Теневая лампа. Книга четвертая (ЛП) - Лоухед Стивен Рэй

Последнее, что он увидел, было лунообразное лицо Снайпа, улыбающегося ему сверху.

ГЛАВА 30, в которой рассматриваются разные варианты будущего

— Допустим, — предположил Брендан, — что расширение Вселенной — а это факт независимо от причины расширения — на самом деле замедляется. Как думаете, каким будет эффект разворота процесса?

— Тут и думать не о чем, — ответил Тони. — Я точно знаю, что произойдет.

Днем они гуляли в прохладном саду, а теперь над Старым кварталом сгущался вечер, и Дамаск готовился к мирной ночи. Двое мужчин остановились посреди мощеной улочки под раскидистыми ветвями огромного кедра, давшего приют голубям. Воркотня птиц, нежные сумерки, мягкий вечерний воздух, музыка из соседней чайной — все создавало атмосферу спокойствия.

Но для Тони Кларка их разговор только что принял тревожное направление, и он чувствовал себя далеко не спокойно. Он размышлял об ужасе, который до недавнего времени носил сугубо абстрактный характер, и вдруг стал опасной реальностью.

Брендан ждал ответа.

— И что же тогда?

— Да просто конец всему.

— Вы не могли бы пояснить, что имеется в виду под «концом всего»?

— Это называется сейчас «Теория E&E, или Конец всего»,

— «Все во вселенной, известное и неизвестное, будет полностью уничтожено», — процитировал Брендан, кивая в знак согласия. — Да, я помню.

Тони невесело улыбнулся.

— По-моему, вам не хватает масштабности мышления.

— А как вы это видите? — Они медленно возобновили прогулку, направляясь к штаб-квартире Зететического общества.

— Когда учёные говорят о E&E, они имеют в виду нечто гораздо большее, чем простое разрушение, — объяснил Кларк. — Разрушение подразумевает повреждение, снос, обломки, в общем всякие остатки, а также энергию, свет, тепло, звук и тому подобное. В этом кроется возможность восстановления или перестройки — как, например, после землетрясения или торнадо. Но после E&E не остается ничего. Вся материя — каждая молекула и атом, а также энергия, свет, тепло и все прочее — все, что когда-либо существовало, будет уничтожено в некоем конечном катаклизме.

— Включая время? — спросил Брендан.

— Время и пространство. Каким бы ни было будущее, оно исчезает, настоящее останавливается, а прошлое рассеивается, как туман на ветру. — Он сделал неопределенный жест руками. — Есть разные теории о том, как катаклизм может повлиять на время, — продолжил он через мгновение. — Некоторые полагают, что время повернет вспять, как река, внезапно меняющая русло, и мы все начнем жить вспять, к моменту Большого взрыва. Другие думают, что время просто испарится, как капля воды на раскаленной сковороде. Никто на самом деле не знает, какую форму это примет, но большинство согласны с тем, что все время — прошлое, настоящее и будущее — прекратится… вместе со всем остальным, возникшим в первый момент творения.

Подумайте обо всех галактиках и звездных системах; света не станет, тепло превращается в неописуемый холод; весь спектр энергии просто перестает быть; каждый фотон начинает мерцать; все атомные частицы — даже те, что в вакууме — исчезают одна за другой со все возрастающей скоростью; камни, деревья, океаны и земля под нашими ногами растворяются, все разлетается на составные молекулы — то же самое происходит с нашими телами — а потом эти молекулы просто растворяются в небытии… всё возвращается к первозданной пустоте, из которой возникло в момент творения. Хуже того, живые, дышащие, мыслящие существа будут наблюдать за происходящим и страдать от ужаса. — Тони покачал головой, представив масштабы катастрофы. — Выходит, мы живем только доя того, чтобы стать свидетелями нашего собственного уничтожения.

Брендан глубоко вздохнул.

— Если так, — сказал он, — катаклизм можно описать и короче.

— Может быть, — согласился Тони. — К счастью, на сегодняшний день нет убедительных доказательств того, что расширение Вселенной замедляется.

Брендан промолчал. Кларк искоса взглянул на своего долговязого спутника. Тот смотрел куда-то в пространство, словно видел там, вдали, очень тревожную перспективу.

Тони забеспокоился:

— Лучшие научные данные, которые у нас есть после тщательных и постоянных наблюдений, показывают, что расширение Вселенной идет полным ходом — несмотря на слухи.

— Процесс будет продолжаться, — мрачно заметил Брендан, — пока что-нибудь не нарушит или не остановит его.

— Да, наверное… — нерешительно подтвердил Тони. — Но если упомянутые вами данные JVLA подтвердятся… ну, это определенно помешало бы процессу.

— Не поймите меня неправильно, — сказал Брендан. — Серьезных доказательств у меня нет. Для меня это скорее предчувствие, ощущение надвигающейся гибели, которое я не могу объяснить, зато я твердо уверен, что оно связано с работой нашего общества. Почти с самого начала многие ломали голову над одной из самых неприятных загадок лей-путешествий.

— Только над одной? — иронично спросил Тони. — Я вот до сих пор не могу уложить в голове многомерность пространства с разным ходом времени — вообще всю эту чертовщину. Так над чем вы размышляете?

— Почему никто никогда не путешествует в будущее?

— О боже, — вздохнул Тони. — Вы же имеете в виду абсолютное будущее, а не относительное. Ясно же, что некоторые путешественники вполне могли оказаться в местах, где времена опережают их исходное время. Но абсолютное будущее в космическом смысле здесь ни причем.

— Конечно, — подтвердил Брендан. — Сэр Генри Фейт, например, бывал здесь много раз. Для него, человека 1620 года рождения, это будущее, но не для меня. Я родился в 1958 году. Для меня — как и для вас — это, — Брендан обвел рукой город вокруг себя, — это прошлое. Но почему я не могу отправиться в будущее моего собственного мира?

Тони на мгновение задумался, а затем предположил:

— Может быть, потому что это будущее еще не наступило? Его нет.

Брендан задумчиво посмотрело себе под ноги.

— Да, примерно так мы себе это и объясняли, — медленно произнес он. — Нельзя попасть на поезде туда, где нет рельс. Но чего-то здесь не хватает, и многие из наших членов пытались найти лучшее объяснение. Пока не нашли.

— Отсутствие лучшего объяснения может быть связано с ошибочностью гипотезы, — заметил Кларк. — Это известное проклятие в науке.

— То есть, если мы скорректируем наши предположения о будущем, можем найти ответ?

— Корректировка нужна вашим представлениям о самом времени. Например, вы предполагаете, что время течет — то есть движется из прошлого через настоящее в будущее, так оно выглядит и ощущается нами в нашем обычном повседневном опыте. Но что, если время на самом деле движется в другую сторону? Что, если оно перейдет из очень изменчивого будущего в гораздо менее податливое настоящее, прежде чем превратиться в твердое прошлое? — Кларк взглянул на своего спутника, чтобы проверить, следит ли тот за ходом его мысли, и увидел улыбку на его лице. Он остановился. — Я что-то не то сказал? Почему вы улыбаетесь?

— Радуюсь, что вы сами предложили эту альтернативную точку зрения, и облегчили мне задачу, — сказал ему Брендан. — Я должен кое-что вам сказать.

— Давайте. Мы, физики, умеем держать удар.

— Допустим, время течет из будущего в прошлое, — заговорил Брендан. Он свернул на другую улицу; Тони шел рядом с ним. — Если так, из этого следует, что всё — я повторяю: всё — что угрожает будущему, неизбежно подвергает опасности и настоящее, а настоящее — это то место, где идет та жизнь, какой мы ее знаем.