Чистовик - Лукьяненко Сергей Васильевич

Минут через двадцать я уже слегка ориентировался в припортовой зоне. Здесь были склады (эх, хорошее место воткнуть таможенный портал, только нет на Земле-шестнадцать выходов в обитаемые города), несколько небольших рынков, где как раз шла бойкая торговля утренним уловом, и жилые кварталы — явно не слишком роскошные по причине соседства с этими самыми складами и рынками. Впрочем, с моими скромными финансами в роскошные и смысла не было соваться. Как я понял из вывесок ресторанчиков и гостиниц, периодически попадавшихся на пути, ночь в гостинице стоила, как правило, одну марку (впрочем, за оплату недели вперед предлагали заплатить всего пять), а поесть можно было за двадцать — тридцать копеек. Ну разумеется, не копеек, а их местных аналогов. Почему мой функциональный «автоперевод» превратил местную валюту в марки, а марки разделил на сто копеек, можно было только гадать. Скорее всего абсолютно случайно. И мог я сейчас читать вывески как «Одна ночь — один юань, один обед — двадцать пять сантимо».

В конце концов я остановил свой выбор на маленькой гостинице в трехэтажном, но узком доме, втиснутом между более высокими и широкими зданиями. Может, мне понравилось, что эта втиснутость слегка напоминала строения функционалов. А может, подкупило своеобразное чувство юмора владельцев, назвавших свою гостиницу «Рыжий конь без яиц».

Хотя, опять же, для местных жителей название скорее всего звучало куда менее эпатажно: «Рыжий мерин».

Я вошел в звякнувшую колокольчиками дверь, осмотрелся. Это, пожалуй, был гостиничный ресторанчик, места для отдельного вестибюля просто не нашлось. Четыре небольших стола, стулья, за ними — лестница наверх. Крепкая рыжая девица, протирающая столы, повернулась ко мне и спрятала тряпку в карман фартука. Спросила:

— Завтрак?

— Я хотел бы у вас остановиться.

— Почему бы и нет? — ответила девушка. — А почему именно у нас?

— Название понравилось.

— «Рыжий мерин»? Знакомы с папулей?

— Э… — Я растерялся. — Боюсь, что нет. А это… что… ну…

— Ну? В его честь, а вы как думали? — Девушка отправилась к шкафчику у стены, достала замусоленный блокнот и огрызок карандаша. — Знаете, сколько нас у мамы?

— Семеро? — предположил я зачем-то. Манера девушки общаться была заразительной.

— Семеро? А одиннадцать — не хотите?

— Если все такие, как вы, то почему бы и нет. — Я нахально улыбнулся.

Девушка подумала и тоже улыбнулась.

— Только при мамаше так не шутите, а то знаете что?

Я уже понял, что отвечать на вопросы не обязательно.

— На втором этаже мест нет? — спросила девушка то ли себя, то ли блокнот. — Нет? А на третьем тоже нет? А в мансарде жить будете?

— Буду.

— На день?

— На неделю.

— Пятерка.

Я молча протянул ей купюру, она была принята без всяких замечаний и тут же исчезла в кармане фартука.

— Завтрак уже кончился, знаете?

— Нет, не знаю.

— А, ладно, есть хотите?

Я кивнул.

— Мама? — Девушка повысила голос. — Мама, чего-нибудь осталось?

Открылась неприметная дверь, запахло едой.

— Чего тебе.

В отличие от дочери мать вопросительной интонацией пренебрегала. Я ее вполне понимал. Одной такой на семью вполне достаточно.

— Постоялец, согласен на мансарду, заплатил за неделю, накормим?

— Накормим.

Я уселся за тот стол, который уже был приведен в порядок. Мать-героиня так и не показалась, еду принесла девушка. Маленькие кусочки жареной рыбы, кусок хлеба, густой черный соус, чайничек и чашка, палочки. Явно не одноразовые, но хоть чисто вымытые. Да, в чем-то китайская культура одержала полную победу.

— Вкусно? — спросила девушка, глядя, как я макаю рыбу в соус. Хорошо, что в Москве расплодились японские и китайские рестораны, неумение пользоваться палочками могло бы ее и удивить.

— Угу, — ответил я. Было не то чтобы очень вкусно, я никогда не ел рыбу на завтрак. Но рыба явно была свежей, и это многое искупало.

— Вы приезжий?

