— Папа…
— Ступайте к себе, сэр.
Когда «Перекати-Стоуну» пришло время улетать на Цереру, приличная часть городского населения столпилась в мэрии, чтобы проститься с доктором и ее семьей. Остальные прощались по радио — весь город. Мэр Фрайз сказал речь и вручил Стоунам грамоту, которая объявляла их всех почетными гражданами Рок-Сити отныне и навеки. Роджер Стоун попытался ответить, но у него перехватило горло. Старый Чарли, свежевымытый, плакал открыто. Мид еще раз спела перед микрофоном — на этот раз ее мягкое контральто не оскверняла никакая коммерция. Десять минут спустя «Стоун» ушел с орбиты. Как и на Марсе, Роджер оставил корабль на орбите Цереры не у станции или спутника — их там не было, — а сам по себе. Хейзел, капитан и Мид слетали на челноке в Церера-Сити: Мид — посмотреть город, Роджер — сдать руду и графит и взять груз выплавленного металла на Луну, Хейзел — по своим делам. Доктор Стоун решила остаться — из-за Лоуэлла: челнок был не чем иным, как увеличенным скутером с посадочным амортизатором. Близнецы все еще находились под арестом, и их в город не пустили. Мид, вернувшись, заверила их, что они не много потеряли.
— Все равно что Луна-Сити, только маленький. Всюду толпы и ничего интересного.
— Она правду говорит, ребята, — подтвердил отец, — так что не принимайте близко к сердцу. На следующей остановке увидите Луну.
— Мы и не переживаем — чопорно заявил Кастор.
— Нисколько, — поддержал Поллукс. — Согласны подождать до Луны. — Не проведете, — усмехнулся Роджер. — Однако через пару недель начнем прокладывать орбиту домой. Жалко вообще-то. Все-таки это были два хороших года.
— Ты говоришь, домой, папа? — вдруг сказала Мид. — Мне кажется, мы и так дома. Мы летим на Луну в своем доме.
— Да? Пожалуй, ты права. Старый добрый «Перекати-Стоун» — наш дом, если разобраться. Мы с ним немало пережили. — Он нежно похлопал по переборке. — Верно, мать?
Непривычно молчаливая Хейзел встрепенулась:
— Да, да. Конечно.
— А ты что делала в городе, мама Хейзел? — спросила доктор Стоун. Я? Да так. Потрепалась со старожилами и отправила эти дурацкие серии. Кстати, Роджер, начинай-ка обдумывать сюжет.
— Это почему?
— Я с ними покончила. Возвращаю сценарий тебе.
— Ладно — только почему?
— Мне будет не совсем удобно им заниматься. — Хейзел как-то смутилась. — Слушайте: никто не будет уж очень против, если я спишусь с корабля?
— О чем это ты?
— «Елена Троянская» уходит на Троянцы, а туда зайдет «Веллингтон», чтобы взять жидкий водород и пассажира — меня. Я лечу на Титан. — Никто не успел возразить, а Хейзел продолжала: — Да не смотрите вы на меня так. Я всегда хотела увидеть Кольца вблизи — руками их пощупать. По-моему, это самое потрясное зрелище в Системе. Я всерьез задумалась об этом, когда там — ну вы знаете где — стало малость душновато. Я сказала себе: Хейзел, ты не молодеешь. Хватайся за первый же шанс, который тебе подвернется. Один шанс я уже упустила, когда тебе, Роджер, было три года. Хороший был шанс, но они не брали ребенка — ну и вот. А теперь я лечу. — Хейзел помолчала и рявкнула: — Да что это вы точно на похоронах! Я вам больше не нужна. Я хочу сказать — Лоуэлл теперь подрос, и с ним не так трудно.
— Мне ты всегда будешь нужна, мама Хейзел, — спокойно сказала Эдит. Спасибо, но это неправда. Я научила Мид всему, что сама знаю по астрогации. Она хоть завтра могла бы получить работу в «Четырех Планетах», если б они не воротили нос от женщин-пилотов. Близнецы — ну, эти впитали всю мерзость, которую я им могла передать, и выдержат в любой драке. А с тобой, сынок, я покончила, когда ты еще носил короткие штанишки — с тех пор ты сам меня воспитываешь.
— Мать?
— Что, сын?
— В чем истинная причина? Почему ты хочешь уйти от нас?
