Звездный танец - Робинсон Спайдер

— С пресловутым рыцарем без страха и упрека во главе, — подчеркнула Линда.

— Сам Вертхеймер отлично бы справлялся с этой ролью, — вставил Рауль.

— Еще бы, — сухо согласился я.-Но у него есть некоторые неотложные обязанности в другом месте.

— Иезекииль Де Ла Торре тоже прекрасно подойдет, — задумчиво сказал Том.

Я кивнул.

— Даже я о нем слышал. Ладно, я вам сообщил все, что знаем мы сами.

Комментарии? Вопросы?

— Я бы хотел выяснить насчет этой поездки «туда и домой» за один год, — произнес Том. — Насколько я знаю, это невозможно.

— Я тоже, — согласился я. — Я уже давно в космосе. Я не знаю, понимают ли они, какое небольшое на самом деле ускорение мы можем выдерживать длительное время. Что вы скажете по этому поводу, Гарри? Рауль? Это реально?

— Не думаю, — сказал Гарри.

— Почему нет? Ты можешь объяснить?

Привилегии гостя на борту Скайфэка включают доступ к компьютеру.

Гарри подошел к терминалу и запросил ссылку. На экране появилось:

— Это — простейшее выражение для времени перелета от планеты к планете, — сказал он.

— О Господи.

— Но эта формула слишком примитивна и не решит вашей проблемы.

— Ээ… они сказали что-то относительно перехода Фрай… ээ…

— Понятно, — сказал Рауль. — Переход Фрайзена. Так я и думал. Конечно!

Это сработает.

— Как? — спросили все одновременно.

— В детстве я, бывало, штудировал все материалы по колонизации космоса, — проговорил Рауль. — Даже когда стало очевидно, что L-5 не оторвется от Земли, я не терял надежды — это казалось мне единственной возможностью когда-либо попасть в космос. Лоуренс Фрайзен однажды читал доклад в Принстоне… помнится, в 80-м году или немного раньше.

Подождите минутку.

Он забарабанил по клавиатуре, как кролик, используя компьютер в качестве калькулятора.

Гарри считал на своем собственном калькуляторе, который был пристегнут у него к поясу.

— Как вы собираетесь получить характеристическую скорость 28 километров в секунду? — спросил он скептически.

— Ядерный разгон? — предположил Том.

Это было то, чего я боялся. Я читал, что встречаются люди, которые серьезно предлагают запустить их в глубокий космос, разгоняя, грубо говоря, при помощи водородных бомб. Меня в такой проект не заманишь.

— О черт — нет, конечно, — сказал Рауль, к моему облегчению. — Для перехода Фрайзена такой тип ускорения не нужен. Смотрите.

Он установил терминал на демонстрацию чертежей и начал набрасывать рисунок, поясняющий его мысль. — Стартовать нужно примерно с такой орбиты.

— Резонансная орбита 2:1? — спросил я.

— Верно, — подтвердил он.

— Как у Скайфэка? — спросил я.

— Ага, конечно. Как раз… эй! Ну да, точно! Мы находимся как раз там, где нужно. Ух ты, забавное совпадение, а?

Я понял, что Гарри почуял запах той же самой крысы, которую вынюхал Вертхеймер. Может быть, Том тоже — по нему трудно было судить из-за его йогуртной внешности.

— Что дальше? — спросил я. Рауль очистил экран и проделал еще какие-то вычисления.

— Ну, нужно, чтобы корабль покинул орбиту со скоростью, сейчас прикинем, немного меньше километра в секунду. Это будет… мм, примерно две минуты ускорения при одном g. Хмм. Или при одной десятой g — около семнадцати минут разгона. Ерунда.

В результате мы начнем падать к Земле. Нам нужно обогнуть ее по касательной. Так что мы задействуем дополнительно… 5,44 километра в секунду, в точно рассчитанный момент. Примерно девять минут при одном g, но это нужно сделать очень быстро, так что один g не пойдет. Сейчас глянем… возможно, 4,6 минуты при двух g, или же 2,3 минуты при четырех.

— Прекрасно, — весело сказал я. — всего лишь пара минут при четырех g.

Наши лица сползут на затылки, и мы будем единственными животными в этой планетной системе, которые ходят лицом назад. Продолжайте.

— Вот что получается, — сказал Рауль, снова переключив дисплей на показ чертежей.

