Заговор ведьм - Шведов Сергей Владимирович

– Если вы будете так реагировать на всех красивых женщин, друг мой, то у вас есть все шансы превратиться в статую прежде, чем я представлю вас хозяйке дома. А статуй в этой обители оперной дивы и без того хватает.

– А почему они все голые?

– Кто? Статуи?

– Нет, женщины.

Шепель удивленным взглядом окинул почтенное собрание и пришел к выводу, что Георгий не так уж и не прав в своих претензиях к прекрасной половине рода человеческого. Константин не рискнул бы назвать их голыми, но чрезмерно декольтированными – запросто. Впрочем, как истинный художник, Шепель считал, что женщинам незачем скрывать свои прелести, и подход Георгия к вопросам женской моды показался ему излишне пуританским.

– Дышите глубже, – посоветовал он бывшему кадету. – И вообще, займитесь лучше статуями, а то пялитесь на женщин такими глазами, словно видите их впервые в жизни.

Георгий обиженно запыхтел, но совету бывалого человека все-таки последовал. Впрочем, совет этот вряд ли можно было назвать удачным, поскольку одетых статуй во дворце леди Элеоноры тоже не было. Стоит отметить, что все они изображали мужчин.

– Не увлекайтесь, друг мой, – зашипел на коллегу капитан, – иначе вас сочтут тайным гомосексуалистом.

– А куда же мне смотреть? – рассердился Георгий.

– Взгляните хотя бы на Эрика Понсона, который сейчас приветственно машет мне рукой.

– По-моему, этот тип похож на обезьяну.

– Вы давно не были в зоопарке, друг мой. Обезьяны покрасивше будут.

Шепель подхватил с подноса важно шествующего по залу лакея два фужера вина и протянул один из них Георгию. Эрик Понсон, похожий на потрепанного жизнью гамадрила, тоже не упустил случая приложится к хрустальной посудине и осушил ее одним глотком. Внук знаменитого банкира был пьян, но на ногах пока держался крепко. Впрочем, для того, чтобы свалить с ног этого забубённого пьяницу, потребовалась бы целая цистерна, а дельфионское белое вино, как известно, в таких емкостях не хранят.

– Вы слышали, Константин, о моей трагедии? – заплетающимся языком проговорил Эрик. – Я проигрался в пух, а дедушка отказался оплачивать мои долги. Вы себе не представляете всю степень моего отчаяния.

– Ну почему же, – возразил Шепель. – Очень даже хорошо представляю, поскольку нахожусь в подобном отчаянном положении всю свою сознательную жизнь.

– Вот как, – сокрушенно покачал головой Понсон-младший. – А я собирался перехватить у вас десять тысяч лир.

– С таким же успехом вы могли бы обратиться к статуе Аполлона. Она справа от вас, Эрик.

– Я все время забываю, Константин, что вы бедны, как церковная крыса. Но, может, вы подскажете мне имя человека, у которого я смогу занять миллион лир?

– Я бы на вашем месте попросил взаймы у леди Элеоноры.

– Спасибо за совет, Константин, но я уже и без того должен ей умопомрачительную сумму. Если дедушка узнает об этом – мне конец.

Отчаяние Эрика было вполне искренним. Вот уже более пятнадцати лет внук самого богатого человека Арнаута вел распутную жизнь, выбрасывая на ветер миллионы. Поначалу ему охотно давали в долг в расчете на то, что Эрик переживет своего дедушку и унаследует его состояние. Однако старый Понсон, по слухам, обладал железным здоровьем и покидать грешный мир не торопился. Были все основания полагать, что он протянет на этом свете еще лет двадцать и, чего доброго, переживет внука на горе его кредиторам. В последнее время Эрик, по сведениям Шепеля, спутался с откровенными подонками, которые вполне могли ускорить его кончину, если он действительно им крупно задолжал.

– Черт бы побрал этого младенца! – в сердцах воскликнул Эрик.

– Какого еще младенца? – удивился Шепель.

– Господи, Константин, откуда же мне знать. Впрочем, сейчас он уже не младенец.

– Вы имеете в виду сына лорда Гергея?

– А вы уже в курсе? Меня всегда поражала ваша осведомленность во всех моих делах.

– О младенце мне рассказали вы, Эрик.

– Ах, да. Я все время выбалтываю свои секреты.

– Пить надо меньше, – холодно заметил Георгий, с неприязнью глядя на расклеившегося Понсона.

