— Хорошо, — продолжал Вилькоксин. — С этим вы согласны. Далее, исходя из рассказа девушки Ро, вместо того, чтобы глядеть вокруг, вы ввязываетесь в драку с Высокородным. Мало того, наносите ему ножевое ранение; после чего, в компании со своим телохранителем участвуете в интригах Мира Владык, в результате которых и не без вашего участия гибнут дядя Императора и принц. Это правда?
— Все зависит от того, с какой стороны посмотреть, — ответил Джим. — А смысл нетрудно вывернуть наизнанку, если исходить из голых фактов, причем неверно истолкованных.
— Вы хотите сказать, что эта девушка, Ро, лгала? — допытывался Вилькоксин.
— Нет, я хочу сказать, что она не могла описать события в подобных красках. Вы все слышали из ее уст или пересказываете чужие слова?
Вилькоксин откинулся на стуле и задумчиво поскреб подбородок.
— Я действительно получил информацию из вторых рук, — признался он. — Но если на завтрашнем заседании этот человек повторит свои слова, вам придется несладко, даже если, как вы считаете, в рассказе имеют место неточности.
Он снова потер подбородок, затем внезапно вскочил на ноги и зашагал по палате.
— Скажу вам совершенно откровенно, — начал он, останавливаясь напротив Джима, — я был не в восторге, когда меня назначили вашим защитником. Можно даже сказать, я был предубежден… Поймите правильно, я говорю так не потому, что вы меня переубедили, — торопливо добавил адвокат, — а потому, что вы раскрыли мне глаза на то, что, возможно — подчеркиваю, возможно, — все происходило не так, как об этом говорят.
— Ладно. — Он уселся на стул и придвинул его к кровати Джима. — Теперь послушаем вас. Что произошло с тех пор, как вы покинули Альфу Центавра Три и до вашего возвращения домой?
— Я отправился в Мир Владык, чтобы, как вы верно заметили, выяснить, — представляем ли мы независимую расу, либо мы ветвь Империи. Все происшедшее — следствие моих наблюдений.
Вилькоксин молчал, словно ожидая, что Джим продолжит рассказ.
— Это все, что вы можете сообщить? — спросил он после паузы.
— Пока — да, — ответил Джим. — Остальное я расскажу на заседании Комиссии, если, конечно, она соблаговолит меня выслушать.
— Значит, вы сознательно скрываете от меня факты, — сказал Вилькоксин. — Неужели вы не понимаете, что если я не буду знать всего, то не смогу помочь вам?
— Понимаю, — сказал Джим. — Но не вполне вам доверяю. Нет, не поймите меня превратно. Я доверяю вам как человеку, просто, боюсь, вы окажетесь неспособны правильно понять и оценить события, равно как и любой другой человек, никогда не бывавший в Мире Владык.
— Но ведь… ни один землянин не был в Мире Владык.
— Совершенно верно. И я считаю, ни один человек на Земле не в силах мне помочь. В то же время некто Макс Холланд собирается выступить против меня перед Комиссией, заранее объявившей меня виновным…
— В таком случае я решительно не могу быть вам полезным, — объявил Вилькоксин, вставая со стула и направляясь к двери.
— Подождите минутку, — остановил его Джим. — Возможно, вы и не в силах мне помочь как адвокат, но, повторяю, — как и любой другой человек. Однако вы можете помочь мне в другом.
— Каким образом? — Вилькоксин обернулся. Ладонь его лежала на дверной ручке.
— Начнем с того, что вы хотя бы будете считать меня невиновным, пока вина моя не доказана.
Несколько секунд Вилькоксин стоял молча, затем его рука соскользнула с ручки, он медленно приблизился к Джиму и сел на стул.
— Хорошо. Прошу прощения. Чем я могу вам помочь? Что могу сделать?
— Прежде всего, — сказал Джим, — вы можете присутствовать на завтрашнем заседании Комиссии в качестве моего адвоката. Но, кроме того, я буду весьма признателен, если вы ответите на несколько вопросов. Во-первых: почему Комиссия, Правительство и весь народ жаждут осудить меня за предательство? Что я такого сделал? Побывал в Мире Владык, вернулся живым, привез ценнейший космический корабль, двух представителей Империи… Не пойму, каким образом это может сочетаться с предательством интересов людей. Конечно, существует еще Макс Холланд, которому я подложил какую-то свинью и который собирается публично обвинить меня во всех смертных грехах… Но если Комиссия ориентируется исключительно на его показаниях, думаю, особо волноваться не следует.
