Семиозис - Бёрк Сью

Канг уставился на свое новое оружие. Сосна уставилась на Мари, изумляясь тому, что с ней внезапно стали общаться как с заместительницей. Я подумал, что Мари реально умеет быстро отступать, и это то, что нам сейчас нужно, и уйти мне хотелось только немного сильнее, чем остаться. Встречу со стекловарами придется отложить на другое время. Я надеялся, что у них все в порядке.

– Надо оставить послание, – сказала Сосна, все еще выглядевшая удивленной.

– Отличная мысль. Какое? – спросила Мари.

Мы это обсудили и пришли к решению, не споря. С помощью флейт, подарков и дополнительных палок мы написали по-стекловски: «Мы желаем-вы дружба». «Вы» было написано флейтами. Одну я оставил себе – маленькую, из узорного дерева робинии, самую любимую.

Вещи мы собрали быстро: у нас их было немного. Большую часть нашего груза составляла еда. Мы взяли с собой продуктов для двухдневного перехода, а остальное положили рядом с посланием. Я пошел первым. Канг замыкал колонну, держа каменный топор.

Мы как раз миновали верхнюю точку тропы между скалами и начали спуск по противоположному склону, когда я увидел на участке влажной голой земли след и махнул рукой, останавливая остальных. У стекловаров раздвоенные копыта, но след был нечеткий. Роланд посмотрел и сказал:

– Олений краб, возможно.

А возможно, нет. Я не мог понять, что я чувствую: облегчение или разочарование.

Мы шагали еще несколько минут. Тропа обогнула валун. За ним в грязи обнаружились явные следы стекловаров.

– Несколько особей, – отметил Роланд. – Разный размер и глубина.

– Недавние, – добавила Сосна. – Края совсем не высохли.

– Направлялись в ту сторону.

Роланд указал вперед, туда, куда мы шли. Может, они и сделали ловушки, но они же дружелюбные, как и мы. И мы с ними встретимся!

Канг посмотрел на камень у себя в руке и выбросил его.

– Со стекловарами драться не стану. Обещал. – Он посмотрел на Мари. – Пусть Най что-нибудь сыграет. Мы за ними не гонимся. Мы – нет. Не подкрадываемся.

Мари кивнула. Я достал флейту. Мне не сразу удалось сделать правильный глубокий вдох, но наконец я заиграл веселый мотив. «Мы идем. Мы не подкрадываемся». Я хотел, чтобы они услышали это в моей музыке. «Не бойтесь. Приходите, познакомьтесь с нами. Наконец. Мы здесь». Я надеялся, что все будет быстро: радость сделала меня нетерпеливым. «Познакомьтесь с нами. Пожалуйста!» И будьте такими, как мы надеемся, будьте такими же дружелюбными, как мы. У нас много общего.

Роланд вышел на тропу, обогнав меня, и начал шагать в такт музыке. Сосна и Мари хлопали в такт, а Канг совершенно фальшиво засвистел. «Мы идем!»

Еще двести метров – и, еще не обогнув следующий валун, мы уже знали, что за ним ждут стекловары. Я увидел их тени. Стекловары! Роланд выставил руку вперед, широко улыбнулся и пошел вперед. Я шел следом, продолжая играть, но слишком волновался, чтобы получалось хорошо, чтобы правильно дышать, чтобы вспомнить мотив или еще что. Сейчас я увижу стекловаров!

Стекловары перегородили тропу за валуном. На мгновение они показались мне просто мешаниной древесных пней и сухих веток. А потом я их разглядел – тела и головы, тонкие изогнутые руки и ноги. На Земле их назвали бы насекомыми. Две руки, четыре ноги. Коричневатые, словно стволы деревьев, – разных оттенков коричневого. Около двадцати пяти. Их большие глаза сверкали.

Они наставили на нас копья. Копья!

Все было совсем не так, как я надеялся, но я продолжал играть – играл и смотрел. Мы стояли на месте и хлопали и топали в такт, но я еле шевелился, потому что готов был с ног свалиться от волнения. И с каждой нотой я понимал, что я не единственный это испытываю. Канг перестал свистеть, а кто-то хлопал уже не в такт.

Стекловары не двигались, не издавали ни звука. Это были работники и основные – ниже, чем я ожидал, гораздо ниже нас. Но одеты они были не так хорошо, как стекловары с фресок. На них были простые потрепанные куски ткани, наброшенные на спины, кожаные гетры на ногах. К бокам у них были подвешены корзины. На некоторых были кожаные шляпы и ошейники.

