Ознакомительная версия. Доступно 20 страниц из 96
Наконец сообразил, что один из адресов подчеркнут не случайно, вернулся в машину и включил зажигание. Если все верно, то не так уж и хреново. Худо, если бы девочку держали в каком-нибудь лесном домике. Зато городские джунгли – это для меня. Спрятать ее в подвале дорогого особняка в элитном поселке для крутых – самое то. К лесному домику могут и не подводить воду, а в таком элитном поселке инфраструктура на высоте…
Городской я человек, дитя асфальта, а не природы.
В этот элитный поселок так просто не попадешь: на въезде шлагбаум, охранник внимательно рассматривает всех въезжающих. Я оставил машину возле водоразборной колонки, но так, чтобы из поселка не увидели даже в бинокль, дальше уже почти привычно скользнул внутри железа вниз, вниз, там вышел, сверился с картой.
Есть люди, у которых все в памяти, но я даже на поверхности могу заблудиться. Продвинутый я потому, что это у примитивных еще сохранилось чувство направления, как у червяков или птиц. А у меня интеллект зато.
В длинной толстой трубе я остановился, странное ощущение, когда я вот он, есть, но не чувствую тела, а только вроде бы как-то шевелю ластами или машу жабрами. И остановился в нужном месте только потому, что сделал усилие остановиться, а как это получилось, еще не понимаю. Такие базовые функции организм берет на себя, помнит, что однажды сороконожку спросили, как так бегает и не запутывается ногами, Бедная сороконожка задумалась и… не смогла сделать ни шагу.
Из трубы втиснулся в бетон, выждал, пока тот станет серым неопрятным туманом. Когда прутья арматуры засветились багровым, я сделал шаг и начал подниматься, следя, чтобы не касаться грани между бетоном и воздухом, а то вдруг выдвинется быстро скользящее по стене, как по глади озера, ухо, случайно увидевший такое заикой станет…
Дважды уходил так далеко, что высовывался из наружной стены ниже только в земле, а там двигаться невероятно трудно, словно в вязкой глине, возвращался, снова искал, будь он проклят, такой дворец, наконец отыскал стену, что уходит вниз и вниз, а с одной стороны чувствуется пустота.
Я прислушался, тишина, рискнул потихоньку приблизиться. Серая дымка бетона рассеялась, я увидел небольшую камеру с таким же цементным полом, в углу деревянная лавка, а на ней лежит, укрытый одеялом с головой, человек.
Я смотрел сверху, на всякий случай снизился, чтобы не выглядывать из-под потолка. Человек спит, одеяло чуть сползло, видны длинные волосы. Судя по росту, ребенок Бойко вполне взрослая девушка. Или девочка-старшеклассница.
Спит. Я торопливо осмотрел камеру. Голо, сама скамья утоплена железными ножками в бетон. Вообще железная, а дерево только сверху, где ложе… В камере пусто, металлическая дверь почти на метр над полом, к ней четыре ступени. Дверь выглядит сделанной из танковой брони.
В кино всегда открывается вовнутрь, чтобы заключенный мог спрятаться за нею, а потом прыгнуть из-за спины на входящего охранника, но здесь все по правилам: такой трюк не пройдет. Но мне это на пользу, такие мощные петли приварены к железу, что, если бы здесь существовал засов, к спящей малышке пробраться оказалось бы непросто…
Я осторожно отступил, очень медленно, сохраняя силы, поднялся в стене на этаж выше. От усталости бетон начинаю ощущать уже не серой дымкой, а липким клеем. Я успел просмотреть стену, ничего, кроме арматуры, водопроводных труб и электропроводки. Во всяком случае, видеонаблюдения нет, что уже снимает кое-какие добавочные движения.
Из стены почти вывалился на ту сторону. Здесь чистый бетонный пол, в ряд выстроились блестящие машины: джип, «шестисотый» и открытый кабриолет ярко-красного цвета. Три стены в стеллажах с инструментом, запчастями, банками с элитным маслом, горка шин, отдельно диски, канистры с бензином…
Вот бы спичку, мелькнуло в голове. Или зажженную зажигалку… Я зябко передернул плечами, совсем замерзаю, поспешно вытащил коробочку с энерджайзерами и заглотил сразу тройную дозу. Среди бутылей отыскал емкости с дистиллированной водой, сделал осторожный глоток, все нормально, в самом деле вода, запил капсулы, для надежности добавил еще две и тоже запил.
Едва живительное тепло начало размораживать внутренности, я заставил себя встать и пошел обыскивать полки. На выбор отыскались сразу четыре ломика, так называемые воровские фомки, которыми так удобно взламывать двери. Выбрал самую короткую, мне лишь бы хватило в петли, дождался, когда тепло разольется по телу, вдвинулся в стену.
Серый туман течет навстречу, быстро проскальзывают багровые прутики арматуры и оранжевые линии проводки, через две-три минуты я пошел вниз вдоль нужной стены, выступил из стены…
Девчонка сидит на лавке, согнулась в три погибели, лицо спрятала в ладони. Мне показалось, что плачет, но густые темные волосы падают на лицо, плечи вроде бы вздрогнули пару раз, то ли плачет, то ли тяжело вздыхает.
Я мучительно раздумывал, что же делать, как вдруг она встала и, подойдя к стене напротив, начала там что-то царапать. Присмотревшись, я заметил пять едва заметных черточек. Пока она пыталась провести шестую, ногти уже все стерты, это же сколько она здесь, пока отчаявшийся Бойко решился позвонить мне, я торопливо выдвинул лицо из стены ровно настолько, чтобы губы могли двигаться, сказал громким шепотом:
– Не оборачивайся!.. Только не оборачивайся!.. Там стой и слушай…
Она дернулась, едва-едва не обернулась, я уже пугливо отпрянул, но девчонка удержалась, только замерла вся, я видел, как трепещет всем телом, снова вздрогнула, когда я сказал:
– Сюда уже едет твой отец со спецназом. Ты не должна подходить к двери ни в коем случае!.. Перепрятать тебя не удастся, не бойся. Помощь уже идет. А сейчас, когда я скажу тебе «можно», ты медленно повернешься и снова ляжешь на лавку. Лицом к стене! И даже не вздумай подниматься, если будут стучать в дверь… А стучать будут яростно. Можно!
Я быстро отдернул голову, девушка медленно повернулась, ее огромные глаза в изумлении и страхе обшаривали камеру. Ничего, решил я про себя, длинноногий такой подросток, уже с сиськами, лет не больше четырнадцати, а то и тринадцать, волосы длинные, даже удивительно, что не обрезала, все обрезают, дуры. Наверное, родители строгие.
