Любовник из прошлого - Брюс Виктория

Я тянула время, но с каждым мгновением убеждалась, что у меня нет другого выбора, кроме как выпить это. Я поднесла флягу к губам, но в последний момент остановилась, чтобы еще раз взглянуть на Шиа. Он пристально глядел на меня и молчал; я занервничала еще больше. Облизнув губы, я сделала наконец глоток. В первый момент я ничего не почувствовала пока виски не зацепило вкусовых бугорков на задней части моего языка. Но было уже слишком поздно: я вынуждена была его проглотить, и самогон стал буквально прожигать путь к моему желудку.

– Хорошее пойло, – прохрипела я; мои глаза слезились, горло горело огнем. – Это, должно быть, противозаконное дело. – Шиа засмеялся:

– Разумеется, красавица. – Джеб заржал:

– Ее хорошо шарахнуло; так бывает с каждым, кто попробует.

Я поневоле вздрогнула, почувствовав, как виски проникает в каждую пору моего тела; ноги отказывались меня держать. Глаза все еще слезились, и я подумала, что теперь, наверное, тоже ослепну. Кто-то взял стакан у меня из рук, и я поняла, что помедли этот «кто-то» еще мгновение, остатки жидкости пролились бы на землю.

Тут же послышался голос Шиа.

– О-о-о-э-э, – только и произнес он; очевидно, это был возглас одобрения.

Когда мои глаза перестали слезиться, и я снова обрела способность видеть, мне показалось, что меня погрузили в теплое туманное марево, сквозь которое с трудом пробивается свет керосинового фонаря. Мои плечи обмякли, а рот был словно закован в гипс. Блю тихо дремала, положив голову на ботинок Шиа.

Джеб снял с полки кувшин и, налив полную флягу, принялся пить. Закончив, он вытер рукавом подбородок и притопнул ногой.

– Бьет как прут, когда попадает на корень.

После того Джеб передал кувшин Шиа. Покачав кувшин на руке, Шиа сделал большой глоток и, блаженно застонав, предложил выпить мне.

– Вы это заслужили, красавица. Вы велисебя в этом путешествии не хуже любого мужчины.

Его похвала целебным бальзамом легла на мои натянутые нервы, согревая меня не хуже виски. Я сделала несколько глубоких вдохов, пытаясь унять головокружение, и, взяв кувшин, взболтнула так, как это делал Шиа. Потом я выпила. На этот раз пошло несколько легче так, скрипя тормозами, заходит на поворот грузовой состав. Не успела я поставить кувшин, непристойная отрыжка вырвалась из моей утробы; пытаясь ее унять, я прижала руку ко рту.

– Что, не пробовала раньше двухсотградусного? – Джеб сиял широкой улыбкой, которую немного портило отсутствие нескольких передних зубов. Взяв кувшин из моих рук, он снисходительно похлопал меня по спине. Я почувствовала, что начинаю валиться со своего бочонка, но Шиа, продемонстрировав великолепную реакцию, поддержал меня. Когда он попытался отпустить меня, я снова едва не свалилась на пол. Видя мою беспомощность, Шиа подвинул поближе свой бочонок, и я смогла опереться на могучее плечо моего друга. Чувствуя у себя под щекой грубую ткань его рубашки, я вдыхала исходивший от него мускусный аромат; от такой близости желание вновь стало разгораться во мне.

Когда очередь снова дошла до меня, Джеб протянул мне кувшин, в его голосе звучало бесконечное доверие.

– Готовы для нового рывка, мисси? Если красотка выпьет домашней...

Я в нерешительности покусывала губу.

– Вы среди друзей, – сказал Шиа сиплым голосом. – Среди друзей все можно.

Я протянула руку и взяла кувшин. Он стал значительно легче. Я запрокинула голову и стала цедить эту жидкость, которая уже почти не обжигала мне нёбо, хотя это был, несомненно, самый крепкий напиток из всех, которые я когда-либо пробовала. Я вручила кувшин Шиа и напомнила ему, еле шевеля языком:

– Не забудьте про душ. Обычно я принимаю по пять раз в день. – Я по-дурацки захихикала.

– Не забуду никогда, – сказал Шиа, громко фыркая.

– Забыл бы, если бы я не напомнила. – Я игриво ткнула его в грудь, но тут же вспомнила, что он повредил ее, защищая меня.

Я хотела грациозно поклониться, чтобы пропустить его, но не рассчитала и со всего маху шлепнулась на грязный пол.

