Манекен за столом (СИ) - Гуцу Юрий Павлович

— Да, — солгал я.

— Холодно… — сказала она.

— Топ… — Я запнулся. — Давай уйдем отсюда. — Она взглянула мне в лицо. — Уйдем! — горячо сказал я. — Ты же ничего не знаешь. Они все неживые. Ты посмотри на них… Это… какое-то безумие. Поверь мне! — Я почти кричал. Она отпрянула. Я замолчал.

— Ну и что? Успокойся, Пик. Это всего лишь модель. — Она произнесла это очень равнодушно, будто заученно.

Она села на застеленное ложе. Я сел рядом. Топ в ожидании посмотрела на меня. Я ничего не испытывал. Возможно, я устал.

От всей этой фальсификации. Мне ничего не хотелось. Я встал. В глазах Топ проскользнуло непонимание. Я натянуто улыбнулся. Стиснув зубы, я обязан воспользоваться счастливым билетом.

Выходит, я выстоял очередь за шансом? Неуловимым, сказочным. Банально дождался убогого случая.

Чем больше я убеждал себя, что больше такой возможности может не быть, тем яснее понимал, что ничего не получится, и от того, что Топ это тоже почувствовала, мне было не по себе. Как это нелепо.

Топ уже все прекрасно поняла, но никак не выказывала этого.

Мы лежали в полумраке звездной спальни молча, боясь пошевелиться. Я хорошо понимал, что сделать больше ничего нельзя.

Топ встала. Все кончено.

— Поедем завтра в ландшафт аскетов? — сказал я.

Топ разочарованно отвернулась.

— Ты неисправим.

— Помнишь, Миф рассказывал?

— Это я рассказывала. Вы с Мифом хотите туда отправиться?

— Да.

— А в качестве кого буду я? — засмеялась Топ.

Я молчал.

— Эй! — обеспокоенно сказала Топ. — Что с тобой?

— Нет-нет. Ничего.

— Извини. Просто мне стало немного смешно. А где твой друг? — спросила она, как ни в чем не бывало, расчесывая волосы.

Она была очень красивой. Я потрясенно отступил, будто не узнавая ее.

— Схожу, посмотрю, — пробормотал я.

В салоне все продолжало пребывать в оцепенении. Ночь для сна, подумал я.

Мифа в комнате не оказалось. Теперь я не знал, что и думать. Может, охотник все-таки стронулся с места, после как я его будил?

И посоветоваться не с кем.

В ателье люди спали вповалку, а иные стояли, замерев. Я окинул их беглым взглядом.

Справа и слева тянулись дома с островерхими крышами. Я наугад толкнул одну калитку с овальным верхом.

От пышно распустившихся в палисаднике цветов шел сильный запах. Отдельные бутоны будто наращивались, насыщенно вспухали, косметически украшались, как в анимации. Зрелище было завораживающим.

В прихожей слабо горела свеча.

Я остановился посреди просторной гостиной. Дом принадлежал зажиточному горожанину. Сзади скрипнула дверь. Хозяин, с брюшком, совсем не сонный, в ночном колпаке и со свечой в руке, стоял в дверях. Вдруг из других комнат разом показались все домочадцы. Утробы двигались медленно, короткими шажками, окружая меня. Нервы у меня не выдержали.

Я рванулся к выходу, зацепился о половик и упал лицом вперед.

Чья-то нога оказалась совсем рядом, у моих глаз. Кукле достаточно было согнуться и положить на меня руку. Что она, вероятно, и делала, но слишком медленно. Я сгруппировался и прыгнул за дверь. Я судорожно, с трудом переводил дыхание.

В цветнике что-то зашевелилось, и я, подскочив, перемахнул через забор, минуя калитку, и споро пошел строго посередине улицы.

Мне на плечо легла, как одушевленная, рука телесного цвета, будто какая-то особь обозналась, и я чуть не закричал. Это был Миф, закутанный в плащ.

— Пикет, дружище! — сказал он. — А я вас ищу. Экзотика отправляет нас на рынок.

— За… зачем? — Я никак не мог прийти в себя.

— Салон снабжает рынок провизией. Рыбой и дичью.

Торговый центр находился довольно далеко от города. Мы катили полем в фургоне. Светило солнце, высоко в небе щебетали жаворонки. Дорога петляла, теряясь у самого горизонта. Отоспавшись немного, я высунулся из фургона. Миф правил, молодецки сдвинув шляпу на затылок. Он бы не обманул ничьих ожиданий, с неприязнью подумал я.