— Почему? А почему людей тянет куда-то? Зачем медведь идет вокруг горы? Да посмотреть, что там! Я никогда не видела Колец — вот тебе и причина. Весь человеческий род на этом стоит — смирные остаются дома, а бойкие шастают повсюду да ищут, во что бы им влипнуть. Это свойственно человеку. Не нужна для этого причина, как и плоскому коту не нужна причина, чтобы мурлыкать. Зачем вообще все?
— Когда ты вернешься?
— Может, и никогда. Мне нравится невесомость. Совсем не надо тратить сил. Вот посмотрите на старого Чарли. Знаете, сколько ему лет? Я навела справки — ему по меньшей мере сто шестьдесят. В моем возрасте это вдохновляет — чувствуешь себя девчонкой. Я еще успею кое-что повидать.
— Конечно, мама Хейзел, — сказала доктор Стоун.
Роджер повернулся к жене.
— Эдит!
— Да, дорогой?
— Что скажешь?
— А зачем нам, собственно, непременно возвращаться теперь на Луну?
— Я так и думал. А как же Мид?
— Я?
— Они полагают, что ты созрела для замужества, солнышко, — сухо вставила Хейзел.
Доктор Стоун слегка кивнула, глядя на дочь. Мид удивилась и сказала: — Hyy! Мне не к спеху. И потом, на Титане есть база Патруля. Там, наверно, полно молодых офицеров. — Исследовательская база, солнышко, — ответила Хейзел, — и работают там ученые, посвятившие себя науке.
— Может быть, когда я ими займусь, они не будут целиком посвящать себя науке?
— Ребята? — обратился отец к близнецам.
— Мы что, получили право голоса? — ответил за двоих Кастор. Конечно, за! Роджер ухватился за стойку и подтянулся.
— Решено. Хейзел, Мид, ребята — принимайтесь за расчет орбиты. А я начну вычислять отношение масс.
— Нет, сынок, меня уволь.
— Что так?
— Ты не смотрел, почем у них тут водород? Раз мы выходим на кометную орбиту к Сатурну вместо тангенциальной к Земле, пора мне назад в соляные копи. Запрошу из Нью-Йорка аванс, а потом разбужу Лоуэлла, и начнем проливать кровь.
— Что ж, ладно. Остальные — внимательней с десятичными знаками! Все посты корабля были приведены в готовность. Мид в кресле стажера, поставленном за креслами командира и второго пилота, уже начала отсчет.
Роджер покосился на мать и шепнул:
— Ты чему улыбаешься?
— Пять! Четыре! — выпевала Мид.
— Так просто. Когда доберемся до Титана, надо будет…
Ее голос потонул в реве двигателя. «Стоун» задрожал и понесся вперед, к Сатурну. А за ним следовали сотни, тысячи, сотни тысяч неугомонных бродячих странников: на Сатурн… на Уран… на Плутон… и так они будут катиться до самых звезд, до края Вселенной.
Корабль «Галилей»
Глава 1
«И ПУСТЬ ВЗРЕВЕТ РАКЕТА»
— Все готовы? — Юный Росс Дженкинс взволнованно оглядел двух своих товарищей. — Арт, как там твоя камера? Надеюсь, на сей раз ты не забудешь снять крышку с объектива?
Трое юношей притаились за высокой и толстой бетонной стеной длиною около десяти футов. За ней возвышалась надежно врытая в землю стальная платформа, к которой был привинчен зловещий и безобразный с виду заостренный металлический снаряд — ракета. По обе стороны корпуса виднелись кронштейны, к которым полагалось крепить стабилизаторы, но те были сняты: ракету установили для проведения эксперимента.
— Так что с камерой, Арт? — продолжал допытываться Росс.
Парень, к которому он обращался, выпрямился во весь свой рост — пять футов три дюйма — и взглянул Россу в лицо.
— Смотри сам, — ответил он, — крышку я, конечно же, снял. И нечего меня попрекать. Ты бы лучше беспокоился о своей ракете. В прошлый раз она так и не взлетела, и я зря потратил двадцать футов пленки.
— Но ведь однажды ты снимал с крышкой… все, все, молчу. А лампы в порядке?
Вместо ответа Арт включил фотоосветители. Лучи отразились от полированных стальных зеркал и выхватили из темноты модель ракеты и фермы, что удерживали ее во время испытаний. Третий юноша, Морис Абрамс, приник к перископу, который позволял им наблюдать за происходящим из-под прикрытия стены, отделявшей их от испытательного стенда.
