Тени Прерии. Свои среди чужих (СИ) - Аади Ал "Al1618"

А некоторым, особо счастливым, доставались и «психосоматические повреждения». Собственно это она сейчас и наблюдала – «убитый» настолько поверил в свою смерть, что теперь «ранения» нестерпимо чесались и вызывали желание постоянно проверять, что там все в порядке и нет дырок. Это пройдет довольно быстро, но микроциклов двести придется потерпеть. Но тут посетитель, наконец, решился:

- Терм, скажи мне, как крутой мужик, крутому мужику – ты беременна?

И захохотал, вытирая слезы. Потом слегка успокоившись, добавил:

- Извини, но ты бы видела… Фермик с отпавшей челюстью – зрелище незабываемое.

Арбитр – Центральной: «Упс…»

- Ты как такое подумать догадался?

- А стрелять ты очень хорошо стала, - и мастерски щелкнув хвостом, «яркая индивидуальность» пропала, не преставая поглаживать свои пятна.

Оставалось только рефлекторно почесать в затылке, вызвав очередное шипение Арбитра, по теме подхваченных чужих привычек и «утери расовой самоидентификации», да сменив тело на Адамита топать на рекреацию.

***

А хвост, тем временем, все рос, и даже в короткие путешествия теперь приходилось отправляться целым кортежем – заносить эту конечность теперь приходилось не менее, чем трем Рабочим.

Нарастали проблемы с психосоматикой – одно время начал жутко чесаться панцирь на спине, хотя чесаться там совершенно нечему - внешний скелет вообще штука твердая и малочувствительная. Хорошо хоть питье выданное Хранителем помогло.

Они довольно близко, кстати, сошлись за это время с высшим Хранителем. Все же области научных интересов у них весьма близкие, а поговорить об этом тут было больше не с кем. Исследователь, на эти краткие мгновения выглядывавший наружу подметил для себя очень много новых и интересных моментов. Ведь Хранитель имел дело как раз с очень интересным периодом формирования личности – когда и телу и разуму можно придать какую угодно форму, настолько все еще нечетко и пластично.

Но миллициклы сбегали неумолимо, и подошло время Кладки.

Как ни странно, но это событие прошло довольно обыденно. Ни особых душевных переживаний, ни чрезмерной боли. Нет, конечно, временами и страшно было, и в глазах темнело от «приятных» ощущений, но не так чтобы особенно.

Удивление происходящим даже сподвигло поболтать с высшим Хранителем, в перерыве между схватками, когда одно яйцо уже вышло, а второе еще не начало движение вверх по хвосту.

- Так а почему собственно должно быть по-другому милочка? – ответил недоуменно Хранитель, рассматривая на просвет кожистое яйцо, перед тем, как опустить его теплую в жижу инкубатора.

Полуметровое по большей оси яйцо, просвечивалось насквозь, и было видно, как внутри двигается тень. В следующий момент изображение дернулось, и кожура отчетливо вздрогнула от удара изнутри. Хранитель отшатнулся и, сокрушенно покачав головой, опустил разбушевавшееся яйцо в теплую жижу. Больше он яйца близко не подносил, рассматривал держа подальше от головы, но на это тогда она внимания не обратила – не до того стало, схватки начались по новой.

К поднятой теме они вернулись чуть позднее, когда все в основном закончилось, и по одному начали отходить «детские места». Это было уже не столь тяжело, хотя конечно предыдущие события изрядно вымотали, и хотелось уже только одного – чтобы все скорее закончилось, но все шло заведенным чередом, зато появилась возможность подкрепиться. Вот тогда высший Хранитель, наблюдая за чавкающей пациенткой, и продолжил как ни в чем небывало:

- Переживания начнутся, когда поклевки пойду, вот там действительно – волнения и переживания, а пока просто работа.

- А как же боль? Ведь Мать…

- Ну, нашла с чем сравнить, у тебя всего кладка на восемнадцать яичек, крупненьких конечно, но даже до первого сорта не все дотягивают…

Тут Хранитель осекся, видимо сообразив, что ляпнул не совсем то, что способствует душевному покою и быстро поправился.

- Но это как раз и замечательно, первые кладки вообще редко даже второй класс дают, обычно только третий, а то и вовсе – стражей.

Видимо что-то сильно его отвлекало в этот момент, раз он позабыл даже обычное «милочка», но быстро взял себя в щупальца.

