— Аристотель?
— Это университетская планета на окраине Республики. Мы заплатим взнос и подключимся к их компьютерной сети, чтобы выяснить все, что можно, относительно Моцарта.
— А почему бы нам просто не подключиться к Центральному компьютеру на Делуросе VIII? — спросил Малыш.
— Потому что она скорее будет контролировать центральный компьютер, чем какой-то компьютер на Аристотеле, — объяснил Айсберг.
— Почему вы так считаете? — упорствовал Малыш. — Если она действительно так проницательна, как вы описывали…
— Я никогда не говорил, что она проницательная. Я говорил, что она предвидит будущее.
— Какая разница, — сказал Малыш. — Что ей мешает контролировать и компьютер на Аристотеле?
Айсберг откинулся на спинку кресла и выключил голографический дисплей.
— Пенелопа Бейли, несомненно, самая могущественная и опасная женщина из всех живущих, но и у ее могущества есть свои пределы, — наконец сказал он. — Она провела детство в скитаниях до тех пор, пока ей не исполнилось восемь лет, потом шестнадцать или семнадцать лет ее жизни прошли в камере. Как думаешь, какую часть Галактики она успела повидать? Делурос VIII — это планета, являющаяся столицей расы людей, поэтому она, несомненно, знает о ней, но я готов поспорить, что про Аристотель она даже не слышала.
— Лучше, чтобы вы оказались правы, — сказал Малыш. — Ставку, конечно, делаете вы, но я-то буду тем, кому придется расплачиваться в случае проигрыша.
— Я никогда не проигрываю, — заметил Айсберг. — Она обладает могуществом, превосходящим все границы понимания, но она не вездесуща. — Он помолчал и добавил: — В любом случае, если мы узнаем о Моцарте немного больше, то, может быть, у нас возникнут какие-нибудь идеи относительно того, под видом кого тебе там появиться.
— А почему бы мне не выдать себя за наемника в поисках работы? — предложил Малыш.
Айсберг расхохотался.
— Что такого смешного я сказал? — обиделся Малыш.
— За всю историю человечества никто не нуждался в наемниках меньше, чем Пенелопа Бейли, — ответил Айсберг. — Кроме того, если бы ей понадобились наемники, она бы потребовала рекомендации, а я единственный, кто может тебе их дать. Не уверен, однако, что такая рекомендация тебе пригодится.
— Я мог бы сказать, что работал на Танцующего на Могиле.
— Ломакс простой исполнитель. Он никогда не нанимает других.
Малыш пожал плечами.
— Я ведь просто предложил.
— Если ты поверил хотя бы в половину того, что я тебе о ней рассказывал, то это было дурацкое предложение, — ответил Айсберг. — Если ты хочешь выжить, то тебе пора начинать шевелить мозгами.
— Ладно, — недовольно пробурчал Малыш. — Только не надо язвить по поводу моих умственных способностей.
— Твоя голова — это все, что у тебя есть, — сказал Айсберг. — Мой тебе совет — никогда не забывай об этом, а вот о твоих улучшенных при помощи микропроцессоров способностях лучше бы забыть.
— Некоторые из этих способностей могут оказаться чертовски полезными на Моцарте.
— Например, какие?
— Например, способность видеть в темноте.
— Ей нет необходимости видеть, она будет знать, где ты находишься и куда направляешься — и через тридцать секунд, и через тридцать минут.
— Если я такой тупой и такой бесполезный, тогда зачем вы вообще меня посылаете? — спросил Малыш.
— Если бы мог, я бы сам туда отправился, но мне не скрыть своей хромоты, и, кроме того, она все равно догадается, кто я такой. — Он помолчал. — Ты отправляешься потому, что на данный момент ты тот единственный шар, который я могу запустить в игру.
— Благодарю за доверие, — сардонически заметил Малыш.
— Смотри только не слишком задирай нос. Независимо от того, насколько хорошо я тебя подготовлю к встрече — если ваша встреча вообще состоится, — Пенелопа Бейли на первый взгляд самая обыкновенная молодая женщина, и ты, возможно, подумаешь, что я преувеличил угрозу, которую она представляет. — Помолчав, он добавил: — Только помни, что люди и поопытней тебя пытались ее остановить, и все они мертвы.
— В таком случае зачем мне вообще отправляться туда?
— Но ты летишь туда вовсе не за тем, чтобы доставлять ей неприятности, — ответил Айсберг. — Ты всего лишь попытаешься раздобыть кое-какую информацию. Если она не может предвидеть достаточно далеко вперед и если не знает, что ты собираешься делать с этой информацией, я думаю, ты без проблем сможешь выбраться оттуда.
Айсберг встал, потянулся, насколько это было возможно в тесном пространстве кабины, и повернулся к Малышу.
— Пока мы летим на Аристотель, я собираюсь вздремнуть, — объявил он. — Ты можешь последовать моему примеру.
Малыш кивнул и направился к своей койке. Он был уверен, что ему не удастся заснуть, однако ему показалось, что он только прилег, когда очнулся от того, что Айсберг потряс его за плечо.
— Что случилось? — пробормотал он, резко подскочив, так что даже ударился об изголовье. — Я что, перепутал кровать?
Айсберг улыбнулся.
— Их всего две.
— Тогда что случилось?
— Ничего. Просто ты проспал одиннадцать часов. — Он помолчал. — Мы уже на орбите Аристотеля.
— Разыгрываете! — воскликнул Малыш, с трудом поднимаясь на ноги.
— Не веришь мне — убедись сам, — сказал Айсберг. — Кстати, я уже приготовил завтрак.
— Вы едите всегда по часам, да?
— Если могу себе это позволить, то да.
Малыш присоединился к Айсбергу на камбузе, который был так же тесен, как и кабина.
— У вас не возникало желания обзавестись кораблем побольше? — спросил Малыш, взял свою кружку с кофе и отпил глоток.
— Задумайся я над этим, то непременно бы так и поступил, — признал Айсберг. — Дело в том, что я больше не собирался покидать Последний Шанс.
— Если хотите знать, Последний Шанс — не самая лучшая планета.
— А я не собираюсь тебя спрашивать.
— Человек вашего калибра и с вашими деньгами мог бы позволить себе поселиться рядом с другом на Родниковой Воде.
— Это дело вкуса, — ответил Айсберг. — Мне больше по душе Внутренняя Граница.
— Родниковая Вода тоже на Границе.
— Но она нетипична для Внутренней Границы, — возразил Айсберг. — Она создана для удалившихся на покой толстосумов. Последний Шанс мне больше по сердцу.