– Она готова. – Джеб поднялся на ноги. – Ложитесь спать и спите сколько влезет, а мне пора уложить в кроватку моего бычка. – Бесконечно довольный собой, он вышел из сарая, насвистывая веселый мотивчик. Блю последовала за ним.

Я с трудом приняла вертикальное положение, в глазах у меня двоилось.

– Уложить? В постель? Бычка? Что он имел в виду? – Я повернулась, чтобы взглянуть на Шиа.

Он, усмехнувшись, пожал плечами:

– Думай сама. Он говорил, чувствует себя ужасно одиноко в этой глуши без бабенки.

Я потрясла головой, отгоняя запретные мысли. Мы были вдали от города, и здесь, в этой лесной глуши, воображение мое работало без устали. Нет, мне определенно пора принять душ.

Я сделала попытку подняться на ноги и уйти отсюда своим собственным ходом, но, дернувшись пару раз взад-вперед, поняла, что придется просить Шиа о помощи. Голова у меня по-прежнему кружилась, и хотя язык готов был болтать без умолку, уши мои словно кто-то набил ватой. Видеть я могла лишь чуточку дальше собственного носа, и очертания всех предметов – тех, которые я была еще способна различать, – были размытыми.

– Вы прямо-таки лепесток на ветру, – сказал Шиа; его губы приблизились вплотную к моей шее. Он попытался сделать шаг и качнулся.

– Вы сами не больно-то устойчивы.

– Ну, я-то и выпил побольше, чем вы. – Пока Шиа произносил эти слова, я ненароком упала прямо ему на грудь; он едва удержал меня.

– Вы что-то сказали? – спросила я сквозь зубы, чувствуя, как мой рот вслед за ушами тоже набивается ватой.

– И не думал.

Прижавшись друг к другу, мы, пошатываясь, побрели к дому, не обращая внимания на бесчисленные упругие ветки, нещадно нахлестывавшие нас с обеих сторон: тропинка была слишком узка для нас двоих. Когда она начала наконец расширяться, Шиа неожиданно остановился.

– Почему мы остановились? – строго спросила я.

– Джеб говорил, что вы можете воспользоваться его душем.

Никакая другая новость не обрадовала бы меня больше. Горячий ливень над моими плечами, запах мыла, чистота картины одна другой привлекательнее замелькали в моем воображении.

– Где это? – с нетерпением спросила я. Он ткнул пальцем в какое-то ветвистое дерево.

Я сделала несколько шагов вперед и наконец в призрачном лунном свете, падавшем на поляну, разглядела какую-то гигантскую ржавую бочку.

– Вы хотите надо мной посмеяться.

– Это вам не водопровод с хлоркой, это дождевая вода!

– Я что, по-вашему, совсем дошла до ручки и соглашусь ползать в этой ржавой бочке? – спросила я, пошатываясь, в упор глядя на дерево.

Шиа засмеялся; рука его все время находилась около моей груди, но очень деликатно, будто просто стараясь удержать меня в вертикальном положении.

– Ну нет, конечно. Вы встанете внизу и будете дергать за веревку. Боюсь, это самое лучшее из того, что я сейчас могу предложить вам.

– Прекрасно, – томно произнесла я; мне были приятны его мимолетные прикосновения. – Я уверена, что это будет неповторимо.

– Вы проглатываете окончания слов, как южанка, – игриво сказал он. – Вы становитесь похожи на нас даже в этом и скоро будете чувствовать себя здесь как дома.

В моем теперешнем расслабленном состоянии перспектива остаться здесь навсегда испугала меня не очень сильно.

– Где мыло? – спросила я Шиа, но лишь какая-то часть меня интересовалась ответом. Восхитительное сладострастное покалывание прошло по моему телу; стыд пока мешал мне всецело отдаться этому чувству, но я отдавала себе отчет, что если и дальше буду позволять этому типу ласкать меня, ни за что уже нельзя будет поручиться.

– Дайте мне оглядеться. – Одной рукой все еще продолжая придерживать меня, Шиа наклонился и принялся осматривать нижние ветки в поисках мылах. Его прикосновение было для меня все равно что контакт с раскаленным металлом. Я старалась глубже дышать. Он снова посмотрел на меня, и я почувствовала, что дико, по-девчоночьи краснею. Я благодарила ночную тьму, из-за которой Шиа не заметил этого. Этот мужчина был для меня наркотиком, постоянным искушением, против которого был даже инстинкт самосохранения.