— Ввод информации...
Океан воздуха... горы камней. Она плыла, летела... Будто чужими глазами смотрела на уходящие в немыслимую высь стены из полосатого, бороздчатого камня, закручивающиеся вокруг нее, словно воронка, и вновь обретала простор над изрытой каньонами горной страной, страной каменных кружев, точно созданных неведомым искусным резчиком-великаном. Камни, камни — фиолетовые, зеленые, алые, серые... Сама Мун находилась в утробе похожего на прозрачную птицу воздушного корабля, летевшего над самой землей; сверкающие диски и кнопки с незнакомыми символами мерцали перед ней на панели, и она не сумела до них дотянуться, когда перед ней вдруг выросла отвесная стена из пурпурного камня...
Воздушный корабль сам резко взмыл вверх, оставив позади горный хребет и тут же нырнув в глубокую пропасть. У нее закружилась голова. Что-то там на панели замигало красным, загудело и не умолкало до тех пор, пока полет снова не выровнялся. Откуда она сюда явилась, на какой планете существует это загадочное море камня — ни одной из этих загадок она никогда не сможет отгадать, ответить для себя на бесконечные «кто?», «как?», «почему?»... Над головой небо было совершенно безоблачным, ярко-синим, темнеющим в зените, и в нем плыло только одно небольшое серебристое солнце. Нигде не сумела она заметить воды...
— Ввод информации...
Океан песка, Бесконечность песчаного пляжа, целое море дюн, чьи волны застыли в вечном движении под вечным ветром... Ее корабль волнообразными движениями летел теперь над этими песками, и она не была уверена — сидя в шлеме у горнила, полного огня, верхом на закованной в латы спине чудовища, — живой он, этот «корабль», или нет...
— Ввод информации...
Океан людей. Толпа колыхалась вокруг нее на перекрестке двух улиц, напирая, таща людей за собой, точно приливная волна — мелкие камни. Мимо нее с лязгом и грохотом проносились машины, застревая потом в чудовищных пробках, заставляя ее задыхаться от вонючих выхлопных газов, оглушая... Темнолицый незнакомец, с ног до головы одетый в коричневое, в шляпе с высокой островерхой тульей, в сверкающих ботинках, схватил ее за руку и громко спросил у нее что-то на незнакомом ей языке. Она увидела, как лицо его внезапно переменилось, и он выпустил ее руку...
— Ввод информации...
Океан ночной тьмы. Полное отсутствие света и жизни... ощущение микрокосмической вечности... осознание того, что в этой крохотной вселенной что-то происходит... и понимание собственной неспособности когда-либо проникнуть в тайную суть происходящего, вне зависимости от того, сколько еще раз она будет возвращаться к этой полночной пустоте, к этой безжизненности, кажущейся полной и абсолютной...
— ...конец анализа! — Слова эти эхом отдались у нее в ушах, голова с облегчением упала на грудь. Мун судорожно вздохнула, вновь возвращаясь в привычный мир. Стоя на коленях, откинулась назад, расправляя затекшие мышцы спины, глубоко вдыхая воздух и отчетливо ощущая каждый незначительный отклик собственного тела на эту возвращенную действительность.
Наконец она решилась открыть глаза и сразу, к великому своему облегчению, увидела, как из противоположного угла комнаты ей ободряюще улыбается Данакиль Лю, сидящий в грубо сколоченном деревянном кресле. Теперь уже, погружаясь в Транс, она способна была сама контролировать собственное тело — ее больше не нужно было держать или даже привязывать. Она с усталой гордостью улыбнулась своему наставнику и уселась на тканой циновке, скрестив ноги.
В дверь заглянула Клавалли, заслонив тот луч солнца, что так приятно согревал спину Мун. Мун поежилась, но тут следом за Клавалли в комнату ворвался новый луч — из широкого окна. Клавалли как-то рассеянно погладила Данакиля Лю по вечно встрепанным каштановым волосам. Он был спокойный, почти застенчивый человек, однако отлично ладил с Клавалли, легко сносил ее вечные причуды и лишь смеялся в ответ на ее капризы. Он порой просто поражал Мун своим полным несоответствием всему на этом острове — особенно внутри этих грубых хижин из пористого камня... Она понятия не имела, откуда он родом, но иногда замечала в его глазах тоску по тем, неведомым ей, местам или какой-то невысказанный вопрос, обращенный к ней, Мун, словно он где-то ее уже видел, словно они уже встречались раньше, только он никак не может вспомнить где, и это не дает ему покоя. На шее и на щеке у него были безобразные шрамы, будто оставленные когтистой лапой зверя...
— Ну, что же ты видела? — Вопрос был традиционным: Клавалли и Данакиль Лю специально задавали ей вопросы, на которые легко было ответить, чтобы научиться контролировать свое состояние после Транса и привыкнуть управлять своим телом и разумом. Их самих когда-то учили так же. Мун уже усвоила, что никогда не сможет точно припомнить, что именно отвечала на тот или иной вопрос, заданный ей непосредственно перед погружением в Транс: едва услышав первые слова, она мгновенно уносилась в мир видений, начинала падать в черный колодец — бездонный, как сама смерть... а потом ее окружал переменчивый мир снов, порождаемых тайной сущностью совершенно иного бытия. Каждый из заданных вопросов каким-то мистическим образом не только проявлялся в отдельном видении, но при этом с нею оставались связанными Клавалли или Данакиль Лю; они помогали ей не только погрузиться в Транс, но и уменьшить шок, порой чудовищный, от увиденного или узнанного ею.
— Я снова попала в Ничто. — Мун тряхнула головой, как бы освобождаясь от остатков воспоминаний, от тех теней, что все еще шебуршились у нее в голове. Первое, чему ее научили после прохождения обряда инициации, — это устанавливать телепатические барьеры и сосредоточивать внимание на чем-то конкретном, чтобы не сойти с ума, разом получив доступ ко всем тайным мыслям Хозяйки, и быть способной прочесть одну лишь конкретную ее мысль: ответ на заданный сивилле вопрос. — Почему мы чаще всего попадаем именно туда? Это словно утонуть...
— Не знаю, — ответила Клавалли. — Может быть, мы и тонем... Говорят, у тонущих тоже бывают видения...
Мун поежилась.
Наставники засмеялись. Клавалли присела на корточки возле Данакиля Лю, растирая ему плечи с какой-то рассеянной нежностью; ожерелье из морских раковин у него на шее мелодично позвякивало. От промозглого холода, что царил по ночам в домах на острове, у него буквально мертвели руки и ноги, он страдал от ужасных болей, но никогда не жаловался. Может быть, это потому... Мун теснее сжала руки между колен, глядя на них обоих.
