Где-то куковала кукушка.
Дорожки между домиками вели под откос, и по ним Комарова доставили в просторное здание с высокими потолками и остатками мозаики на стенах. Раньше это вполне могло быть рестораном или столовой. В каждом из углов стояло по два калорифера, жарили они на полную мощность, а потому в огромном помещении было очень тепло. "Жируют, сволочи бандитские! - подумал Роман. Могли бы комнату поменьше найти, чтоб в карты дуться..."
За сооруженным из нескольких маленьких столиков, сдвинутых воедино, большим столом сидело человек восемь кавказцев разного возраста и вида. Некоторые сильно смахивали на русских, и только говор выдавал их, другие были черны и бородаты - дети гор, таких теперь по всем российским рынкам гоняют почем зря, в очередной раз подтверждая тупость системы; а двое черных, бородатых и лохматых, были и подавно иноземного вида, да и говорили на неизвестном языке: Роман уже стал немного разбираться в чеченском, по крайней мере, мог отличать нахские наречия от других кавказских.
Разглядывая Комарова, все они переговаривались и то и дело взрывались хохотом. Наконец один из конвоиров толкнул к нему ногой деревянный ящик и, презрительно сплюнув, велел сесть.
Общество расселось за столом, и один из "иноземцев" стал сдавать карты.
Уже через полтора часа Комаров оказался в хлеву у одного из приятелей бывшего хозяина, о существовании которого узнал только в той "столовой". Дом боевика находился глубоко в горах, хозяйство было большое, а слуг явно не хватало. Роман понял, что его будут использовать как батрака, пока не выдохнется окончательно, а потом, быть может, пристрелят, как загнанную кобылу. Первым делом новый хозяин привязал его вместе со скотиной и поставил тазик с водой на расстоянии, которое тот мог преодолеть, хитроумно изогнувшись и опустив голову (руки были замотаны за спиной).
Через неделю привязывать его перестали: он вполне успешно "тупел". Вернее, это они думали, что он тупеет. У Романа же на самом деле, что называется, начался "сдвиг": то он сидел, уставившись в одну точку, как тот мальчишка, то начинал раскачиваться из стороны в сторону и что-то ныть, пока кто-нибудь не давал ему прикладом в зубы, если слишком уж надоедал. Однажды только он немного оживился, и за это "оживление" был нещадно избит хозяином: Комаров случайно увидел его жену, женщину еще молодую, еще красивую и еще не заезженную... До этого бывший юрист наблюдал за играми старших детей хозяина, и они показались ему не намного младше этой девушки, еще почти совсем юной, с двухлетним малышом на руках. Многолетний навык сработал независимо от состояния психики, и Роман быстро пришел к выводу, что первую супругу бандит благополучно свел в могилу и женился во второй раз. К несчастью, хозяин воспринял разумный блеск в глазах раба по-своему и отпинал его ногами, выбив последние остатки желания выходить из блаженного полулетаргического состояния...
Так тянулся сентябрь...
*******************************************************************************
Зоя смотрела на оранжевый диск лениво садящегося солнца. Золотая дорожка бежала по синей воде залива, и такими же синими были глаза Влада. Они сидели на берегу, и Зое было хорошо вот так прижиматься спиной к груди Владислава, приятно знать, что сейчас можно оглянуться и увидеть ту же сапфирную глубину в зрачках его ласковых глаз... Ей не хотелось, чтобы заканчивался этот день. Впервые в жизни она подумала, что правы были древние, которые верили, что с уходом солнца происходит маленькая смерть этого крошечного мира, а с рассветом возрождается вновь. Никогда прежде не размышляла она над этим вопросом.
Влад обнимал ее, и Зоя чувствовала себя счастливой и невероятно защищенной: его руки были точно крылья, а она походила на птенца, спрятавшегося в лебяжьем пуху. Он молчал, да и ей не хотелось говорить...
Краешек солнца мигнул и исчез под водой. Перистые облака, все еще подсвеченные снизу, так и просились на полотно искусного мастера.
- Не хочется уходить! - призналась она.
Влад улыбнулся и коснулся губами ее уха. Зоя повернулась и поцеловала его.
- Ты сегодня еще красивее, чем всегда... - шепнул он.
Откуда он узнал, что больше всего она хотела бы услышать именно это, именно сейчас и именно его голосом? Но Влад шептал ей что-то еще, и девушка уже не прислушивалась, не пыталась уловить смысл. Она забыла, где находится, забыла обо всем и обо всех, словно он унес ее в какой-то иной мир, где не было больше ни души...
Она опомнилась только когда стало совсем темно и взошла луна. Усталость и нега разливались по ее телу, сон прошел, но просыпаться совсем не хотелось, как не хотелось двигаться и о чем-то думать.
Приподнявшись на локте, Влад внимательно смотрел на нее своими потемневшими глазами. Что было в его мыслях, она не знала, да и не хотела знать, лишь спросила:
- Ты здесь?
Он улыбнулся и слегка кивнул.
- Нет, ты не здесь...
Он кивнул еще раз и опустил ресницы.
- Тебя что-то изменило, что-то произошло...
Он прикрыл глаза, взял узкую Зоину ладонь с длинными и тонкими пальцами, прижался к ней губами. И она начала вспоминать, каким он был только что - в зависимости от ее желания, которого она ни разу не произнесла вслух: то порывистым, то нежно-покладистым... Всегда разным... Только бы не нарушилось это никогда!
- Зоя... - начал он и на какое-то время замолчал. Девушка терпеливо ожидала продолжения: она уже привыкла, что иногда Влад говорит очень медленно, с большими паузами, словно испытывая ее терпение или желая тем самым впечатать сказанное в самое сердце собеседника. - Может быть, теперь мы с тобой долго не увидимся...
Вот и всё. Она сжалась от болезненного предчувствия, но все же смогла собрать в кулак всю волю и ответить беззаботным голосом:
- Мы и так видимся не очень часто... По крайней мере, мне хотелось бы видеть тебя гораздо чаще...
- Я говорю о другом. Ты неправильно поняла меня, солнышко... - он невесело рассмеялся, взял ее за плечи, повлек за собой, а сам откинулся на спину, так что Зоя оказалась у него на груди. - Меня не будет в городе...
- Главное, чтобы ты был среди живых, а все остальное ерунда! - стараясь казаться еще более беззаботной, ответила девушка.
