Рельсы - Мьевиль Чайна

— Вы помните название улицы? Номер дома?

— Нет. Но это неважно. Спрашивай про арку. Тебе покажут. Приятно было поболтать с тобой. — И она протянула ему руку. — Сирокко. Травизанда Сирокко.

— Шэм ап Суурап. — У нее стало такое лицо, что он даже вздрогнул — В чем дело?

— Да так, ни в чем. Просто — кажется, про тебя здесь тоже ходят слухи. — Она снова склонила голову. — Парнишка твоего возраста тоже чего-то ищет. «Мидас», да? Это же твой поезд?

— Да, — сказал Шэм. — А как вы узнали?

— Рыться в мусоре — моя работа, а слова — это ведь тоже мусор. «Мидас». Делал незапланированную остановку в Боллоне. — Вырвавшийся у Шэма «ах» говорил сам за себя. — Да это все ерунда, — успокоила его Сирокко. — Такой скучнятины я тебе сколько хочешь расскажу, про каждого второго из новоприбывших. — Она улыбнулась.

— Ну, если так, — побормотал он.

— Все еще жалеешь, что дело не пошло иначе? — Она склонила голову. — Я бы на твоем месте держалась своей команды. — Женщина явно желала ему добра.

— Что ж… спасибо.

— Похоже, друзья тебя заждались. — Сирокко кивнула на поджидавшую его в отдалении банду.

— Они мне не друзья, — ответил Шэм.

— Хм. — Женщина слегка нахмурилась. — Что ж, береги себя, ладно?

Придется. Шэм уже был к этому готов.

Да, бывали случаи, когда Шэма ап Суурапа можно было обвинить в нерасторопности, и по заслугам. Но только не в этот раз. Он вскинул сумку с книгами на плечо, снова поблагодарил Сирокко и покинул здание. И совсем не удивился, когда за ним в яркий свет манихикийского дня вывалилась вся банда: одни молотили его кулаками, другие рвали из рук сумку, третьи шарили по карманам в поисках денег.

Глава 30

Значит, драка.

Какого же рода?

Ибо все драки систематизированы. На протяжении многих столетий они подчинялись всестороннему и обстоятельному категорическому императиву. А ведь людей хлебом не корми, дай только разложить по полочкам события, которыми пестрит их жизнь.

Находятся те, кого это печалит. «Почему на все обязательно навешивать ярлыки?» — восклицают они. И справедливо, до некоторой степени. Однако в ревностном стремлении разделять все на категории и подкатегории, каталогизировать знания, нет, в сущности, ничего дурного. Такая концептуальная возня есть неизбежная и вполне разумная защита от беспредельного хаоса, который окружил бы нас в противном случае. Поэтому вопрос «разделять или не разделять?» в нашем случае неуместен; скорее, следует задаваться вопросом «как именно разделять?».

Некоторые группы событий подверглись особенно подробному разграничению. Таковы драки.

То, что гналось за Шэмом, заявляя о своем присутствии гортанными криками широко распяленных ртов, было изначальной драчливостью, векторально направленной через действия восьми или девяти агрессивно настроенных парней и девиц. Но какого рода драчливость то была?

Обозначим драку через «X». Что это был за «X»? Игровой? Смертельный? В защиту чести? По пьяни?

Шэм сосредоточился. Кулаки и сапоги приближались. Одна из протянутых к нему рук вцепилась в его сумку, тем самым ответив на его вопрос.

Итак, его ждало ограбление.

Глава 31

На него надвигались здоровенные парни. Шэм пригнулся — очень проворно для такого крупного юноши, как он. Но его окружили, нападающие кричали, вот они снова бросились на него, теперь уже он отбивался ногами и дал кому-то пинка, которым вполне мог гордиться, но их было слишком много, и кто-то ударил его в лицо, и «ой, как больно», и он хотел дернуть кого-то за волосы, но кто-то дал ему в глаз, и на секунду вокруг потемнело…

Кто-то вмешался. Пронзительный крик, даже отдаленно не напоминающий человеческий. О, легкие разъяренного рукокрылого! «Ох, — подумал Шэм, — ты моя красавица». Из самого невыгодного положения — лежа на спине, прикрывая голову руками от следующего удара, — Шэм увидел, как со светлых дневных облаков, раскинув крылья и туго натянув перепонки, к нему спускалась маленькая шерстистая фурия — его Дэйби.