- Так вот, милочка, у Матери и яички бывают покрупнее – первый сорт, экстра и прим, но даже не в этом дело. Просто в кладке у нее меньше нескольких сотен не бывает, да и пять-восемь сотен это так - маленькие партии, там обычно несколько тысяч, если Мать уж не совсем молоденькая. Сама понимаешь, при таком потоке без проблем в нарушении очередности, не отделения последа, и прочих осложнений, просто обойтись не может.

И с теплотой глянув на завороженно смотрящую на лопающиеся на поверхности инкубатора пузырьки пациентку, предложил:

- Ну что, милочка, пошли, там уже и бассейн с водичкой и пузырьками готов, а потом отдыхать ляжешь.

Оторвать взгляд от кладки не было никакой возможности, потому просьба вышла несколько невежливой, несмотря на смиренную позу.

- А можно я тут отдохну? А то так устала, что сил двинуться нет.

- Конечно милочка, - понимающе хмыкнул высший Хранитель, - отдохни здесь.

И потопал в сторону выхода, буркнув в сторону, – «Никаких особых переживаний, говоришь…», потом - «и у этого тоже, похоже никаких переживаний», после чего бесстрашно перешагнув через разлегшегося на входе Воина удалился, что-то бурча про нарастание девиантности поведения с возрастом.

«Седина в бороду – бес в ребро» - рефлекторно припомнил Исследователь одну из широко распространённых среди «иных» поговорок.

Заставить хоть чуть отойти от кладки и дать помощникам спокойно осмотреть инкубатор ее смогли только спустя три малых цикла. Воин и высший Хранитель потратили на это кучу времени и нервов, но еле-еле приманили пузырем со свежей и холодной водичкой.

Так заявила о себе новая псевдоличность – Хранитель кладки.

______________

Хранитель пошевелился, восстанавливая подвижность суставов, да – «были когда-то и мы рысаками». А «высший» тогда был прав несомненно, когда говорил что Поклевка действительно куда как волнительней Кладки. Моральные терзанья ни в какое сравнение с физической болью не идут.

И самое обидное - начало Поклевки она прозевала. Караулила, караулила, а стоило отлучиться на пятьдесят микроциклов как все и началось. Впрочем, сидеть «как несушке на яйцах», смысла не было – инкубатор их греет без ее участия, а вот двигаться и входить снова в форму, было надо обязательно.

Потому она и отправилась посмотреть на работу аппаратуры поста, отмахнувшись от помощи Рабочих и волоча по полу складки бывшего брюшка. Чесалось это все просто неимоверно, но чем больше ходить, тем быстрее это все закончится, и хвост обретет прежнюю стройность, да и смертоносность заодно.

Но едва, шипя от удовольствия смешанного с раздражением и оставляя сзади «след» из облезших кусков пластинок панциря, доползла до операторской, как пришлось нестись назад – началась Поклевка.

«Нестись» - буквально, стоявший на входе в инкубатор Воин еле успел убраться с дороги, иначе б снесла и не посмотрела, что он вообще-то тяжелее вдвое. Но все равно опоздала – на столе уже лежало начавшее «стучатся» яйцо, да и все заинтересованные зрители присутствовали. Включая счастливо избежавшего затаптывания «папашу» (Исследователь-Центральной: «Не может быть! Забота о потомстве, проявляемая мужскими особями, бывает только у «мягкотелых», и то - далеко не у всех и всегда!») и высшего Хранителя с помощниками.

Тут, будто дождавшись последнего действующего лица, скорлупа вздрогнула от удара изнутри и дала «трещину», которую мигом расширили ухватившиеся за края крохотные коготки. Затем наружу высунулась маленькая головка, украшенная еще «детскими» жвалами и удлиненным назад гребнем – мальчик.

Присутствующие замерли, вылупившийся должен был выбраться из яйца самостоятельно, а потом хотя бы сделать попытку добраться до самого теплого места в помещении – бассейна с горячей водой, где ему предстояло сначала дожидаться затвердевания панциря, а потом и расти до момента первой линьки. Но головка только крутилась по сторонам, не делая ни малейших попыток выбраться. Атмосфера начала стремительно сгущаться. После нарушения скорлупы яйцо и его содержимое быстро остывали, и если хотя бы инстинкт не подсказывал новорожденному правильных действий, то…