Семиозис - Бёрк Сью

– Нам нужен свежий воздух! – отрезала она.

Я бы с ней не стал спорить.

– Шумно ночью, – сказал Канг. – Шумно сейчас.

До нас доносилось немало щелчков, визгов и скрипов. Похоже, они так и продолжали спорить.

Сосна выглянула наружу.

– Дождь, точно. Будет долгий дождь.

Кошка подъедала листья лука. Мне хотелось пить. Мари попросила – точнее, потребовала – воды, даже издала скрип, который, как она считала, означал воду.

Я унюхал древесный дым и поджаривающиеся орехи. Я снова хотел есть.

– Нам надо пойти и предупредить город, – сказала Сосна. – Стекловары опасны.

Мари не ответила.

Они не торопились с нами говорить. Кошка развлекалась, донимая охрану. В полдень три самки и Клетчатый явились с отрядом работников, вооруженных копьями.

– У нас проблема, – сказала Сосна.

Однако Мари вышла из шатра и приветствовала их так, словно они пришли с официальным визитом. Я пытался подражать ее уверенности и пристально смотрел на них – на этих вонючих идиотов.

– Подмечайте все, – распорядилась Мари. – Выясняйте все, что получится. Най, пересчитай их по головам.

Самка – та, что играла на флейте, – что-то объявила. Стекловары замолчали. Они жестами велели нам составить процессию: барабаны перед нами, барабаны за нами, все слишком громко. Кошка у меня на руках попыталась вывернуться, но я прижал ее крепче и закрыл ей уши. Я вел счет, пока нас вели через этот уродливый маленький поселок. Пять самок, примерно сорок основных, около шестидесяти работников, может, пятнадцать детей – но они быстро бегали туда-сюда, так что их пересчитать было сложно. Наверное, сто двадцать в целом – сто двадцать разочарований.

Шествие повернуло к тропе, ведущей из города обратно к горам. Нам пришлось быстро шагать, чтобы не отстать. Наконец они остановились на краю леса и указали вперед. Да! Они отправляют нас домой. Но у нас ведь ничего нет! Мы не сможем пройти такое расстояние, ничего не имея. Они посылают нас на смерть. Мари откашлялась.

Со стороны деревни раздался стук копыт: работники прискакали с нашими рюкзаками и вручили их нам. Они выдали Кангу наши фляжки, наполненные водой, а Мари – старенькую корзинку с лепешками.

– Нам надо отдариться, – сказала она.

– Кошкой, – сказал Канг. – Они хотят кошку.

Мари кивнула.

Я передал зверька, мягкого и теплого. Интересно: они станут учиться у бедного животного или зажарят его?

– И еще одно, – сказал я.

Я вынул из своего рюкзака флейту и протянул ее той самке, которая тогда играла. Клетчатый выхватил ее, но она отняла ее обратно и заорала, размахивая ею, как дубинкой. Мне вдруг захотелось, чтобы они задохнулись и померли, пытаясь на ней играть, – если вообще будут пытаться.

Мари повернулась к ним, бесстрастная:

– Мы с удовольствием воспользовались вашим гостеприимством и искренне надеемся на новую встречу с вами. Я уверена, что нашим народам есть чему научить друг друга и со временем у нас установятся мирные и плодотворные взаимоотношения. Для меня было честью участвовать в этой миссии и встретиться со стекловарами лицом к лицу. Я выражу всеобщие чувства, сказав, что мы этого никогда не забудем.

Мне было интересно, во что из этого она сама верит. Я не верил ни единому слову.

Самка в ответ что-то просвистела, а потом повернулась спиной, и вторая самка тоже повернулась, а вот Клетчатый за нами наблюдал. Мы поняли намек и тронулись в путь. Далеко-далеко за деревьями поднимались красные стены гор, а небо было серым и мерзким.

Через два часа начал моросить дождь, а тропа стала круче, а еще через час мы нашли скальный козырек, который защитил нас от воды, текущей по склону. Женщины набрали хвороста. Канг сломал несколько веток и сделал стенку, прикрывавшую нас от холодного ветра.

Мы сгрудились у огня и съели немного хлеба.