– Это кто? – удивился Эрик.

– Да так, один мой знакомый мультимиллионер, – усмехнулся Шепель. – А кто вам посулил деньги за младенца?

– Круз. Частный детектив. Вы должны его знать, Константин.

– А с каких это пор Круз стал ворочать миллионами?

– С тех самых, как у него появились богатые заказчики. Они почему-то считают, что младенца прячет мой дед. Нет, как вам это понравится, Константин! С какой стати этот старый выжига стал бы заниматься чужими младенцами, если ему наплевать на родного внука?! Старого Понсона интересуют только деньги и ничего кроме денег.

– Ладно, Эрик, – задумчиво проговорил Шепель. – Я попытаюсь вам помочь. Есть у меня на примете один богатый дядя, коммерсант с Дельфиона. О вашем дедушке он, конечно, слышал, а вот о его внуке, будем надеяться, нет. Постарайтесь не напиться до окончания раута.

– Константин, век не забуду, – с чувством воскликнул Понсон-младший. – А вот, кстати, и она.

Последние слова относились к леди Элеоноре. Прекрасная яфетянка шествовала по залу, привлекая восхищенные взоры мужчин и завидущие – женщин. На вид ей было лет тридцать, но если судить по умным глазам, то, пожалуй, прожила она на этом свете много больше. Ее фигура была безукоризненной, а форме бюста могла бы позавидовать сама Изабелла Лурье. Одежды на яфетянке было еще меньше, чем на арнаутке, но этот недостаток с лихвой компенсировался обилием драгоценностей, украшавших шею, запястья и роскошную прическу дивы.

– Что вы напряглись, как жеребец перед барьером, – зашипел на кадета Шепель. – Держитесь свободнее и смотрите ей в глаза, а не в вырез платья.

Леди Элеонора внезапно остановилась в трех шагах от Константина, словно споткнулась о невидимое препятствие. Капитан, польщенный ее вниманием, согнулся в изящном поклоне, однако взор яфетянки был обращен не на старого знакомого, а на его спутника.

– Георгий Кайданов, – поспешил представить неофита Шепель. – Мой друг, подающий надежды художник.

Георгий, явно смущенный вниманием красивой женщины, поправил непокорную бабочку, сверкнув при этом фамильным перстнем. Леди Элеонора слегка побледнела и сделала шаг к опешившему кадету.

– Вашу руку, друг мой, – произнесла она дрогнувшим голосом. – Надеюсь, ваш визит ко мне не будет последним.

Яфетянку заинтересовал перстень, в этом Шепель готов был поклясться, но и в глаза своего нового знакомого она смотрела гораздо дольше, чем того требовали приличия. Удивленный шепоток пронесся по залу. Леди Элеонора спохватилась и ласково потрепала по плечу Константина.

– Вы оказали мне неоценимую услугу, господин Шепель, я этого никогда не забуду, – и прежде чем капитан успел опомниться, она сняла со своего указательного пальца перстень и сунула ему в ладонь. – Примите этот скромный дар в память о нашем знакомстве.

– Вы нас покидаете? – только и сумел произнести растерявшийся Константин.

– Очень скоро, – яфетянка бросила еще один пристальный взгляд на Георгия. – Но этот вечер еще не прощальный. Веселитесь же, господа.

Леди Элеонора перемолвилась несколькими словами еще с парой-тройкой солидных гостей, после чего отошла к подиуму, где расположились музыканты. Вообще-то, яфетянка очень редко пела на званых вечерах, о сегодня, к радости гостей, она изменила своему обыкновению. Голос у нее был потрясающим, это признавали все, но в этот раз она пела с особым чувством, самая обычная арнаутская песенка звучала в ее устах как гимн любви. Гром аплодисментов был ей наградой. Искренне аплодировали и обычно завистливые представители богемы, и плохо разбирающиеся в искусстве деловые люди. Любой другой женщине товарки не простили бы такого успеха, но леди Элеонора была яфетянкой, аристократкой, возможно, даже жрицей, и это меняло дело. Первой ее поблагодарила Изабелла Лурье, прижавшись щекой к щеке яфетянки. Столь трогательное проявление взаимной симпатии со стороны двух красивых женщин умилило присутствующих. Правда, Шепелю показалось, что женщины не только обнялись, но и перебросились несколькими словами, при этом глаза обеих были устремлены на Георгия.