Гримус - Рушди Ахмед Салман

– Так что вы предлагаете?

– Я тебе скажу. Я тебе СКАЖУ. Сегодня вечером, после наступления темноты – следишь за моей мыслью? – почему бы тебе не уйти куда глаза глядят? Это избавит всех нас от кучи неприятных сцен. Вот что я предлагаю. Подумай об этом. Мне очень жаль, что так вышло.

Оставшись в вигваме один, Взлетающий Орел откинул циновку и принялся копать ножом землю. Вскоре они обе уже были у него в руках: и желтая, и голубая.

– Если уж мне суждено жить дальше на равнинах, – сказал он себе, – то по крайней мере у меня будет одно преимущество.

И он выпил Эликсир жизни до дна. Вкус у него был горько-сладким. Голубую бутылочку Взлетающий Орел спрятал в карман.

Выше я уже упоминал, что жизнь с аксона во многом подготовила меня к острову Каф. В частности, таким образом: она научила Взлетающего Орла тому, что в одержимости есть сила.

Город назывался Феникс, потому что когда-то давно он восстал из пепла другого города – тот был гораздо больше и тоже назывался Феникс, но его уничтожил великий пожар. Никто не знал, почему старому городу дали такое имя. Новый Феникс был значительно меньше предыдущего.

Проезжая по улицам таких городков, как Феникс, Ливия Крамм внимательно за всем наблюдала, хотя и напускала на себя вид томный и скучающий. Миссис Крамм была хищницей в обличье человека: с совершенно нездоровой алчностью она насыщалась любовным пылом мужчин. Она выжала все жизненные соки из несчастного мистера Крамма, несуразного миллиардера небольшого роста и в очках, после чего он, шепча слова благодарности, испустил в ее сокрушительных объятиях дух и оставил ей все свои миллиарды. Кроме того, мистер Крамм оставил молодой супруге свои автомобили, лошадей, поместья в Америндии и на Кавказе и, что самое главное, яхту. А если в мире и существовало нечто, способное соблазнить миссис Крамм сойти на время с пути соблазна, это было море. То была их общая с мистером Краммом любовь: единственная их общая любовь.

– У мистера Крамма, – частенько говаривала миссис Крамм в те дни, когда еще не облагородила свою речь, – была излюбленная морская шутка. Если вдруг моряк на корабле почувствует себя грустно или растерянно, так заявлял мистер Крамм, ему нужно вспомнить про нежности. Понимаете, промежности. У него было ужасное чустваюмара. Он, в некотором смысле полиглот, называл меня своей юнгфрау. А когда я однажды спросила, почему он так меня зовет, то он моментально ответил: мол, детка моя, называть тебя фройляйн уж никак нельзя! Хоспади, вот такое чустваюмара. Я люблю остроумных мужчин. Особенно тех, у которых есть морское прошлое.

В тот день, когда миссис Крамм повстречала Взлетающего Орла, она была уже гораздо более изысканна и менее разборчива. Она любила мужчин молодых, но не слишком; высоких, но не слишком; светлокожих, но с легким темным оттенком. Другими словами, она принимала их такими, какими они были. В городах вроде Феникса она всегда внимательно за всем наблюдала, поскольку в таких местах было полно достаточно молодых, достаточно высоких безнадежно неустроенных кандидатов любых оттенков.

При виде Взлетающего Орла сердце Ливии Крамм учащенно забилось. Охотничий азарт никогда ей не приедался. Вот это да, мелькнула у нее в голове мысль.

– Эй, ты, большеглазый, – позвала она. – Ку-ку.

Этот зов заставил Взлетающего Орла прервать ленивую прогулку и поднять глаза. Пустая жестянка, которую он гнал перед собой, загремела еще раз и замерла.

– Работа нужна?

– А что нужно делать? – спросил Взлетающий Орел, стараясь не показывать свое воодушевление.

– Зарабатывать деньги, что же еще, – гаркнула в ответ миссис Крамм. – Разные поручения. Что-то типа того.

Взлетающий Орел обдумывал услышанное от силы мгновение. Потом смело приблизился к длинной машине миллиардерши.

– Мадам, – произнес он, – там, откуда я родом, есть одна поговорка. Живой пес лучше мертвого льва, но смерть предпочтительней бедности.

– Чувствую, мы с тобой замечательно поладим. Мне нравятся мужчины с мозгами.

