Слепое пятно - Холл Остин

У моих ног расстилалась лужа, состоявшая из всего многообразия веществ, вылитых там, наверху, в то необъяснимое пятно на дереве!

Глава XXI

Из ниоткуда

Кроме только что описанного случая, когда несколько пинт весьма осязаемых субстанций непонятно как «материализовались» десятью футами ниже того места, откуда исчезли, в течение нашей первой недели на Чаттертон-Плэйс не произошло ничего, о чем стоило бы писать.

Судя по всему, предостережение Рамды так ни во что и не вылилось.

С другой стороны, за эту неделю нам удалось полностью преобразить старый дом. Он стал одним из самых примечательных мест в Сан-Франциско. Это в общей сложности стоило нам немалых денег, но я мог себе это позволить. У меня уже была та сотня тысяч, с которой, как я обещал себе и Гарри, я решил бы загадку «Слепого пятна». Именно для этой цели деньги и предназначались.

На седьмой день после той ночи, когда пропал Гарри, жильцов в доме стало больше на одного, ведь именно тогда Джером вернулся из Невады, куда ездил на две недели по делу.

— Ничуть не удивлен, — заметил он, когда я рассказал ему об исчезновении Гарри. — Жаль, что меня здесь не было. Этот плут, Рамда Авек — он за этим стоит?

Он невозмутимо грыз свою сигару, пока я рассказывал ему всё, что знал. Потом, кратко выразив свое одобрение по поводу всего, что я изменил в доме, он перешел к делу:

— Вот что я вам скажу. Я немного заработал на этом невадском деле. Возьму еще один отпуск и доведу это до конца.

Мы пожали друг другу руки, и он въехал в свою старую комнату. На самом деле я был очень рад, что Джером с нами. Может, ему и не хватало общего университетского образования, но он был старше меня на пятнадцать лет и, будучи в силу своей профессии знаком с самыми разными людьми, отличался широким кругозором и сдержанностью суждений. Его не получилось бы запугать, он был храбр и, что важнее всего, сразу проявил жгучий интерес к оставленным Гарри записям.

Я был наверху, когда он разбирал вещи. Среди них я заметил большой, довольно тяжелый автоматический пистолет. В ответ на мой вопрос, намерен ли он воспользоваться им в этом деле, он кивнул.

— Однако же, — детектив принялся расстегивать жилет, — нынче я не так сильно полагаюсь на пушки, как когда-то. Этот Рамда, по моему убеждению — самая головоломная задачка из всех существующих. Он в силах преодолеть почти что любое сопротивление! — Джером знал, как этот парень одолел нас с Гарри. — Не удивлюсь, если окажется, что он в какой-то мере умеет читать мысли. Может быть, он может также предвидеть, что я собираюсь достать пистолет, и опередить меня, применив какое-то свое, невиданное ранее оружие.

Покончив с пуговицами жилета, Джером распахнул его, открыв любопытное изобретение, установленное на его груди. Оно состояло из широкой металлической пластины, повязанной поверх рубашки; к пластине крепился растянутый плашмя механизм, позволявший одновременно стрелять из всех гнезд револьвера. Чтобы показать, как он работает, Джером вынул все пять патронов и повернулся ко мне лицом.

— Теперь велите мне поднять руки вверх, — скомандовал он.

А, когда я так и сделал, его ладони взметнулись в воздух и механизм был со стальным щелчком приведен в действие. Будь он заряжен, я бы уже превратился в решето, ведь стоял прямо перед ним. Меня пробрала дрожь, когда я заметил тонкие ремешки, что охватывали запястья Джерома и тянулись вверх по его рукавам. Они были размещены так, что капитуляция детектива означала бы мгновенную смерть для того, кто ее требовал.

— Может, это и не этично, Фентон, — спокойно произнес он, — но, когда имеешь дело с молодцом вроде Авека, лучше сначала стрелять, а потом спрашивать. И приготовления загодя тоже не повредят.

Я с этим не согласился. Я указал ему на то, о чем уже говорил выше: что, не считая кольца, Рамда — наш единственный ключ к загадке «Слепого пятна». Убьем его — уничтожим одну из двух ниточек, которые могут помочь спасти наших друзей от постигшей их немыслимой судьбы.