— А зачем бы мне останавливаться в гостинице, если я не приезжий?

— Ну, вдруг вас жена из дома выгнала? — задумчиво произнесла девица, явно думая о чем-то своем.

Я не успел ответить на столь интересное предположение. Входная дверь чуть-чуть приоткрылась. Просунулась тощая рука, привычным движением придержала колокольчики. Вслед за рукой в гостиницу ввинтился тощий немолодой, невысокий, рыжий с глубокими залысинами мужичок. Слово «плюгавенький» передавало его образ как нельзя лучше.

— Папочка? — охнула девушка. — Ты? Мама тебя убить обещала, знаешь?

— Знаю, знаю… — просачиваясь внутрь, прошептал мужичок. — Я работал.

— Работал? — недоверчиво спросила девушка.

— Да, работал! — твердо ответил рыжий конь с анатомическими дефектами. — Вот!

Он достал из кармана и неосторожно встряхнул в ладони несколько монет. Звяканья как такового не было, все-таки алюминий.

Но и этого хватило.

Дверь на кухню приоткрылась, и послышался твердый голос:

— Иди сюда, кобель драный.

Мужчина печально посмотрел на меня и пожал плечами. Прошептал с неожиданной ласковостью:

— Женщины, ну что с них взять?

Потом чмокнул дочку в щеку — для этого ему пришлось привстать на цыпочки — и храбро пошел на кухню.

Мы с девушкой напряженно вслушивались.

Раздались тихие голоса.

Потом звук поцелуя.

Потом что-то загремело — будто выпавшая из безвольно опущенных рук сковородка.

Девушка принялась протирать уже чистый стол, бормоча:

— Вот все обещает, обещает, а ведь прибьет однажды, да?

С кухни донесся сладострастный стон. Загремела посуда. Дверь с грохотом захлопнулась.

Девушка стала пунцовой, что вместе с рыжими волосами производило неизгладимое впечатление.

— Нет, не убьет, — сказал я. — Сколько вас у мамки, ты говоришь? Одиннадцать?

У нее даже кивок получился вопросительным.

— Ну-ну, — ехидно сказал я. — Спасибо, все было очень вкусно. Проводишь меня?

Уж не знаю, что она подумала, но ответила резко:

— Сами идите, не заблудитесь.

И, словно сообразив, что говорит как-то неправильно, добавила:

— На самый верх, там одна дверь, понятно?

Мансарда и впрямь была не лучшим из мест проживания. Круто сходящаяся крыша, только в центре комнаты и можно было стоять в полный рост. Из мебели — только кровать, к счастью, довольно большая, и выполняющий роль тумбочки круглый столик возле нее. Столик, кстати, был неожиданно красив: инкрустированная перламутром поверхность, хоть и изрядно исцарапанная, радовала взгляд. Люк в полу вел на лестницу.

Да, вряд ли этот номер стоил столько же, сколько и все остальные.

Впрочем, постельное белье было чистым, матрас ровным, подушка мягкой. А еще прямо над кроватью было окно, прорезанное во фронтоне здания. Мне открывался замечательный вид вдоль улицы на горы, наползающие тучи и скрученный веер небоскреба.

Я подумал и решил не устраивать скандалов. Не умею я это делать, если честно-то.

Так, пристанище на первое время у меня есть. Местное общество при всем его своеобразии шокирующего впечатления не производит, тоталитарным не выглядит. Осталось понять самое простое — что же мне делать дальше? Это на палубе яхты я храбрился, обещая отсутствующим функционалам веселье… ага, море крови и мешок костей в придачу. А если серьезно? Я даже автомат утопил, не до автомата мне тогда было. Рожок с патронами остался в ранце, но что с него толку. Какое-нибудь оружие здесь раздобыть наверняка можно, но вряд ли оно будет огнестрельным. Да и денег у меня, можно сказать, нет.

Способности функционала?

Увы, полагаться на них было бы наивно. Даже если я прав, и способности проявляются у меня в «момент выбора». Даже если допустить, что я стану сильнее своих врагов — полноценных функционалов, часть из которых — полицейские и солдаты. Даже если у них не будет средств блокировать открывшиеся у меня способности.

Кто поручится, что «момент выбора» придется как раз на схватку с врагом? Возможно, я стану на некоторое время всесильным «по пути», когда мне проку от этой силы будет как от зонтика под водой.