От них пахло гнилыми древесными грибами – и так сильно, что меня начало тошнить.

Наконечники их копий были из камня. Из камня, как у нас. Где же их технологии?

Один из основных, в пледе в коричнево-зеленую клетку, шагнул вперед.

Может, это исследователи? Наши исследователи мало что с собой носили и одевались просто. И мылись они не часто. У них с собой были простые инструменты. Мне не следовало ожидать, что они будут великолепно выглядеть. И не стоило удивляться, что тут нет самок. У них наверняка есть занятие получше.

Я сыграл еще один припев марша, притоптывая в такт ногой, а остальные хлопали. Тот стекловар, который вышел вперед, несколько раз топнул одним из передних копыт. Он понимает музыку! Мы уже общаемся, не сказав ни слова. Я закончил мелодию, опустил флейту и стал ждать. Я свое дело сделал. Теперь очередь Мари.

Она подняла руки, расставив локти и повернув вверх ладони, как стекловары на панно. Они не шевелились. Мне ужасно хотелось, чтобы они опустили копья. Я заметил, что держу флейту так, словно это дубинка. Я медленно разжал пальцы и перехватил ее, словно ручку.

Мари указала на себя.

– Мари. – Она по очереди указала на нас: – Сосна, Най, Канг, Роланд.

Потом она указала на того стекловара, который шагнул вперед. Его лицо не изменилось. Он не ответил.

– Мы очень рады вас видеть, – проговорила она медленно.

Конечно, они не поймут, но мы понятия не имели, как звучит стекловский. Основной в клетчатом по-прежнему не реагировал.

– Мы тоже пришли со звезд, – сказала она, – и рады разделить эту планету с вами. Я надеюсь, что мы сможем многому друг друга научить.

Фиппокошка начала вылезать у Роланда из рюкзака. Он потянулся себе за спину и взял ее на руки.

– Что скажешь, подруга? – тихо пробормотал он и потыкался в нее носом, словно мама-кошка.

У стекловаров выпуклые глаза располагались по сторонам головы и не имели зрачков, так что я не мог понять, на что они смотрят. А их лица вообще не двигались, так что было непонятно, о чем они думают. Они дружелюбно настроены? Один из них что-то просвистел, завершив щелкающим звуком.

Клетчатый указал на тропу за нашими спинами и сделал шаг вперед, а потом повторил свои действия, жестикулируя.

– Нам вернуться обратно? – спросила Мари. Я кивнул. Кажется, остальные – тоже. Стекловар шагнул вперед. – Тогда идем.

Канг пошел первым, а мы за ним. Мари оказалась последней. Позади нас топали копыта.

Дорога обратно показалась более долгой, чем путь сюда, хотя тропа вела вниз по склону и можно было идти быстро и легко. Я пытался понять, стоит ли мне еще поиграть. Я часто оглядывался. Цепочка стекловаров следовала за нами вниз по склону. Несколько основных жестикулировали и разговаривали, я часто слышал их речь: скрипы, визги, и треск, и звук вроде «чек», или «шак», или «чик» – речь получалась резкая и немузыкальная. Я не мог бы издавать такие звуки. Наверное, они не могли бы издавать мои. Но мы могли бы научиться слушать. Нам всем пришлось бы – и нам всем хотелось бы. Именно поэтому мы здесь.

Вернувшись на террасу, мы выстроились позади оставленного нами послания.

– Надеюсь, они умеют читать, – пробормотала Мари.

Они окружили нас, и Клетчатый скрипел и чекал и указывал на послание. Из-за влажности от водопада их гнилостный запах усилился.

Мари вышла вперед. Клетчатый повернул голову. Она наклонилась и подняла луковицу тюльпана из тех запасов еды, которые мы бросили. Стивленд говорил, что они ели луковицы тюльпанов. Она показала ее, вытянув руку.

– Тюльпан, – сказала она.

Он уставился на ее руку, медленно двигая головой, чтобы рассмотреть лучше, и сделал несколько неуверенных шагов. Он медленно вытянул тонкую руку с двумя локтями и четырьмя длинными пальцами. Мари стояла неподвижно, широко улыбаясь, но не размыкая губ. Никаких зубов, никакой угрозы.