— Нет, — отрезал я. — Мы не хотим его убить — мы хотим его ПОЙМАТЬ. Пули не помогут. Однако я не имею ничего против того, чтобы вы начинили эту штуку патронами с химическими смесями, которые будут действовать как газовая бомба. Стоит вам только его обездвижить и нацепить на него эти ваши наручники, мы посмотрим, насколько он будет опасен с руками за спиной!

— Понимаю, — задумчиво сказал он. — У меня есть знакомый химик, он сделает по моей просьбе парализующий газ в желатиновых капсулах. Если выстрелить такой в Рамду, при столкновении она разорвется. Мне особого вреда не будет, а вот его выведет из строя на достаточно долгий срок, чтобы украсить ему руки парочкой браслетов.

— Это мысль.

Но у меня были и свои соображения насчет того, как нам справиться с Рамдой. Удовольствовавшись мыслью, что просто силой и смекалкой его не возьмешь, я пришел к выводу, что он, и сам это зная, будет слишком внимателен, чтобы попасться в любую возможную ловушку.

Следовательно, если я хотел поймать этого человека и заставить его рассказать то, что мы желали знать, мне стоило прибегнуть к другому средству помимо физической силы. Более того, я не мог отказать ему в исключительной проницательности. Зовите это сверхчутьем или как вам угодно, но интеллект у этого парня был совершенно необыкновенный.

Решив раз и навсегда, что мне предстоит битва умов, я предпринял шаг, который на первый взгляд может показаться слегка диковинным.

Я нанес визит одной леди, которую назову Кларк, пусть это и ненастоящее ее имя. Я целиком и полностью ей доверился. Когда имеешь дело с практикующим целителем, другого пути нет. И поскольку, как многим моим знакомым в городе, ей доводилось слышать о необычной участи моих приятелей, равно как и о деле Холкомба, она с легкостью поняла, чего я хочу.

— Вот как, — она была погружена в размышления. — Вы хотите окружить себя влиянием, которое не столько защитит вас, сколько придаст сил и укрепит, где бы вы ни пересеклись с Авеком. Это будет нетрудно. Как далеко вы хотели бы зайти?

Так и был составлен план, предусматривавший сотрудничество с двадцатью ее коллегами или около того.

Мои друзья-инженеры могут скалить зубы, если хотят. Мне известно общепринятое мнение: что «власть разума над материей» существует только в голове пациента, что усилия целителей основаны на простом внушении и так далее. Но, думаю, даже самые безнадежные скептики согласились бы, что я поступил правильно, пытаясь обеспечить себя любой поддержкой, которую мог найти, прежде чем скрестить мечи с человеком столь опасным, как Авек.

И тем не менее, прежде, чем появилась возможность задействовать мыслительный аппарат, пущенный в ход моими деньгами, произошло нечто такое, что чуть было не расстроило всё дело.

Был вечер того дня, когда я вернулся из дома мисс Кларк. После ужина у нас с Шарлотой было предчувствие, что что-то должно случиться. Мы все вышли в гостиную, сели и стали ждать.

Вскоре мы включили граммофон. Джером сел ближе всех к инструменту, чтобы, не вставая, дотягиваться до него и менять пластинки. Все мы помним выбранную нами песню, которая играла в тот момент — то была «Я взбираюсь по горам», легкая сентиментальная песенка, исполняемая известным тенором. Уж конечно, эта вещица была далека от того, чтобы показаться печальной, загадочной или как-либо еще привлечь потусторонние силы.

Помню, мы поставили ее дважды, и певец как раз начал петь последний припев, когда Шарлота, находившаяся ближе всего к двери, резко зашевелилась и задрожала, словно от холода.

Я сидел возле двери в столовую, откуда мог выглянуть в холл. Движение Шарлоты натолкнуло меня на мысль, что дверь, возможно, приотворилась, пропустив внутрь сквозняк. Потом сестра рассказывала, что почувствовала, будто за спинкой ее кресла пронесся легкий ветерок.

В центре комнаты располагался длинный массивный стол, похожий на те, что обычно ставят в библиотеках. Над ним нависал начищенный до блеска медный канделябр, откуда вверх стремился свет от кучки электрических лампочек, так что комната была равномерно освещена рассеивавшимися с потолка лучами. То есть там не было теней, на которые можно было списать переполох.