собирали. Случиться может всякое. Выражаясь языком Ли: «Сянсы писят на писят. Писят на залаботает, писят — не залаботает и писят, сто плидёт севелный писеца и будет болсой бадабум». На вопрос, почему и откуда возьмётся писец, следовал закономерный ответ, что хитрый зверь всегда приходит незаметно, а процентная составляющая его прихода делит сотню пополам.

Наступал самый ответственный момент — запуск генератора и «включение» термоядерного «солнышка». До этого Богдан успел избавиться от пропахшей потом «Свири», ополоснуться в душе +ощна борту «Мула» и перебраться в бронщ-ированного «Снегиря». Костюм имени красногрудой птички отличался от остальных дополнительным встроенным армейским спасательным кибердоком, позволяющим вогнать человека в состояние искусственной комы. Случись на кольце взрыв, кибердок станет последним шансом на спасение. Рядом в точно такой же экипировке мялись Михаил Шкарпетко и Володя Машков, бригадир техников-наладчиков.

— Готовы, смертнички? — усмехнулся Михаил, получив похлопывания по плечам, он выдал традиционное напутствие. — Ну, ни пуха, ни пера!

— К чёрту! — Богдан и Володя были едины во мнении отсылки перьевого дефицита в преисподнюю.

Какая бы степень развития у цивилизации не была и на какой ступени она не находись по уровню техники и систем безопасности с их двойным и тройным резервированием, всего предусмотреть невозможно. Законы Мерфи непреложны, плюя с высоты жизненного опыта и принципов подлости на компьютерное управление, автоматику, механику, искусственный интеллект и прочие замены простому человеку. Суррогат он и есть суррогат, а красную кнопку никто не отменял… Добровольным «смертничкам» предстояло стать последним барьером между здравым смыслом и выживанием маленькой колонии.

— Синхронизируем управляющие контуры, — язык во рту Богдана превратился в пересохшую култышку, в горле от волнения проросли пустынные колючки. — Внимание! Запустить двигатели, активировать генераторы магнитных полей… Обратный отсчёт. Десять, девять…два, один, подрыв!

Термоядерный запал, пламя преисподней не сумело вырваться из ловушки, устроенной людьми. Микроскопическое солнышко в центре двухкилометрового кольца торжественно мигнуло и проглотило первую порцию пищи, выработанной из ледяного астероида… В прожорливом чреве искусственного светила родилась надежда на благополучный исход, за спинами троицы басовито загудели теплообменники.

— Реакция стабильная! — приятным грудным женским голосом отчитался ИИ. Тень бронированной перчатки, накрывавшая красную кнопку, исчезла. — Отклонений от заданных параметров не наблюдается.

— Фу, заработало, — Богдан устало опустился на пол. Латная перчатка скользнула по шлему так и не добравшись до солёных капель пота. Что ни говори, верх глупости становиться облачком раскалённой плазмы в самом разгаре жизни, когда у тебя появилось светлое будущее и обожаемая невеста.

— Работает, командир! — радостно орали Шкарпетко и Машков, прочитавшие сухие строчки данных телеметрии, поступивших с солнечного паруса. Спасибо Пустоте, хоть обниматься не полезли. Есть энергия. Завтра парус подтащат ближе к станции, но уже сейчас можно было с уверенностью утверждать, что их авантюра увенчалась успехом.