Покуда машина мчала их дальше, Взлетающий Орел мысленно сказал себе, что им снова управляет женщина старше его. Но он не имеет ничего против – сразу же пришла следующая мысль. Я умел приспособиться к любым условиям, был скорее хамелеоном, чем орлом, и всегда лучше реагировал, чем действовал. Впрочем, миссис Крамм выглядела вполне подходяще для активных действий.

V

Николаса Деггла Взлетающий Орел сразу же невзлюбил. Во-первых, он не мог взять в толк, кто он миссис Ливии Крамм. Казалось, Деггл лишь изредка показывает ей магические фокусы и получает за это крупные суммы – или разные драгоценности.

– Это подарки, дорогой, – объясняла миссис Крамм. – Николас – мой хороший друг, и, что еще важнее, он гений. Настоящий злой гений. Могу я преподнести своему другу подарок?

Взлетающий Орел не видел в Николасе Деггле ничего гениального, за исключением, может быть, гениальной способности с изящной непринужденностью принимать щедроты от своей благодетельницы. Ничто – ни его темное утонченное одеяние, ни его перстни и духи, ни роза в петлице – не говорило о том, что он нуждается в подарках.

Пока еще незнакомый с опустошительными последствиями возраста, Взлетающий Орел не способен был понять причины столь сильной зависимости Ливии от Деггла. По мере того как она старела, она все больше увлекалась сверхъестественным. Она погружалась в таро, священные писания, каббалу, хиромантию, в общем, во все, что свидетельствовало о том, что в действительности мир – это гораздо больше, чем кажется на первый взгляд, и физический конец, по сути дела, вовсе не конец. Поскольку Деггл не только активно разделял интересы миссис Ливии, но был в этих областях гораздо более сведущ, та находила его совершенно незаменимым.

У Деггла была привычка всегда носить с собой один предмет, который он называл волшебной палочкой. Вещица эта была занятной: цилиндрической формы, около шести инчей длиной, слегка изогнутая. И самое поразительное – палочка Деггла была искусно выточена из цельного камня. Ничего подобного Взлетающий Орел в жизни не видел.

– Где вы нашли эту палочку? – спросил он однажды Деггла. Тот недоуменно взглянул на него и ответил:

– Это стебель Каменной розы; я отломил его собственными руками.

Взлетающий Орел почувствовал себя глупо; но, задав такой вопрос, он сам напросился на издевку.

Волшебной палочкой Деггл пользовался во время нечастых демонстраций своего магического искусства, когда он, длинноносый и мрачный, в черном плаще, творил чудеса из воздуха. Зрелище производило впечатление даже на Взлетающего Орла, что настроило его против Деггла еще сильнее. Маг никогда не раскрывал своих секретов, но за эти трюки Ливия его обожала.

Однажды, после очередного сеанса, миссис Крамм тоже пожелала продемонстрировать свои сверхъестественные способности. Он властно поманила Взлетающего Орла.

– Иди присядь со мной, дорогой, и позволь Ливии прочитать линии на твоей ладони.

Взлетающий Орел неохотно повиновался. Ливия долго рассматривала его ладони, сжимала, мяла их, водила по ним пальцем; потом напустила на себя вид величайшей серьезности.

– Ну что же, дорогой мой Орел, – произнесла она. – У тебя ужасная рука.

Сердце у Взлетающего Орла екнуло.

– Ты точно хочешь знать, что я там увидела? – строго спросила миссис Крамм.

Послушать ее, так может показаться, что у меня есть выбор, подумал Взлетающий Орел. Заглянув в ее нетерпеливые глаза, в которых поблескивало роковое знание, он кивнул.

Ливия Крамм опустила веки и нараспев произнесла:

– Ты будешь жить долго и перенесешь всего одну серьезную болезнь. Эта болезнь будет болезнью разума, но ты излечишься от нее, хотя она может сильно повлиять на твою карьеру. Ты никогда не женишься и не будешь иметь детей. Никакой профессии ты не приобретешь, и большого таланта в тебе нет. Удача не будет тебе сопутствовать. Твой удел – быть ведомым другими; в конце концов ты примешь его. Но самое главное – ты опасен для окружающих. Ты принесешь боль, горе и страдания всем, кого знаешь. Не преднамеренно; по натуре ты добрый человек. Но злые ветры следуют за тобой всюду. Там, где ступаешь ты, ступает Смерть.