— Да, не терпится, — ответил биолог, с кряхтением запихивая в дыру геометеорологический маяк.
— Грязная работа, — пошутил Родригес, перекрикивая вой электрического бура, — но кто-то должен ее делать.
— Человек должен делать то, что должен, — ответил Футида в том же залихватском тоне, что и напарник.
Родригес рассмеялся:
— Это не Ницше.
— Нет. Джон Уэйн [24].
Закончив приготовления, они направились обратно, к краю кальдеры. Медленно. «Неохота, — подумал Родригес. — Ладно, даже если мы сломаем себе шею, бродя там, внизу, по крайней мере, маяки установлены и работают».
Футида остановился, чтобы проверить показания маяков.
— Нормально передают? — спросил Родригес.
— Да, — послышалось в наушниках. — Интересно…
— Что?
— Тепловой поток из глубины здесь гораздо интенсивнее, чем в куполе или даже внизу, в Каньоне.
Родригес почувствовал, что брови его поползли вверх.
— Ты хочешь сказать, что вулкан все еще активен?
— Нет, нет, нет. Этого не может быть. Но там, внизу, присутствует какой-то источник термальной энергии.
— Надо было кукурузных палочек прихватить.
— Возможно. А может, нас там кто-то ждет, чтобы нами пообедать! — Голос биолога звучал возбужденно.
— Что ты имеешь в виду?
— Тепловая энергия! Где есть тепло, там может зародиться жизнь.
В мозгу Родригеса замелькали отрывки из плохих фильмов: скользкие инопланетные чудища со щупальцами и глазами навыкате. Ему пришлось сделать усилие, чтобы не рассмеяться. «Не волнуйся, их интересуют только блондинки с большими сиськами».
Футида окликнул его:
— Помоги мне прикрепить канаты и проверь, прочно ли держатся крючья.
«Он больше не боится, — понял Родригес. — Он действительно хочет спуститься в эту бездонную дыру и посмотреть, водятся ли там внеземные существа».
— Ты готов? — спросил Родригес.
Футида надел на скафандр страховочную обвязку, надежно пристегнул канат к стропам, проходившим под мышками.
— Все, готов, — ответил биолог с уверенностью, которой совсем не чувствовал. Эта темная, зияющая бездна будила в обоих какой-то первобытный страх, но Футида не хотел признаваться в этом самому себе, а тем более товарищу.
Родригес провел утро, приводя в порядок снаряжение для спуска, пока Футида собирал образцы породы, затем организовал получасовой виртуальный видеосеанс для зрителей на Земле. Здесь, на вершине горы Олимп, было меньше скал, чем внизу, на равнинах, и нигде не виднелись окрашенные участки, указывающие на колонии марсианского лишайника.
И все же сбор образцов являлся первоочередной задачей биолога. Он рассматривал их как дар геологам, чувствуя тоскливую уверенность в том, что здесь, на крыше этого мира, нет никакой жизни. Но вот внизу, в кальдере… там, возможно, дело обстоит иначе.
К шлему Футиды прикрепили оборудование для получения виртуального изображения. Они не собирались проводить прямую трансляцию, но запись первого спуска в главную кальдеру горы Олимп представляла большую ценность как для ученых, так и для любопытных.
— Отлично, — сказал Родригес, своим тоном выражая неодобрение всей затеи, — я готов начать, как только ты скажешь.
Кивнув, Футида произнес:
— Тогда начинаем.
— Давай осторожнее, — предупредил Родригес, когда биолог медленно попятился к провалу.
Футида не ответил. Развернувшись, он перелез через слегка закругленный край гигантской дыры в земле. Кальдера была так велика, что прошло полчаса, прежде чем он исчез из поля зрения Родригеса, сидящего у лебедки.
«Готовясь к этому заданию, я должен был прочесть „Ад“ Данте», — подумал Футида.
Он знал, что начало дороги в ад довольно пологое. Вскоре склон станет более отвесным.
И в этот миг он поскользнулся и сорвался вниз.
— Ты в порядке? — раздался в наушниках Футиды озабоченный голос Родригеса.
— Мне попался скользкий участок. Должно быть, здесь, в тени, на скале кое-где остался сухой лед.