— Это дает нам год невесомости, в течение которого мы занимаемся хореографией, бросаем это, прислушиваемся к тому, как рассыпаются наши кости, приканчиваем дипломатов и делаем из них шашлык, обсуждаем влияние Хайнлайна на Пруста и спешно зубрим разговорный язык чужаков.

Тут мы прибываем на Сатурн. Ух ты, еще одно удачное совпадение:

стартовое окно для одногодичного перехода Фрайзена открыто…

— Ага, — прервал его Гарри, оторвавшись от своего калькулятора, — это доставит нас к Сатурну за год — на относительной скорости двенадцать ки— лометров в секунду. Это больше, чем вторая космическая скорость.

— Мы позволим кораблю быть захваченным Титаном, — торжествующе сказал Рауль.

— О, — сказал Гарри. — Восемь или девять километров в секунду…

— Конечно, — продолжал Рауль, нажимая клавиши. — Запросто. Одна десятая g в течение двух с половиной часов. Или, чтобы сделать это легче для нас, одна сотая g в течение чуть больше, чем дня. Хмм… двадцать пять с половиной часов. Одной сотой g не хватит, чтобы написать себе на ногу сверху вниз, даже если вы привыкли к невесомости.

Мне действительно удалось понять большинство ключевых пунктов.

Компьютерный дисплей — дивная помощь невеждам.

— Хорошо, — резко сказал я своим тоном «внимание всем, вот сейчас-то все и начнется». В силу длительной привычки общее внимание сосредото— чилось на мне. — Хорошо. Это все можно проделать. Мы обсуждали это все два часа до того, как прибыл ваш шаттл. Я рассказал вам, чего они от нас хотят и почему. Я бы хотел сказать вам, чтобы вы приняли решение к следующей осени. Но автобус отправляется сейчас. Из-за этого окна старта, которое ты упомянул, Рауль.

В глазах Гарри сверкнуло подозрение. И я был прав, Том тоже высчитал малую вероятность такого случайного совпадения.

— Поэтому, — упорно продолжал я, — я должен просить, чтобы вы дали окончательные ответы в пределах часа. Я понимаю, что это нелепо, но вы— бора нет. — Я вздохнул. — Советую вам использовать этот час с толком.

— Черт побери, Чарли, — сказал Том в неподдельном гневе. — Мы семья или нет? -Я…

— Что еще за дерьмо в самом деле? — согласился Рауль. — Человек не должен оскорблять своих друзей.

Линда и Гарри тоже выглядели оскорбленными. — Послушайте, вы, идиоты, — сказал я, вложив в свои слова всю силу убеждения. — Это — навсегда. Вы никогда больше не сможете кататься на лыжах, плавать, никогда не сможете ходить даже при тяготении Луны. Ни черта вы больше никогда не сможете без технологической поддержки.

— А какого черта мы можем без технологической поддержки сейчас? — спросила Линда.

— Не надо! — рявкнул я. — Не надо меня передразнивать. Задумайтесь над этим хорошенько. Я что, непременно должен перейти на личности?

Гарри, Рауль, скольким женщинам вы сможете назначить свидание в космосе? Сколько женщин согласятся бросить целый мир, чтобы остаться с вами? Давайте будем серьезны. Линда, Том, есть ли у вас хоть какие-то свидетельства в пользу того, что в невесомости возможно родить ребенка?

Вы что, готовы в один прекрасный день рискнуть двумя жизнями? Или вы решили подвергнуться стерилизации? Так что перестаньте рассуждать, как герои комиксов, вы четверо, и выслушайте меня, черт побери!

К своему искреннему удивлению, я обнаружил, что по-настоящему взбесился. Мое напряжение воспользовалось первым же подходящим случаем, чтобы разрядиться в гнев. Я впервые осознал, что небольшое театральное представление на тему гнева чревато опасностью.

— У нас нет никакого способа выяснить, удастся ли нам вступить в разговоре проклятыми светляками. В игре с такими высокими ставками и такими скверными шансами достаточно рискнуть двумя жизнями. Мы с Норри обойдемся без вас!!! — заорал я и только тогда остановился.

— Нет, — наконец продолжил я, — это неправда. Я не могу на этом настаивать. Но мы действительно можем сделать это сами — если это вообще осуществимо. У Норри и у меня есть личные мотивы, чтобы лететь. Но ради чего вы должны отречься от родной планеты?