Имяхранитель - Козаев Азамат
Ознакомительная версия. Доступно 22 страниц из 107
– Не знаю! – Палома упрямо стиснула зубы. – Не знаю!
– Лож-ж-жь.
Будто металлическим венчиком прошлись по бронзовой тарелке. Звонкое послезвучие взмыло в прозрачный ночной воздух и медленно поплыло к луне. К проклятой и благословенной полной луне.
Время потекло вспять. Пространство вздыбилось и выкрутилось наизнанку. Нервы встряхнули и погладили против шерсти. Центр мироздания съежился в крохотную точку, плотную, как ком мокрого белья, и горячую, будто горн Илоклета-кузнеца. Пальма истошно закричала. Жуткая боль в ломаемом пальце выкрала ее из этого мира. Пленница отключилась.
– Есть контакт, нет контакта… – прошелестело порождение Тьмы. Из тени под капюшоном полыхнула отраженным лунным светом зеркальная личина.
Палому окатили водой. Вздыбленная женщина сдавленно замычала и тряхнула головой.
– Где Анатолий?..
Палома не могла сфокусировать взгляд, голова кружилась, глаза слезились. Голоса представлялись глухими, будто пропущенными через толстый слой ваты, далекими и совсем не страшными.
– Не… знаю…
Тебя ломают, сама себя ломаешь. Два коротких слова дались невероятным трудом. Ожидание близкой боли парализовало и натянуло все внутри до предела. Зажмурилась и приготовилась кричать.
Что-то просвистело у самого лица, вздыбленные руки дернуло вверх, но несильно и небольно. Мгновение ничего не происходило. Потом кто-то упал на землю, справа и слева.
– Я в жизни многим задолжал, – проговорил где-то сбоку до боли знакомый голос; тяжелые шаги прошелестели в высокой газонной траве. – Кому стрелу, кому кинжал, кому и вовсе острый меч, что взялся сам меня беречь…
Палома подняла гудящую голову, попыталась что-нибудь разглядеть сквозь слезную завесу. Видно было плохо – силуэты неясные, движения смазанные, нечеткие. Зато хорошо были слышны звонкие клевки металла о металл, натужный рев и хриплое сипение. Как ни была измучена и напугана, едкая усмешка оживила непослушные губы. В кои-то веки сказочно обрадовалась тому, что на сволочь нашлась еще большая сволочь. Невероятная сволочь, неописуемо прекрасная сволочь. Сволочь из сволочей.
Черный капюшон кое-что умел. На рожон не лез, равновесие держал отменно, линию атаки чувствовал, наверное, кожей. Мечом владел просто мастерски. При прочих равных решающее значение имели артистизм, кураж и неописуемая наглость, да вот незадача – весу не хватило демону в капюшоне, мясца на костях. Мослами жидковат вышел. В точке «зеро», когда меч на мгновение замирает, а противник смещает центр тяжести для нового движения, Иван выпустил кистень. Облапил меч противника широченной правой ладонью и, слегка подсев, левым плечом воткнулся тому аккурат в подбородок. Лязгнули зубы, меч остался в руке имяхранителя. Заплечных дел мастера поднесло в воздух и отбросило на добрую сажень.
– Сам дурак, – буркнул Иван, облизывая палец. Порезался, пока с мечом баловался. – И шутки дурацкие!
Бросил меч. Не суетясь, подошел ближе. Поглядел на недвижимое тело. Ухмыльнулся и, резко вывернув человеку в капюшоне руки назад, вырвал их из суставных сумок. Исполнил четко, уложившись в два хода – свел руки перед собой, будто весла на лодке, и широко развел в стороны. Влажно хрустнуло. Враг дернулся и, обмякший, затих.
– Нервы сгорели, – ухмыльнулся Иван. – Сердце лопнуло. Бывает.
Сдернул с ката капюшон, сорвал зеркальную маску, отшвырнул. Лицо ночного палача показалось смутно знакомым – хищное, породистое, с печатью жестокости в линии губ. Кто именно, узнать не смог. Еще один привет из туманного прошлого?
– Осторожно, – имяхранитель бережно снял Палому с импровизированной дыбы.
Несчастную немедленно вывернуло наизнанку. Но и тут женщина осталась женщиной – повернулась к Ивану спиной, чтобы не было видно.
– Ты удивишься, но ничего нового не спрошу. Где Анатолий?
– В Никорнасе… у стариков.
– Идти сможешь? Полная луна… Так, я угадал? Парк?
Ночь. Площадь. Луна. Парк. Печальный синий свет.
Молчали аттракционы, погруженные в гулкий сон. Потерянно стояли качели, дремали воздушные лодки. Лишь центральная карусель возмущала царство покоя. Нет, она тоже стояла на месте, но из-под ее разноцветного шатра слышался веселый детский смех, и таки что-то вертелось. Ребенок, непоседливый малыш, сам носился по дощатому кругу между лошадок, слонов и оленей. Он бегал по кругу, висел на канатах, «скакал» на лошадках и оленях. Горланил ребячьи песенки и ничего не замечал вокруг.
