Все подняли головы.
Мяфа, как ни в чем не бывало, сидела на загривке бронзового льва и посматривала оттуда вниз круглыми, без ресниц, глазами, такими же голубыми, как у Анюты.
Верзилин со вздохом шагнул на последнюю ступеньку лестницы. Свинкль, путавшийся у него под ногами, отчаянно взвизгнул.
— Сейчас он будет кричать, — предупредила Мяфа.
— Буду, — спокойным голосом, хотя губы у него слегка дрожали, сказал Верзилин. — А что мне еще остается? Плавать я не умею.
— Выполнить наши условия. Кто, как говорится, платит, тот и музыку заказывает, — подсказала Мяфа и, обращаясь к Жуж-ляку, добавила: — Покажи ему, на что ты способен, чтобы он стал покладистее.
— Ж-жрать начну, тогда ужнает! — бросил немногословный Жужляк, но теснить Верзилина к воде перестал.
— Ты на львином постаменте продемонстрируй, — посоветовал Витька.
— Жачем портить вещь? — заупрямился Жужляк.
— Все равно постаменты в наш Парк не свезти.
— Свежет, — угрюмо пообещал Жужляк. — А впрочем…
Он неторопливо приблизился к львиному пьедесталу, приложил к его углу пилы-рога. Раздался скрежет, и кусок гранита стукнулся о ступени лестницы. С шорохом посыпалась каменная крошка.
Верзилин побледнел еще сильнее:
— Говорите ваши условия.
Ребята переглянулись. Все произошло так стремительно, что об условиях они как-то не успели подумать.
— Пусть Мяфа говорит, — предложил Михаил.
— Скажу. Тем более, у меня было время подумать. Семь раз отмерить, прежде чем резать.
— Ну! — поторопил ее Верзилин, отпихивая Свинкля, жавшегося к его ногам.
— Условие одно, нет, теперь уже два Первое — вернуть львов в Парк и второе — сменить парковые пьедесталы из известняка на эти — гранитные.
— Хорошо, — Верзилин улыбнулся.
— Жря улыбаешься. Ж-ждать буду три дня. Потом пеняй на себя.
— Именно так. А потом Жужляк приведет сюда стаю своих приятелей и останутся от вас рожки да ножки. Если останутся, — усомнилась Мяфа. — Но если даже и останутся, если даже вы решите остаток своей жизни провести в секретном сейфе, замурованном в тайном погребе, то представьте, во что превратится ваша замечательная усадьба и ваш очаровательный парк. Ведь они вам обошлись дороже львов, не так ли?
— Еще бы, — сказал Верзилин и в задумчивости потрогал чисто выбритый подбородок.
— Кстати, Хрюка, если ты будешь распускать язык, то уж тебя-то Жужляк из-под земли достанет Ты его знаешь. И меня тоже.
— Знаю, — тихо и печально всхрюкнул Свинкль.
— Значит, договорились?
— Да, — улыбнулся Верзилин.
— А чему вы, собственно, улыбаетесь? — спросил Михаил, припомнивший, что совсем недавно этот же вопрос был задан ему.
— Проигрывать надо с улыбкой, — пожал плечами Верзилин — Да и что, в конце концов, львы? Это была недостойная авантюра, и пусть поражение послужит мне уроком. А львов в городе много, не всех же охраняют такие монстры. Только не обижайтесь, это я шутя.
— А постаменты?
— Не жалко! — махнул рукой начавший оживать Верзилин. — Все равно вы мне один испортили.
— Во! — звонко хлопнул себя по лбу Витька. — Вспомнил! Третье условие.
— Какое? — нахмурился Верзилин.
— Да мелочь, пустяки. У такого монстра, как вы, только не обижайтесь, это я шутя, наверно, есть личный транспорт?
— Казенный есть, — буркнул Верзилин.
— И шофер?
— Да.
— Так пусть он отвезет нас домой. В Парк, я имею в виду. А то от вас добираться — все ноги собьешь.
— Нахал! Ну, нахал! — Верзилин даже руками от восхищения всплеснул. — И машину ему дай, и шофера!
— Снявши голову по волосам не плачут, — мудро заметила Мяфа и начала стекать со льва.
— Ладно, берите.
— Гляди, без подлостей, я прослеж-жу!
— О чем речь! Пусть Ванька разомнется, все равно бензин казенный.
