Николь, глядя на графиню, раздумывала, почему Мейстрал так боялся этой женщины. Несмотря на свое воспитание и внешнюю уверенность в себе, графиня казалась беззащитным, вызывавшим жалость созданием, нашедшем спасение в Деле Империи точно так же, как иные находят спасение в религии или дурацкой философии, или в теории заговоров — в отчаянном, бешеном, бессмысленном, но совершенно искреннем протесте против внутренней убежденности в собственной незначительности. Раздумывая об этом, Николь посмотрела на графиню и любезно улыбнулась.
— Я приму ваше сообщение, миледи, — сказала она, — и передам его Мейстралу, если увижу его.
Похоже, графиня рассердилась. Николь догадалась, что она решила, что Мейстрал прячется в будуаре Николь и подслушивает.
— Очень хорошо, — произнесла графиня. — Передайте ему следующее. У него есть одна вещь, которая мне нужна, и я надеюсь, что цена ему понравится.
— Я непременно передам ему это, миледи.
— Благодарю вас. — В голосе графини звучала любезность, но в глазах ее не было. — Сожалею, что побеспокоила вас, мэм.
— Отнюдь, графиня. Я всегда рада что-нибудь сделать для моих друзей. — Николь улыбалась в ответ, но в ее улыбке сквозила принужденность; это делалось с целью дать понять графине, что Николь понимает: вежливость графини — только маска. Нюансы, нюансы. Специальность Николь.
Голограмма мигнула, и графиня исчезла.
Николь позволила мышцам своего лица расслабиться. Мейстрал, подумала она с растущей тревогой. Во что же ты все-таки впутался?