— Как вы не поймете?! — сердито воскликнул Вилькоксин. — Разговоры о предательстве начались после того, как стало известно о ваших похождениях в Мире Владык. В Правительстве решили, что теперь Империя непременно возжаждет мести и может сотворить с Землей невесть что.
— С какой стати?
— С какой?.. — Вилькоксин даже поперхнулся. — Да хотя бы с такой, что дядя и брат Императора мертвы, а сам Император очень даже может предъявить счет за их смерть.
Джим ухмыльнулся. Брови Вилькоксина сошлись к переносице.
— Разве это так смешно?
— Нет, — сказал Джим. — Но теперь я понял, почему меня обвиняют именно в предательстве. Насколько мне известно, оно карается смертной казнью?
— Не всегда… — нерешительно проговорил Вилькоксин. — Но при чем здесь…
— Боюсь, не сумею объяснить. А скажите, не могли бы вы повидать Ро?
— Исключено, — Вилькоксин покачал головой. — Я уже пытался это сделать. Меня даже не подпустили к кораблю.
— А передать ей записку вы можете?
— Думаю, да. — Вилькоксин нахмурился. — Но сомневаюсь, что смогу получить ответ.
— Это не обязательно, — сказал Джим. — Ро вверила меня заботам земных врачей без колебаний, стало быть, доверяла им. Она не знает, какой сюрприз ожидает меня на завтрашнем заседании. Можете вы написать ей об этом и еще обрисовать мнение обо мне, сложившееся у этих людей?
— Думаю, да, — ответил Вилькоксин. — Да, разумеется, — бодро добавил он, — я поговорю с ней завтра утром: она тоже вызвана на Комиссию.
— Если вы это сделаете сегодня вечером, буду вам благодарен вдвойне.
— Постараюсь. — Вилькоксин глянул на Джима. — А что, собственно, вы от нее ждете? Ведь не станет она опровергать свои же показания?
— Я и не жду этого, — сказал Джим.
— Сами сказали, что никто из землян не может вам ничем помочь. Значит, это может она и еще тот человек, прилетевший с вами из Мира Владык. Однако не забывайте: они пока что — главные свидетели обвинения. Короче, радостных перспектив для вас я не вижу.
— Еще есть губернатор с Центавра, — заметил Джим, слегка улыбнувшись.
— О! — Глаза Вилькоксина засверкали. — Очень может быть! Я и не думал о нем. Он замолвил словечко за Ро, когда она выразила желание остаться на корабле, он может замолвить слово и за вас. Хотите, чтобы я связался с ним?
Джим покачал головой.
— Нет. Предоставьте это мне.
В ответ Вилькоксин тоже покачал головой.
— Не понимаю, — сказал он. — Совсем не понимаю… Что-нибудь еще? Я — с вами, можете быть уверены.
— Спасибо, больше ничего, — Поговорите с Ро, если сможете.
Вилькоксин поднялся.
— Я зайду к вам за полчаса до начала заседания, — сказал он. — Я буду вас сопровождать.
Он пошел к двери.
— Откройте, это Вилькоксин!
Дверь на секунду приоткрылась, и прежде, чем скрыться за ней, адвокат повернулся к Джиму:
— Что ж, спокойной ночи. И желаю удачи!
— Спасибо, — спокойно сказал Джим.
Вилькоксин вышел, дверь тут же закрылась. Джим вытянулся на кровати и позволил мыслям захлестнуть себя. Но спустя несколько минут взял себя в руки и, как солдат на поле боя, заснул.
12
Даниэль Вилькоксин появился на следующий день в восемь пятнадцать. Они с Джимом сели в закрытую машину и направились к зданию Правительства. В девять должно было начаться заседание Комиссии. Джим потихоньку спросил — удалось ли Вилькоксину связаться с Ро.
Вилькоксин кивнул.
— Мне не удалось пробраться на корабль, — сказал он, — но я сумел переговорить с ней по телефону с одного из постов охраны. Я задал ей кучу вопросов, якобы связанных с предстоящей защитой, и ухитрился-таки передать то, о чем вы меня просили, — скажем так, между строк.