Эпилог
— Витька! Витька, глухая тетеря, тебе говорят!
— Что? — Витька обернулся и увидел на дорожке Гошу-гитариста, махавшего ему рукой.
— Львов нашли!
— Где?!
— На старом месте стоят. Я только сейчас оттуда. Народу-у!
— А кто нашел?
— Неизвестно. Не знаю. Не важно, — Гоша прощально взмахнул рукой и побежал по своим делам.
— Слыхали? — Витька повернулся к вышедшим из воды Анюте и Михаилу.
— Здорово! — сказала Анюта и принялась выжимать волосы.
Михаил кивнул и запрыгал на одной ноге, вытряхивая воду из уха.
— А вы чего, не рады? Ведь вернул Верзилин львов! Наверное и постаменты у них новые.
— Не, — Михаил повернулся к солнцу мокрой спиной, чтобы скорее обсохнуть. — Постаменты, скорее всего, старые. Должен же он новые как-то оформить, иначе подозрительно будет.
— Да черт с ними, с постаментами. Вы чего не пляшете-то? Ведь львов вернули!
— А чего плясать? — Анюта прищурилась и посмотрела на солнце. — Ясно было, что вернет.
— Ничего неясно! — обиделся Витька. — А вдруг Свинкль сказал бы ему, что никакой стаи у Жужляка нет? Или что у него душа нежная, и он мухи не обидит? Что тогда? Плакали бы наши львы.
— Они не заплачут, они бронзовые, — сказала Анюта, жмурясь и потягиваясь на солнышке.
— Ничего бы он не сказал. А если бы и сказал? Жужляк и один такого шороху даст — только держись. И душа у него к живому нежная, а не к вещам. Верзилин имел возможность в этом убедиться.
— Ну и что, это причина, чтобы не радоваться возвращению львов?
— Мы радуемся, — сказал Михаил, натягивая одежду на влажное тело. — А что, если Верзилин других львов попытается украсть, помнишь, он говорил?
— Хм… — Витька подумал, махнул рукой. — Да ну вас! Дайте хоть возвращению наших львов порадоваться. Потом соберемся все вместе и что-нибудь придумаем.
— Что тут придумаешь?
— Все что угодно. Все в наших силах. Ну, пошли, что ли, львов смотреть?
— Пошли
— Шерли, ко мне! — позвала Анюта
Шерли весело махая хвостом, выбежал на полянку, следом за ним выпрыгнул Скачибоб.
— О, и этот тут как тут! — удивился Витька.
— Скачибоб — молодец, он всегда вовремя появляется Понимает, что в компании на вернувшихся львов смотреть веселее.
Под предводительством Скачибоба ребята направились к львам, но, не пройдя и двадцати шагов, остановились.
— Слушайте, — Михаил поднял палец.
Откуда-то снизу, казалось, прямо из пруда, доносился чуть подвывающий голос:
Когда б вы знали, из какого сора
Растут стихи, не ведая стыда,
Как желтый одуванчик у забора,
Как лопухи и лебеда.
Сердитый окрик, дегтя запах свежий,
Таинственная плесень на стене…
И стих уже звучит, задорен, нежен,
На радость вам и мне.
— Что-то знакомое? — Витька посмотрел на ребят.
Анюта с Михаилом переглянулись и рассмеялись:
— Это же Злыгость!
— Да? Ну вот, а говорили, что она плохие стихи пишет. Мне нравятся.
— Так это не ее стихи! Эта я ей сборник Ахматовой дала, чтобы она к классике приобщалась. Надо же было как-то ее утешить.
— А-а. Подойдем?
— Пусть читает, не будем мешать. Все равно мы в три часа хотели с Мяфой увидеться. И Злыгость обязательно придет, чтобы прочитать посвященную Жужляку оду собственного сочинения.
— Тогда ладно.
Чем ближе ребята подходили к каналу, соединяющему пруды, тем больше появлялось народу в аллеях: дети, пенсионеры и мамаши с колясками дружно шли в одном направлении — к, львам. Среди них увидел Михаил и бородатого художника, спешащего закончить свою картину.
Около самого канала ребята нос к носу столкнулись с Егором Брюшко, но тот сделал вид, что не знаком с ними, и поспешил пройти мимо.
— Что это он нас не узнает?
— Он теперь нас долго узнавать не будет, — усмехнулся Михаил, вспомнив, как Брюхо на четвереньках бежал по проспекту.