— Не хотел бы я жить в салоне, — сказал Миф.

Я засмеялся.

— Почему же?

— Сыро, — серьезно отвечал Миф. Я с удивлением покосился на него. Он рассуждал. Просто так, сам по себе. — Но есть место и похуже.

— Какое?

Миф суеверно огляделся.

— Отель. Там все съемное.

Торговый центр выглядел пустым. Нас встретил старый седой менеджер. Он указал, куда следует сгружать продукты.

— Никто вам по пути не встретился?

— Нет, — сказали мы с Мифом, разглядывая оставшийся в фургоне ящик, судя по виду, весьма тяжелый.

Румяный старик отстранил нас. Сила у него была. Ещё какая. Почему-то я вспомнил Тюфяка. Да это же он и есть.

Я рассматривал витражи. Мы прошли турникет. Гул сотен голосов потоком хлынул в наши уши. Торговый зал был полон. Агрономы и геологи, академики и продюсеры заполняли все проходы.

За кассой неподвижной горой стоял атлет в капюшоне, скрывавшем лицо. Даже издали было видно, как он огромен. Я вздрогнул, заслышав его голос.

— И нет числа заботам, которые вы принимаете от ваших слуг. Они поят и кормят вас! Так покой им!

— Покой… — прошелестело по залу.

— На город! — воззвал рослый атлет. — Им, значит, пир горой? Гусеницы ненасытные. На салон!

Толпа возбужденно зашевелилась. Да это же бунт.

— Покой им… — как волна, нарастало в зале. Некоторые в ярости вздымали руки вверх и потрясали подушками. — На город! На салон!

— Нет! — Голос стал вдруг тихим и вкрадчивым. — Сейчас они пируют. Ха! Пусть насытятся. А когда они покинут город, начнем! Тогда праздник наш.

— А как мы узнаем, что делается в салоне?

— А вот они нам скажут, — кивнул на нас через весь зал атлет. — Сейчас они нам все скажут.

Головы и спины медленно поворачивались, пока на нас не уставились сотни глаз.

— Надо спросить их! — сказал кто-то.

— Да, — сказал атлет. — Я сам их спрошу.

Нас сопроводили в келью странствующего ювелира. Он уже ждал нас. Я вошел первый. Обождав, пока двери закроются, атлет одним движением сбросил колпак, и передо мной предстал Шедевр, как всегда коротко подстриженный. Он сел за массивный стол, нисколько не уменьшившись при этом в размерах.

— Все менеджеры последовали за мной, — сказал он.

— Ты хочешь поднять восстание?

— Я хочу восстановить справедливость.

— Это ты так называешь, — заметил я.

— Им нужен переворот. Равенство — путь к прогрессу.

— И будет то же самое, что мы оставили.

Шедевр рывком развернулся ко мне. Расслабившись, он рассмеялся.

— Ерунда… А пока — город падет.

— И будет разрушен, — в тон ему сказал я.

— А разрушить его непросто. Не для этого он строился. Как тебе, кстати?

Я тряхнул головой.

— Похоже.

— Так, так, — с одобрением сказал Шедевр.

— И потом…

— Что? — жадно спросил Шедевр.

— Я не ожидал, что все так будет.

— Как? Выражайся ясней.

Шедевр слушал чрезвычайно внимательно. Я сосредоточился.

— Они уже настоящие.

— Вот! — радостно сказал Шедевр. — Вот именно! И меня это тоже поразило. Леса опадают, и остается само шоу.

У двери глухо ударил колокол.

— Обожди, — сказал Шедевр.

Он вышел, на ходу накидывая колпак. Я походил по келье, потом сел за стол.

Шедевр не возвращался. Я заглянул в стол. В одном ящике, будто огрызок, лежал глянцевый журнал, вещь здесь неуместная.

Со страницы, рекламирующей мужскую одежду, смотрел Миф. Засунув руки в карманы модного плаща, он являл читателям свой мужественный профиль. Журнал часто открывали на этом месте.

Появился Шедевр.

— Что это? — спросил я.

— Модель, — сразу ответил Шедевр. Он пытливо взглянул на меня.

— Ты брал модели из журналов?

— Приходилось… — неохотно сказал Шедевр. Он выглядел озабоченным.

— Закрыть вам ворота? — Я бросил журнал обратно в стол. — Или разбудить стражу? Трудно, но можно устроить.

— Нет. Все должно оставаться на своих местах. Вечером, когда закончится праздник, подашь сигнал.