– Мы свое дело сделали, – сказал Канг.

– Что? Да мы полностью провалились! – возмутилась Сосна и принялась перечислять все то, что пошло не так. – Из-за Мари… – начала она в какой-то момент.

– Мари молодец, – оборвал я ее. – Она никогда мне не нравилась, но это поручение было как раз для нее.

Мари находилась тут же, но я больше не мог терпеть нытья Сосны.

– Конечно, – добавил я, – очень многое пошло не так, и я ненавижу этих стекловаров.

Канг рыкнул, а я продолжил:

– Но я не думаю, что можно было сделать что-то по-другому. Мы старались подружиться. Очень старались. Чего еще надо?

Все молчали. Мари посмотрела на меня и после паузы кивнула. Дождь усилился.

– Мне хотелось, чтобы они оказались такими, как я ожидал, – сказал я. – Вот что пошло не так. Они оказались совсем не такими, как мне хотелось бы. Они были не теми стекловарами, с которыми я рос.

– Мы многое узнали, – проговорила Мари. – Они – кочевники. Это был временный лагерь. Они избавились от нас, потому что мы их тормозили бы, а они и так едва держатся. А потом мы взяли и потратили столько мяса. Мы несовместимы. На данный момент.

– Но коммуникации не было! – проныла Сосна.

– Была. Они нас увидели. Увидели, что мы странные, но вредить им не будем.

– Столько трудов, чтобы это сказать! И они могут нам вредить.

– Им понравилась музыка, – напомнила Мари. – Музыка была успехом.

– Мне противно было им играть! – заявил я.

Поддавшись порыву – о чем никогда не стану жалеть, – я залез в свой рюкзак, вынул все мои флейты и сжег их. Никто не стал меня останавливать. Ошибка, вот чем был этот поход, и я сделал ошибку, захотев пойти. Одна ошибка, которую так легко было сделать – и которая обошлась так дорого. Я больше никогда не буду играть на флейте. Я больше не никогда захочу встретиться ни с одним стекловаром. Если у меня будут дети, я не позволю им играть в кукольных стекловаров.

Нас ждал долгий путь, и дорога будет тяжелая, холодная и унылая. И хуже всего будет возвращение в город, потому что нам придется рассказать всем, что случилось и каковы стекловары на самом деле.

Люсиль и стивленд год 107 – поколение 7

Люсиль

Вот черт! Сосна вошла в центр даров прямо за мной.

– Люсиль, – буркнула она, не поздоровавшись и не улыбнувшись.

Что за ящерица ей в печенку залезла?

– Хорошая погода сегодня, – сказала я.

Слова эхом разнеслись по куполу центра даров, а я нырнула в кабинку и задвинула соломенную ширму. Я сидела там, голым задом на холодном керамическом сиденье: хорошая погода, если любишь холод. Мы с ней с каждым днем нравились друг другу все меньше. Понятное дело: никто не любит проигрывать. Неделю назад я победила на выборах ко-модератора, а она – нет.

Я подумала, что если потороплюсь, то успею уйти, пока она еще будет в кабинке, но услышала, как она отодвигает свою ширму, пока я еще застегивала штаны. Весна выдалась сухая, а значит, подземных вод было мало, а значит, в центре воняло говном, но все равно я подожду, чтобы она ушла. Тогда я смогу вернуться на похороны Татьяны и думать о том, что делать дальше.

Не судьба.

– Заметила, что Стивленд сказал про Татьяну? – сказала она. И она точно ко мне обращалась, потому что больше тут никого не было. – Он сказал, что она с ним спорила и даже на него злилась. Подумай об этом, – и, не дав мне времени подумать, добавила: – Она была с ним жесткой. Это – одна из обязанностей: следить, чтобы он был ответственным и благоразумным.

Перевод: и ты изволь делать так же, девица.

Я решила перевязать узел на ремне. Ремень был старым, конечно – на похороны надо надевать старую одежду, – и плохо лежал. Я отозвалась – благоразумно:

– Поразительно, что он уронил на ее могилу цветы.

Перевод: между ними было больше того, что ты знаешь.