С тех пор, как она поселилась у доктора, в доме завелся необыкновенный порядок. Диана наполнила жизнь доктора мелочами, которые разнообразили ее, придавали ей поэтический и счастливый оттенок. Он думал о Диане, а мысль о философском камне и о золоте окрыляла его душу, заставляла с юношеской силой трепетать его сердце, возбуждала в нем чувство, которое он в другое время считал бы для себя уже мертвым, и какая-то горделивая радость поднималась у него в душе при мысли о том, что дурная девушка, какой казалась Диана, преобразилась в его доме. Не под влиянием ли того философского камня, каким, в данном случае, являлся его ум в соединении с его добротой и честностью?
После скромного, но вкусного ужина доктор Фиденциус и Диана, оба с волнением, вошли в таинственную лабораторию.
Это была обширная комната, посередине которой стоял стол, заваленный бумагами и книгами, стеклянными и фарфоровыми сосудами, а вокруг, на других столах, поменьше, разложены были реторты, колбы всевозможных размеров, груды металлов, реактивы в стоянках с притертыми пробками, замысловатые инструменты, алембики, химические печи; большой горн, стоявший отдельно в углу, за асбестовой перегородкой, был зажжен, голубоватый свет распространялся от него, и воздух был напоен каким-то острым запахом.
— Вот наша надежда, — таинственно сказал доктор, останавливаясь с Дианой перед пылающим горном.
Первый раз он ввел Диану в «свою» лабораторию. Никогда еще нога ее не переступала через порог этой комнаты. Никто не бывал в его алхимической лаборатории, ни один ученик. Это было признаком высшего доверия и любви. Восьмилетнее испытание сделало свое дело. Свинцовая душа Дианы превратилась в кристаллическое золото; земное стало небесным.
— Знаешь, как это называется? — спросил он у нее.
— Что? — точно во сне сказала Диана, с испугом и любопытством, широко раскрытыми глазами глядя на окружавшие ее странные предметы.
— Этот горн, горящий голубым огнем, называется атанором.
— Атанором?..
— Подожди.
Он подошел к сосуду, который был наполовину открыт, заглянул внутрь и с такой же предосторожностью закрыл его.
— Подвигается дело. Все идет благополучно, — сказал он голосом, задрожавшим от удовлетворения.
— Все идет благополучно, — как эхо, повторила она.
Доктор на минуту остановился, созерцая лазурный цвет горна, и сказал:
— Открытие! А сколько дней прошло, сколько мучительных ночей, ужасных тревог!
— Так здесь золото? — вздрогнув, спросила она и протянула руку.
— Рук не надо протягивать, — сказал доктор и взял се за открытый локоть. — Это — философский камень, пока золота нет.
— Что значит «философский камень»?
— Философским камнем можно превращать одни тела в другие.
— А любовь в ненависть можно обратить?
— Зачем же в ненависть? Обратный процесс более желателен. Ненависть обращать в любовь — вот цель алхимика, который посвятил бы себя морали.
Диана задумалась.
— Бывает, — сказала она, точно погружаясь в далекие воспоминания, — когда любишь и ненавидишь, и когда ненавидишь и любишь.
— Слушай, Диана, — сказал доктор, не придавая значения ее словам и думая о своем философском камне. — Философский камень — продукт атанора, поразительный по своим свойствам, а действие его просто: он разлагает простые тела. Ты не понимаешь, что такое «простые тела»? Это свинец, олово, железо, сера, ртуть… Раз удалось приготовить философскую серу и ртуть и философскую соль, то легко приготовить и философский камень. Он в том сосуде, который называется «философским яйцом». Все остальные металлы состоят только из этих трех: серы, ртути и философской соли. Соль и кислород сливаются и дают гниение и разложение — или жизнь, потому что жизнь обновляется разложением, то есть философской солью и ртутью — или углем и водородом. А теперь они в таком состоянии и доведены до такой точки, что должны образовать фермент, вроде металлических дрожжей. Без этих дрожжей ничего нельзя было бы сделать. Прибавивши к ферменту, изобретенному мной, таким образом, немного золота, я должен получить философский камень. Да я его и получил уже. И то, что теперь мы будем делать, только проверка сделанного. А затем, милая моя, я буду в состоянии превратить в золото все металлы, какие я только захочу. Ты увидишь, — продолжал старик: — на этот раз мой философский камень, кажется, обладает громадной силой. Я не ошибаюсь. И прежде я владел тенью открытия, но приготовлял дрожжи слишком слабые. Не было той силы, моя милая, но этот философский камень производит частичное преобразование, подобно тому, которое имеет место в органических телах, когда они приводятся в брожение дрожжами. Например, я волью в огнеупорный тигель свинец, который заставлю кипеть, и стану бросать в эту массу мой философский камень. И он переделает свинец в золото, подобное тому, которое, ты видишь, лежит вот здесь, на этом столике… Я добыл его вчера ночью!