И тут же раздался еще один голос. Молодой.

— Эй, ублюдки! — За спинами высоких громил Шэм разглядел того парня, который еще раньше следил за теми, кто следил за ним. Он приближался, работая локтями не покладая рук. Град его ударов и отчаянно хлопающие костисто-кожистые крылья Дэйби сделали свое дело. Правда, насколько Шэм видел лишь одним глазом — второй, подбитый, заплыл, — новичок бил скорее с энтузиазмом, чем со знанием дела; тем не менее грабители бросились наутек. А вот Дэйби напугала их всерьез — маленькая-то маленькая, она скалилась и трещала так, что любой принял бы ее за дьяволенка, особенно от неожиданности.

Нападение завершилось также стремительно, как и началось. Шэм, дрожа, поднимался на ноги, грабители улепетывали со всех ног, его спаситель выкрикивал оскорбления им вслед, а Дэйби — храбрая и прекрасная мышка-телохранительница Дэйби, да благословят ее Каменноликие Боги острова Стреггей и да охранят ее от всяческого зла, — преследовала их так упорно, словно впрямь могла переловить их и съесть поодиночке, точно мух.

— Ты в порядке? — Юноша подошел к Шэму и помог ему отряхнуться. — У тебя кровь.

— Ага, — сказал Шэм. Осторожно пощупал кровоточащую скулу пальцем. Ничего страшного. — Спасибо. Ага. Большое спасибо. — Парень покачал головой.

— Точно все в порядке?

Откуда Шэм знал, точно или не точно? Обрывки медицинских знаний вдруг всплыли у него в голове. Он даже удивился: оказывается, он что-то помнит. Итак, зубы. Все на месте, только слабый привкус крови во рту. Нос. Болит, но не шатается. Лицо поцарапано, только и всего.

— Да, все в порядке. Спасибо.

Парень пожал плечами.

— Хулиганье, — сказал он. — Они все трусы.

— Так говорят, — отозвался Шэм. — Но ведь должны где-то быть храбрые хулиганы; то-то, наверное, люди удивляются, когда встречаются с такими. — Он проверил карманы. Монеты были на месте. — Откуда ты знал, что они на меня нападут?

— О. — Парень вяло взмахнул рукой и ухмыльнулся. — Ну. — Он как-то застенчиво хихикнул. — Я сам не раз сидел в засаде, так что уж знаю, как это выглядит, когда один собирается напасть на другого.

— А зачем ты их остановил?

— Потому что восемь на одного нечестно! — Парень вспыхнул и на миг отвел глаза. — Я — Робалсон. Куда девалась твоя мышь?

— Улетела куда-то, как обычно. Потом вернется.

— Нам надо идти, — сказал Робалсон. — Скоро тут будут военные.

— Разве это плохо? — спросил Шэм.

— Да уж ничего хорошего! — Робалсон уже тянул его за собой. — Помочь они все равно ничем не помогут. А в неприятности впутают; а зачем тебе неприятности?

Шэм пошел было за ним, сконфуженный, но вдруг встал, зажмурился и вскинул руки.

— У них моя сумка, — сказал он. — Там вещи капитана. Мне за них голову оторвут.

Он стал озираться. Ему хотелось вернуть сумку, хотелось наказать грабителей, хотелось найти детей катастрофы, но в легких у него была пыль, во рту — горечь поражения, и он вдруг почувствовал себя таким беспомощным. «Ну же!» — подбадривал себя он. Пробовал силой мысли вернуть себе энергию. Не вышло.

— Я лучше пойду, — пробормотал он.

— Вот, значит, как? — сказал Робалсон ему в спину. — Брось, парень! — Но Шэм не отвечал. Не оглядывался. Как пришибленный, он плелся назад, к порту.

Чем дальше он шел, тем медленнее делались его шаги. Свежие ушибы болели, царапины саднили. Он спускался с холма к гавани, идя по улицам и ориентируясь по приметам, которые сам не знал, когда успел заметить. Шэм старался растянуть свой путь как можно дольше. В этом он преуспел. Всю дорогу он думал о книгах. Вычислял, сколько они могут стоить.

Вдруг из-за поворота прямо перед ним вынырнул человек, прервав его мрачные размышления. Он замер. Это был Робалсон.

— Книги? — сказал Робалсон. Глядя Шэму прямо в глаза, он протянул ему сумку: в ней лежали все книги до единой, те самые, которые, как он думал, он потерял.