Тимьин Тин медленно поднимался по ступеням, держась ближе к стене по левую руку, миновал одну дверь, двинулся ко второй. Достигнув нужной двери, он остановился. В щель под дверью пробивался слабый свет. Он сжал в руке трубочку-лазер, продолжая прислушиваться. Внутри что-то тихо шелестело, раздавалось едва слышно поскрипывание.
Он поднял оружие и направил его на то место, рядом с косяком, где должен был находиться засов. Потом снова замер, попробовал толкнуть дверь. Дверь была не заперта.
Тимьин Тин шагнул в сторону, поднял оружие и распахнул дверь.
Трубка лазера выпала из его пальцев. Маленький человечек рухнул на колени, коснувшись пола лбом.
— Я не знал, — прошептал он.
Глава 1
Когда Рэд платил по счету за комнаты и повреждение имущества в своем номере, к нему подошел маклер тотализатора: невысокий мужчина в тюрбане, источающий экзотические ароматы.
— Поздравляю, мистер Доракин, — сказал он. — О, вы превосходно выглядите сегодня.
— Такое со мной случается, — кивнул Рэд, поворачиваясь. — Но вряд ли это заслуживает особого поздравления.
— Я имел в виду, поздравляю вас с выигрышем.
— Вот как? Я на что-то ставил?
— Да. Вы поставили на себя в следующем раунде черной десятки «Чедвик против Доракина». Разве не помните?
— Любопытно. — Рэд принялся массировать переносицу — Гм-м… а-а, теперь припоминаю. Вы меня извините, я немного… Глупо с моей стороны. Погодите, если я выиграл, значит, была неудавшаяся попытка покушения? Прошлой ночью?
— Очевидно. Мы получили сообщение, что вы одержали победу. Желаете получить наличными или позволите перечислить сумму на ваш счет?
— На счет, пожалуйста. Какие-нибудь подробности вам сообщали?
— Никаких. — Мужчина в тюрбане извлек бланк. — Если вы потрудитесь расписаться вот здесь, я выдам вам квитанцию, и ваш выигрыш будет помещен в банк.
Рэд нацарапал свое имя.
— А в округе ничего необычного не замечали, что могло бы иметь отношение ко мне?
— Если не считать ущерба мебели в вашей комнате…
Рэд молча покачал головой.
— Будете ставить на пятый раунд?
— Пятый? Я прошел всего три, считая последнюю ночь.
— У нас зарегистрированы четыре.
— Боюсь, что это какая-то ошибка, поэтому не стану усугублять путаницу и ставить еще раз.
Маклер пожал плечами.
— Как хотите.
Рэд поднял рюкзак и отвернулся. К нему подошел Мондамей, держа в руке Цветы.
— Да, это действительно большая глупость, — заявила Цветы, когда они все вместе пошли к дверям. — Самому делать на себя ставки!
— Я уже признал свою ошибку. Не забывай, что Рэд-вчерашний был озабочен серьезной проблемой.
— Тогда в наследство тебе досталась ее солидная часть. У Чедвика было предостаточно времени, чтобы выйти точно на тебя. Ты уверен, что мы доберемся до машины?
Мондамей соединил контуры Цветов со своими блоками.
— Он действительно изменился. Но что он имел в виду, когда сказал, что сегодня он уже не тот, что вчера?
— Я с ним не так давно, чтобы собрать необходимый материал и понять природу этого феномена, — пришел ответ. — Однако при мне такие приступы случались с ним уже три раза, и после каждого он просыпался помолодевшим на несколько лет и вел себя, словно действительно был другим человеком.
— Я заметил, что он помолодел, когда увидел его в В-11, но я не знал, в какой момент его собственной жизни встретился с ним. Раньше, когда Рэд приезжал ко мне, он был старше.
— Намного?
— На вид ему было лет пятьдесят. Думаю, он получает какое-то омолаживающее лечение в верхних участках Дороги.
— У меня нет достаточной информации, чтобы судить, могут ли омолаживающие процедуры давать побочный эффект в виде таких приступов, как у него, — вроде маниакального психоза с изменением личности.
— Я думаю, что оставаться здесь так же опасно, как и попытаться уехать, — ответил Рэд.
— Расскажи мне подробнее об этих изменениях, — попросил Мондамей. — Что это — временная иррациональность поведения? Он действительно показался мне изменившимся. Но я недостаточно долго за ним наблюдаю, чтобы делать выводы.
— Признаки каждый раз одни и те же, — ответила Цветы. — На вид он становится моложе, появляется еще больше энтузиазма… Становится менее консервативен, больше рискует, ускоряется реакция — умственная и физическая, — пожалуй, появляется некая напористость, самоуверенность. Опрометчивость — вот подходящее слово.
— Значит, он может совершить что-то опрометчивое?
— Полагаю, да.
— Я пойду к машине первым, Рэд! — решительно заявил Мондамей, продвигаясь к двери наружу.
— В этом нет необходимости.
— Все равно…
— Ладно.
— Куда мы поедем? — поинтересовалась Цветы, когда они вышли из холла на солнечное утро.
— Вверх по Дороге.
— Совершить нападение на Чедвика?
— Вероятно.
— В В-27? Солидный перегон.
— Да.
По пути к машине им никто не встретился.
— Я проверю все системы, — сказала Цветы, когда они уселись в кабину и книгу поместили в соответствующее отделение под панелью. — Пока не заводи.
— Давай.
— Рэд, сегодня ты действительно отлично выглядишь, — заметил Мондамей, — но как ты себя чувствуешь? Я краем уха уловил твою фразу: мол, ты плохо помнишь то, что случилось вчера. Может, нам стоило бы найти подходящее место вне Дороги, чтобы ты смог отдохнуть?
— Отдохнуть? Дьявол, ни в коем случае! Я чувствую себя превосходно.
— Я имею в виду, отдохнуть умственно, эмоционально. Если память тебя подводит…
— Неважно, неважно. Не беспокойся понапрасну. У меня всегда немного мутится в голове после этих приступов.
— Что за приступы?
— Не могу вспомнить.
— Отчего они бывают? Рэд пожал плечами:
— Кто бы знал.
— Может, они происходят в какое-то особое время? Нет ли здесь закономерности?
— Ничего подобного я не замечал.
— Ты консультировался по этому поводу с врачом?
— Нет.
— Почему?
— Не хочу лечиться. После каждого приступа мне становится лучше. Я вспоминаю вещи, которых не помнил раньше. Появляется какое-то новое восприятие, и это очень здорово…
— Погоди-ка. Я вроде понял, что после приступа память у тебя ухудшается?
— Ближайшая — да. Но на том конце все становится яснее.
— Системы в порядке, — объявила Цветы.
— Хорошо.
Рэд завел двигатель и направил пикап к въезду на Дорогу.
— Ты запутал меня еще больше, — признался Мондамей.
Они миновали некую личность в рваном плаще крестоносца и у самого поворота на шоссе разминулись со старым автомобилем, который вел какой-то юноша. Автомобиль сразу занял их место на стоянке.
— Что значит «на том конце»? Что ты помнишь? Помнишь ли ты вообще, что с тобой происходит?
Рэд вздохнул. Он отыскал сигару и откусил кончик, но зажигать не стал.
— Ладно. Помню, что я был стариком, — начал он, — очень старым… и шел по каменистой пустынной местности. Светало, поднимался туман. Ноги у меня кровоточили. В руке я держал посох и все время на него опирался. — Он передвинул сигару из одного угла рта в другой и посмотрел в окно. — Вот и все.
— Все? Как «все»? — вмешалась в разговор Цветы. — Ты хочешь сказать, что растешь… то-есть вырос… в обратном направлении, от старости к молодости?
— Да, именно это я и сказал, — раздраженно подтвердил Рэд.
— Осторожно, поворот… Значит, ты ничего не помнишь, кроме того, что был стариком и шел через пустыню? Или… Что ты вспомнил еще на этот раз?
— Ничего связного. Какие-то безумные сны, странные силуэты, шевелящиеся в тумане, страх, и так далее… И я продолжал идти.
— Ты знал, куда идешь?
— Нет.
— Ты был один?
— Сначала.
— Сначала?
— Где-то по дороге я нашел спутника. Не могу до сих пор вспомнить, где и как, но со мной была старая женщина. Мы помогали друг другу. Ее звали Лейла.
