Горы судьбы (сборник) - Карсак Франсис

Механик бросил на меня затравленный блуждающий взгляд.

— