Призрачный сфинкс - Корепанов Алексей Яковлевич

– А что это за Маска такая? – мрачно осведомился Гусев, который до этого молча грыз ноготь и переводил взгляд с одного собеседника на другого. – Это что, и есть их оружие, скоддов этих? Как она действует, по какому принципу? Что она вообще такое?

– Мы знаем только, что Маска действительно есть, – отозвался маг. – И знаем, что ее взгляд действительно может превратить в пепел весь мир. Это наше знание – из иных сфер. А те, кто, возможно, видел своими глазами Черную Маску Смерти, никогда уже ничего не скажут.

– А скоддам, выходит, она нипочем? – задал Гусев новый вопрос.

– Выходит, так, – вздохнул Ольвиорн. – Это их оружие, – он подчеркнул слово «их».

– Все страньше и страньше, все чудесатей и чудесатей, – констатировал Саня Веремеев. – У меня от всей этой фантастики мозги плавиться начинают.

– Это не фантазии, – возразил маг. – Это жизнь. Наша жизнь. Возможно, ваша жизнь нам тоже показалась бы фантазией.

– Согласен, батя, – кивнул Гусев. – У вас магия, а у нас техника. Все ревет, все гудит, все прет напролом, стены прошибает и нутро наизнанку выворачивает. Силища! Вот как мы с Достоевским однажды на Балканах…

– Стоп-стоп-стоп! – Сергей досадливым жестом остановил Гусева, чуть-чуть не оседлавшего любимого конька. – Ты меня с мысли сбиваешь. Значит, вы все-таки не исключаете, уважаемый Ольвиорн, что магия скоддов, так же как и ваша, может на нас и не подействовать?

Маг в раздумье потер подбородок и повторил уже сказанные им ранее слова:

– Возможно, но не очевидно.

– И все-таки возможно? – гнул свою линию Сергей.

– Н-ну, в принципе, да. Может быть, именно потому скодды и не посягнули на ваш мир.

– Вот! – удовлетворенно сказал Сергей, оглядываясь на насторожившихся бойцов. – Почему бы нам и не попробовать?

– Что попробовать? – эаторможенно спросил Гусев, а Саня Веремеев погрозил Сергею пальцем:

– Хочешь проверить прочность нашей собственной шкуры?

– А разве у нас есть выбор? Если мы застряли здесь надолго, действовать надо, правильно Геныч говорит. Сколько у вас в году декад, уважаемый Ольвиорн?

– Сорок.

– Ну вот, в запасе осталось тридцать три. И потом, если пророчество Мерлиона касается нас – а кого еще? – мы с ними в любом случае встретимся, хотим мы этого или не хотим. Вот и посмотрим, для кого радость, а для кого печаль, и кто кого ниспровергнет. И на чью шею меч падет. А померкшее солнце – может, и впрямь извержение вулкана, а не конец света. А, мужики?

– Мда-а… – вновь задумчиво протянул Гусев. – Ты, Серый, прям как комиссар полка. Оратор! Достоевский! И это не может не радовать. Только я тут вас послушал, поразмыслил, и думаю, что хорошо бы Сначала все-таки еще раз проверить, такие ли уж мы не поддающиеся магии. Дело-то серьезное, это не бандюков мордой в асфальт. Может быть, э-э… уважаемой Ольвиорн попробует воздействовать на нас чем-нибудь покруче, чтоб до печенок пробирало? Что-нибудь этакое зубодробительное.

– Это можно, но только не прямо сейчас, – маг спрятал улыбку. Он был явно доволен забрезжившим просветом во тьме безысходности. – Ведь ваша техника тоже, наверное, так, с ходу, не сможет стены прошибать?

– Почему? – возразил Гусев. – Наша – сможет! Затем и создана, чтобы именно – с ходу!

– У нас несколько иные методы, – вновь улыбнулся Ольвиорн. – Магия это не волшебство, это наука, только особая, как бы несколько в иной плоскости… Я сделаю кое-какие приготовления и попробую произвести, как вы выразились, уважаемый Геннадий, что-нибудь зубодробительное. Ну, хотя бы применить пятое заклинание того же Мерлиона – это очень сильное средство. И пусть наша магия отличается от магии скоддов, но суть, основа одна и та же: воздействие словом на мир. И если вы ничего не почувствуете, если вновь останетесь неуязвимыми, не подчинитесь воздействию – это вселит надежду.

– Послушайте, уважаемый маг, – вдруг подался Гусев к Ольвиорну и в голосе его зазвучали странные просительные нотки, – а курево вы можете сотворить?

Маг недоуменно посмотрел на него и Гусев выставил перед собой сигарету, которую так до сих пор и держал в руке, все забывая закурить.

– Вот такие штуки. Сигареты.

– Я видел, как вы, уважаемый Геннадий, выдыхали дым. Он целебный?

– Да нет, – вмешался Саня Веремеев. – Какой там целебный! Наоборот, очень вредный для здоровье. Это такая вредная привычка. А избавиться очень трудно, по себе знаю.

Ольвиорн покачал головой:

– Боюсь, что сотворение таких вредных сига-рет мне не под силу. Но я могу избавить вас, уважаемый Геннадий, от этой вредной привычки.

– А-а! – разочарованно отмахнулся Гусев. – Закодировать, что ли?

– Соглашайся, Геныч! – сказал Сергей. – Когда еще такой случай представится? Сам же ведь ни в жизнь не пойдешь. А это же не кодирование – это магия! Смотри, сколько преимуществ получается, – он начал загибать пальцы. – Во-первых, не будешь сейчас мучиться без курева – у тебя же пачка не волшебная, не неиссякаемая, да? Несколько штук всего-то и осталось, а потом что? На самом деле, что ли, листьями дымить? Во-вторых, – я тебе уже говорил, – здоровье сбережешь. В-третьих, кучу денег сэкономишь – прикинь, сколько ты на курево тратишь в неделю, в месяц, в год. В-четвертых, потенция улучшится…

– Да я вроде не страдаю, – возмущенно перебил его Гусев. – Ни одна еще не обижалась.

– Это ты сейчас не страдаешь, а потом будут проблемы, ты послушай умных лю…

И тут снизу, со двора, раздался пронзительный детский крик:

– Темный! Смотрите, темный!

Бойцы переглянулись и, не сговариваясь, бросились к открытым окнам трапезной. Маг Ольвиорн, вздрогнув, поднялся с кресла и торопливо последовал за ними.

– А вот и ваш темный явился, – ошеломленно сказал Гусев, перегнувшись через подоконник. Саня Веремеев выглядывал в окно из-за его спины, а Сергей обалдело взирал на происходящее внизу из другого окна.

У крыльца, в окружении слуг, воинов и другого замкового люда, стояли трое в очень непривычной для данного места ярко-оранжевой, как апельсины, одежде, такой же непривычной, какой была здесь форма бойцов спецподразделения: стройная молодая женщина, белокурый верзила и широкоплечий курчавый негр.

– Темный! Темный! – продолжала испуганно кричать, вцепившись в подол матери, маленькая девчушка, показывая на негра; людей с таким светом кожи, по-видимому, здесь не знали.

– Кажется, в яму угодили не только мы, – слегка оправившись от изумления, медленно проговорил Сергей.

– Пророчество Великого Мерлиона продолжает сбываться, – тихо отозвался стоящий рядом странствующий маг Ольвиорн.

14. Иное

Игорь Владимирович Ковалев лежал на своей кровати в палате номер семь. И в палате, и за окном было темно, потому что шел уже второй час ночи, но Ковалев не спал. Он смотрел в темноту широко открытыми глазами и глубоко и ровно дышал. Тишину сотрясал храп Левченко, у которого, несмотря на все процедуры, таблетки и уколы все чаще происходили «сбои в программе», но Ковалев не слышал этих громоподобных раскатов. Он был далеко от больничной палаты, вернее, палата была только ничтожной частью его необъятной космической сущности – во всякое случае, так ему представлялось.

Мелькали, мелькали, сменяя одна другую, картины-образы, объемные, цветные, и не понять было – картины ли это или обрывки реальности, сотен разных реальностей разных слоев бытия…

– Не всякий сирруш превращается в дракона… – беззвучно шептали губы Ковалева. – Но сирруш может… превратиться в дракона… Может!..

Храп Левченко, шаги санитаров в коридоре, звездное небо за окном и скамейки под звездным небом – все это было по одну сторону незримой черты. А за чертой…

А за чертой – по холодной осенней жиже мимо одинаковых домов медленно полз дракон. Дома с любопытством разглядывали его десятками светящихся окон. Дорога была разбита колесами самосвалов, недавний дождь разбросал по ней мутные пятна луж – и новый микрорайон оказался островом, отделенным от ближайшей троллейбусной остановки океаном грязи.