Народ на станции ликовал, хотя сухое слово слабо отражало ту радость и настрой, царивший на микроскопическом пятачке среди бескрайнего океана космоса. Эйфория — это ближе к истине. Поняв, что царящее буйство вот-вот выплеснется за очерченные трудовым договором рамки, Богдан возглавил процесс и объявил выходной, но приказом по посёлку усилил дежурные наряды. Благо повод придумывать не пришлось. Народ у него собрался умный, большей частью тёртый и понимающий, что сляпанное на колене термоядерное «солнце» требует особого пригляда, поэтому шибко не расслаблялся. Так, по чуть-чуть из тайных заначек и законных «командирских» 100 грамм. Никто не перебрал, но плечи местным героям отхлопали изрядно — до синяков. Фразу про титановые яйца и стальные нервы сегодня не повторил только ленивый. Правда Богдан заранее обломал народу кайф, объявив на общем собрании, что кастрирует пластиковым ножом любого, кто проболтается на «большую землю» о его геройстве. Дурь это, а не геройство. Народ проникся видом сжатого кулака с набитыми костяшками и содрогнулся от прозвучавшей из уст шефа угрозы. Мужик сказал, мужик сделал. Умников, решивших на собственной шкуре проверить угрозу, на станции не нашлось.

— Так, народ, — символически пригубив коньяк, Богдан поставил стаканчик на столешницу, — отбой в двадцать три ноль-ноль по внутрикорабельному времени. Не засиживаемся, план с нас никто не снимал, завтра на работу. Дежурные вахты не забываем о меддиагностике, если кто договорится поменяться сменами, не забываем известить нарядчика. У меня всё, хорошо посидеть, ребята. Паршин, остаёшься за старшего, проследи тут…

Кивнув набившемуся в кают-компанию персоналу, Северов покинул празднество. Сейчас он хотел одного — упасть и забыться. Всё же не каждый день выдаётся сидеть на ядерной бомбе с запущенным часовым механизмом. Нервов такое времяпровождение съедает вагон и сто маленьких тележек. С каким бы удовольствием он распластался на кровати, эх, мечты-мечты.

— Шеф!

Дружеский, с ноткой искреннего беспокойства, шлепок вырвал Богдана из страны грёз. Только в этот момент до Северова дошло, то Михаил Шкарпетко не первую минуту пытается достучаться до его разума.

— А?! Извини, задумался.

— Бувает, — с ударением на «у» вместо положенной «ы», пророкотал Михаил. — Шеф, мы тут баньку в третьем отсеке намедни по-тихому соорудили. Хорошая банька, с парной-каменкой, я веничков настоящих оказией с Лели притащил. Берёзовых! — уроки искушения у Шкарпетко не поленился взять бы сам дьявол, настолько завлекательно прозвучали слова про баню и веники.

— Венички, — Богдан мечтательно прикрыл глаза. — Умеешь ты уговаривать. Погодь, за полотенцем зайду.

— Шеф, — проникновенно ответил Михаил, — всё есть, никуда заходить не надо. Пить никто не собирается, что мы, без понятия что ли? Для души посидеть охота, у нас всё чин чинарём! Толик Бурлаков даже квас из хлебных корочек настоял у охладителей.

— Душу не продаю! — шутливо отмахнулся Богдан, не зная, толи наказывать мужиков, толи премировать. Надо же, извернулись хитрецы! Зазвав начальника участка в баню, механики одним только его посещением подпольного, прошляпанного прямо под носом заведения, придавали ему законную легитимность. Чувствуется рука опытного психолога.

— Ага-ага, — глубокомысленно покивал Шкарпетко, дьявольски ухмыляясь во все тридцать два. Записной хитрец сразу уловил, что задумка прокатила и общее добро от грозного начальства получено.

— Веди уже, Сусанин. И, Миша, на будущее, я разумное и доброе не запрещаю, но в известность, будьте добры…, - грозно сверкнув глазами, отнюдь не шутливым тоном закончил Северов.

Тут только отпусти вожжи, мигом на шею сядут. Иногда инициатива и самодеятельность снизу «оченьно пользительны» для дела и общего психологического климата в коллективе, а иногда дурь, истекающую из рядов подчинённых, следует давить в зародыше, выпалывать на корню. Благо баня оказалась начинанием из первого списка. Шкарпетко приложил руку к груди напротив сердца. Поза и лицо кающегося механика как бы говорили, что «никогда больше». Хотелось верить. Впрочем, держать руку на пульсе ему никто не мешает.