Ознакомительная версия. Доступно 14 страниц из 66
– Выходи за меня замуж!
– Мсье Со! – крикнула она. – Будьте любезны, счет!
– Но нам ни разу не приносили счет!
– А сегодня, – сказала она, – принесут.
На следующий вечер она не пришла.
– Все из-за тебя! – бушевал мсье Со. – Негодяй! Что ты наделал?!
В окне ресторана больше не было юной красавицы: наступила последняя ночь весны, первая ночь лета.
– Мой бизнес рухнул! – кричал старик. – Кто тебя тянул за язык? Лучше бы съел добавку паштета или выпил вторую бутылку – мог бы пробкой заткнуть себе рот!
– Я говорил без задних мыслей. Вот увидите, она еще вернется!
– Ты так думаешь? Прочти-ка вот это!
Андре взял из рук старика записку и прочел: "Прощайте".
– Прощайте. – У него потекли слезы. – Куда она уехала?
– Одному богу известно. Мы даже не знали ее настоящего имени и адреса. Пойдем-ка!
Андре последовал за ним по лабиринту лестниц и оказался на крыше. Раскачиваясь и рискуя упасть вниз головой, мсье Со обвел рукой погружающийся в сумерки город.
– Что ты видишь?
– Париж. Тысячи жилых домов.
– Что еще?
– Тысячи ресторанов?
– Известно ли тебе, сколько их в районе, ограниченном нашим заведением, Эйфелевой башней и Собором Парижской Богоматери? Двадцать тысяч ресторанов. Двадцать тысяч укрытий, где может прятаться наше безымянное чудо. Возьмешься ее разыскать? Приступай!
– Обойти все двадцать тысяч ресторанов?
– Приведешь ее – станешь мне сыном и партнером. Не приведешь – убью. Не мешкай!
Андре не мешкал ни минуты. Он взбежал на холм, где во всем великолепии белел собор Святого сердца, и бросил взгляд на парижские огни, тонущие в золотисто-голубой дымке заката.
– Двадцать тысяч укрытий, – прошептал он.
И отправился на поиски.
В Латинском квартале, напротив Собора Парижской Богоматери, на другом берегу Сены, кое-где можно пройти от перекрестка до перекрестка и насчитать сорок ресторанов, по двадцать на каждой стороне улицы: одни – шикарные, где за окнами нередко сидят при свечах юные красавицы, другие попроще, на открытом воздухе, где посетители веселятся у всех на виду.
– Нет, нет, – пробормотал Андре. – Это немыслимо!
И свернул в переулок, ведущий к бульвару Сен-Мишель, где теснились полюбившиеся туристам кафе, гриль-бары и рестораны, в которых ренуаровские женщины говорили на языке вина, на языке деликатесов, и никому не было дела до странного молодого человека, который с видом одержимого бродил по тротуарам и что-то искал.
Кошмар, думал Андре. Сколько же раз мне суждено пересечь весь город, от Трокадеро до Монмартра и Монпарнаса, чтобы отыскать какое-то безвестное " кафе-театр", где сидит при свечах молодая женщина, до того прекрасная, что у всех, кто ее видит, разгорается аппетит, причем гастрономические желания сливаются с чувственными?
С ума сойти!
Вдруг я пропущу именно это окно, эту свечу, это лицо?
Просто безумие! Вдруг я собьюсь с пути и начну заново мерить шагами однажды пройденные улицы? Нужна карта! Чтобы заштриховывать районы, где уже побывал.
На закате каждого дня, когда на узкие улицы опускались сиреневые, лиловые и пурпурные тени, он отправлялся на поиски, вооружившись картой, которая с каждым днем темнела. Как-то раз на бульваре де Гренель он в гневе выскочил из такси, обругав водителя – тот слишком быстро вел машину и пропустил добрый десяток ресторанов и кафе.
В другой раз он в отчаянии стал себя спрашивать:
– Онфлер? Девиль? Лион? Вдруг она вообще уехала из Парижа? Сбежала в Канны или в Бордо? Там ведь тоже тысячи ресторанов! Боже, боже!
Было дело, он проснулся в три часа ночи, потому что в голове крутился список женских имен. Элизабет. Мишель. Ариэль. Как ее окликнуть, если удастся разыскать? Селия? Элен? Диана? Бет?
Обессилев, он снова погрузился в сон.
Недели складывались в месяцы. На исходе четвертого месяца он закричал своему отражению в зеркале:
– Остановись! Если не найдешь ее "кафе-театр" в течение этой недели, сожги карту! Больше никаких имен, никаких улиц – ни утром, ни вечером! Решено!
Отражение молча потупилось.
В девяносто седьмой вечер поисков, когда Андре двигался вдоль набережной Вольтера, на него внезапно нахлынула буря эмоций, которая пробрала его до костей и ударила в сердце. Явственно слыша, но не различая какие-то голоса, он в нерешительности направился к перекрестку и остолбенел.
На другой стороне узкой улочки, под густой кроной дерева, собралась горстка прохожих, которые изучали меню, вставленное в медную рамку, и косились на ближайшее ко входу окно. Не помня себя, Андре сделал шаг вперед и остановился позади них.
– Не может быть, – прошептал он.
За столиком, придвинутым к окну, сидела за ужином при свечах прекраснейшая из женщин, величайшая любовь его жизни. Ее спутник отличался на редкость приятной наружностью. Они поднимали бокалы и пили шампанское.
Где я – внутри или снаружи? – пронеслось в голове у Андре. Не я ли сижу, как прежде, за столиком, признаваясь в любви? Что происходит?
Сердце едва не выскочило из груди, когда взгляд юной красавицы скользнул по его лицу, как тень, и больше не вернулся в его сторону. Она улыбалась своему спутнику поверх язычков пламени. Потрясенный, Андре пробился ко входу, вошел в зал и остановился рядом с этими двумя, которые перешептывались и тихо смеялись.
Она оказалась еще красивее, чем в любую из тех ночей, когда он рисовал ее в своем воображении под разными именами. Скитания по Парижу придали ее щекам румянца, а неповторимым глазам – яркости. Даже смех со временем стал богаче оттенками.
На тротуаре, под окном, прибавилось народу. Андре с трудом выговорил:
– Прощу прощения.
Красавица и ее эффектный спутник подняли глаза. В фиалковом взгляде не промелькнуло ничего похожего на узнавание, на губах не заиграла улыбка.
– Мадам et мсье Шиль? – только и спросил Андре.
Взявшись за руки, они кивнули.
– Что вам угодно? – спросили они.
И допили шампанское.