С северной стороны в парк вошла странная процессия – четверо и один. Четверо людей, пятый – ноктис. Серебристый до синевы, отрешенный и как будто слепой. Он смотрел в никуда, в дали дальние, непостижимые простым смертным. Смотрел сквозь людей и предметы, и не было преград его взору. Восхитительно круглая луна глядела вниз с печальной улыбкой, будто извиняясь за этот мир, безжалостный и справедливый до отвращения.
Люди отступили в тень. Ноктис остался на крошечной площади между тремя аттракционами. Отчетливо контрастный в лунном свете, серебристо-черный, он недвижимо стоял посреди парка. Лишь кадык время от времени перекатывался по худой жилистой шее.
Малыш, не обращая на странных посетителей никакого внимания, продолжал без устали носиться между лошадей, слонов и оленей, и больше ничто не нарушало первозданной тиши. До тех пор, пока из лунного круга, прямо из ночного серебристого марева не выткались две снежно-жемчужные тени. Еще мгновение назад их не было, но вот они уже легко трусили вперед. Словно грань света и тени на миг приподнялась, впуская в подлунный мир призрачных тварей.
Старый ноктис что-то почувствовал, медленно обернулся. Да так и остался стоять вполоборота назад. Мог оборотиться легким облаком и унестись отсюда на крыльях ветра. Мог стать серебристым ветерком, но… замер на месте и даже попытки не сделал убежать. Он знал, что ему – пора.
Однако стоило горгам приблизиться к нему на расстояние решительного броска, как с четырех сторон появились люди и громкими криками отогнали хищников от жертвы. Белоснежные звери ушли недалеко, благо никто их не стал преследовать. Остановились, развернулись и медленно двинулись назад, полыхая красными языками в пастях. И снова громкие голоса, стук, снова фиаско. В схватку люди не вступали, просто отгоняли зверей подальше криками и бряцаньем оружия. Но всякий раз горги подходили ближе и ближе. Наконец осмелели настолько, что решились одновременно полоснуть жертву зубами.
Их отогнали и на этот раз. Однако горги, вкусившие жемчужной крови и основательно разозленные, не подумали уходить. Распаленные хищники, больше не обращая внимания на помеху, ринулись рвать, полосовать и кромсать. Бой закипел по-настоящему. Клочья серебристой шерсти повисли в воздухе, брызги жидкого перламутра из ран лунных псов окропили все вокруг. Забыв обо всем на свете, кроме близкой добычи, звери упрямо продирались через стальной частокол к вожделенной цели. Однако силы были неравны. Рыча и поскуливая, лунные звери отступили. Им не дали уйти туда, откуда они появились. С трех сторон их теснили молчаливые люди.
Путь для отступления оставался один – к карусели.
Малыш скакал на деревянной лошадке и распевал песенку о храбрых императорских жокеях, что на большом перасском дерби приходят неизменно первыми. Весело дрыгал ногами и ничего не замечал – ни людей, ни хищников, ни схватки. Когда до предела обозленные горги запрыгнули на круглый помост и с двух сторон ринулись к нему – вымещать кипящую злобу и утолять жажду перламутровой крови, – защищать малыша никто не стал. Проводив лунных зверей до карусели, люди остановились и начали осторожно сдавать назад. Ни словом, ни жестом не тревожа хищников.
Мальчишке некуда было деться. И стать бы ему еще одной жертвой горгов, когда бы не Фанесово провидение.
Среди прочих карусельных фигур на круглой арене возле центральной тумбы затесался нелепый кентавр. В момент нападения на малыша он разделился надвое, будто дождевой червь под штыком лопаты. Лошадь так и осталась деревянным гнедым, а человек, рявкнув, будто экспресс, в мгновение ока встал на пути лунных зверей. Чудовищный удар отбросил горга на несколько шагов. Шатаясь и припадая на левую переднюю лапу, он поднялся и побежал к краю платформы. Из разорванного брюха свисала требуха, на дощатый настил лилась жемчужно-лимонная кровь. Человек придавил коленом второго горга. Ладонью зажал страшную пасть, не давая щелкать зубами. Тварь страшно билась, но пальцы сжимались на ее морде все сильнее и сильнее. Воздух из легких вырывался через щели в пасти, будто паровозный гудок. Наконец страшные пальцы смяли челюсти в крошку. Человек рыкнул, молниеносным движением погрузил коготь кастета под серебристую шкуру и располосовал зверя от грудины до паха, будто ветхую дерюгу.
Ознакомительная версия. Доступно 22 страниц из 107
Похожие книги на "Имяхранитель", Козаев Азамат
Козаев Азамат читать все книги автора по порядку
Козаев Азамат - все книги автора в одном месте читать по порядку полные версии на сайте онлайн библиотеки mir-knigi.info.