Биолог лежал на боку, бедро ужасно болело после падения. «Если так дальше пойдет, — подумал он, — ниже пояса я весь буду в синяках».
— Ты сможешь встать?
— Да. Разумеется. — Смущение было сильнее боли. Футида сердито ухватился за трос и заставил себя подняться на ноги. Даже при марсианской гравитации, составляющей одну треть земной, это потребовало усилий — мешали скафандр и рюкзак. И все снаряжение, болтающееся на поясе и ремнях.
Поднявшись, он снова вгляделся в зияющую пасть кальдеры. «Она похожа на глотку огромного чудовища, — мелькнула мысль. — Похожа на врата в преисподнюю».
Он глубоко вдохнул и сказал в микрофон:
— Все нормально. Я начинаю спуск.
— Осторожнее, приятель.
— Спасибо за совет, — фыркнул Футида.
Родригеса, казалось, не задело раздраженное замечание.
— Может быть, мне натянуть канат посильнее, — предложил он. — Чтобы не болтался.
Сожалея о своей вспышке, Футида согласился:
— Да, это должно помочь мне удержаться на ногах.
Бок сильно болел, а ягодицы еще ныли после первого падения.
«Мне еще повезло, что я не порвал скафандр, — подумал он. — Или не повредил рюкзак».
— О'кей, я натянул веревку. Не волнуйся, давай.
«Дорога длиной в тысячу миль начинается с одного шага». Мицуо Футида вспомнил древнее изречение Лао-Цзы, ступив обутой в ботинок ногой на склон перед собой. Голая скала, казалось, хорошо держала его.
«Ты не заметишь льда», — напомнил он себе. Слой слишком тонкий, чтобы увидеть. В нескольких десятках метров справа от него косые лучи солнца освещали пологий спуск в кальдеру. «Там не должно быть льда», — решил Футида. Он двинулся в ту сторону, медленно, проверяя почву перед каждым шагом.
Канат крепился к обвязке на груди, так что он мог без труда отстегнуть его в случае необходимости. Трос натянулся, и идти стало еще труднее. Футида почувствовал себя какой-то марионеткой на веревочке.
— Ослабь немного, — попросил он Родригеса.
— Ты уверен?
Он обернулся, чтобы взглянуть на своего спутника, и с удивлением увидел, что астронавт превратился в крошечную фигурку на краю кратера, освещенную ярким солнцем и едва заметную на фоне темно-голубого неба.
— Да, уверен, — сказал он с деланым терпением.
Через несколько секунд Родригес спросил:
— Ну а теперь как?
Футида не заметил никакой разницы, но ответил:
— Лучше.
В свете солнца он разглядел примерно в двадцати метрах внизу скальный выступ и решил направиться к нему. Медленно, осторожно он начал спуск.
— Я тебя не вижу. — Голос Родригеса в наушниках звучал слегка озабоченно.
Подняв голову, Футида увидел лишь просторы синего неба и пологий склон голой скалы. И туго натянутый канат, его спасительную ниточку.
— Все нормально, — сообщил он. — Я включил виртуальные камеры и записываю спуск. Я собираюсь остановиться у уступа и отколоть там несколько образцов породы.
— Эй, Мицуо, — позвал Родригес.
Футида машинально взглянул вверх, но астронавта не увидел. Футида был один внизу, на выступе отлогого каменного склона кальдеры. Углеродный трос, соединявший его с лебедкой наверху, также служил «каналом» для радиопереговоров между напарниками.
— Что такое? — ответил он, обрадовавшись голосу Родригеса.
— Как там дела, приятель?
— Да как сказать, — ответил Футида. — Это зависит…
— Зависит от чего?
Биолог заколебался. Он уже несколько часов работал на этом уступе, откалывая образцы, измеряя тепловой поток, терпеливо вгрызаясь буром в твердый базальт, чтобы выяснить, нет ли в скале включений водяного льда.
Он оказался в тени. Солнце ушло. Подняв голову, он с облегчением увидел, что небо по-прежнему оставалось ярко-синим. Там, наверху, еще светит солнце. Он знал, что Родригес не позволит ему задержаться здесь после заката, но вид дневного неба все же несколько успокаивал его.