— Учитель!
— Не веришь?
— Я верю! Но какое блестящее будущее нас ожидает!
— Будущее? Блестящее будущее ожидает только тебя, — с улыбкой сказал доктор. — Что же касается меня, то ты права, я ограничусь блаженством нескольких мгновений: настоящее — мое!
— О, учитель, как ты можешь говорить так спокойно! Я не могу представить себе, что я расстанусь с тобой когда-нибудь.
— Заранее можешь не представлять. Это случится само собой. Ну, так вот, Диана, слушай. Свинец — металл низкий, неблагородный, он беден солью и кислородом, но я приведу его в соприкосновение с ферментом, он облагородится, станет богат солью, атомы, его составляющие, претерпят изменения — и тогда он сделается золотом. Вся материя — едина, и из нее получаются три элемента: уголь, водород и кислород — сера, ртуть и соль. Соединяясь с ними, азот образует органические тела. В металлах всегда находится большее или меньшее количество кислорода и соли. Золото же — самый металл. Таким образом, если металл, бедный солью и кислородом, насытить последними, выйдет золото. Ты поняла?
— Да, я поняла. Я теперь ясно поняла, — отвечала Диана. — Но отчего ты раньше никогда не говорил мне об этом, учитель?
— Я говорил тебе, что работаю наверху. Ты хорошо знала это. Нет, я не потому скрывал от тебя свою тайну, что хотел ее скрыть. Я давно увидал, что ты достойна общения со мной, но я еще не обладал тайной. Я только недавно, вчера, почувствовал трепет обладания ею!
— Учитель, мне кажется, что я сплю, — со слезами сказала Диана.
Он засмеялся, подошел к атанору и снова заглянул в кипящий тигель; великое удовлетворение, как луч, засверкало на его лице. Губы его сложились в ироническую улыбку.
— «Философский камень — греза, ложь, обман, сумасбродство». Посмотрим, как-то вы примете его! Атанор, совершенный, чудесный атанор!
Диана рискнула спросить:
— А ты, учитель, расскажешь другим о своем открытии?
— Я объявлю, что совершено открытие, но не расскажу о нем. Мы только вдвоем будем знать, как делается золото. Что такое другие? Кто они? Мы, только мы!
Сердце Дианы тревожно билось, она побледнела и чуть слышно спросила:
— Как, учитель, в самом деле, для меня одной? Это все для нас? Никто не узнает? Я буду богаче всех женщин в мире!
— Всех цариц! — сказал доктор. — Для тебя одной я работал. Разве ты не заметила, как я тебя люблю? Повторяю: для тебя одной я работал. Я об этом мечтал дни и ночи. Когда я увидел, что ты — прекрасная душа, спокойная, любящая, и как вспыхивают твои глаза при встрече с моими, как дрожит твоя рука, когда касается моей, я решил, что открытие мое будет чудесной наградой для тебя. Для тебя одной я создал золото, я вознесу тебя над всеми людьми, над всем человечеством, одна ты будешь царить в мире.
Он стоял неподвижно, с глазами, устремленными на горн атанора.
Диана в восторге видела перед собой золотые сны. Вся в золотых браслетах, в золотых монетах, в бриллиантах, в кружевах, кругом букеты роз, тореадоры, убивающие быков, процессии монахов со сверкающими иконами, статуями Мадонны!..
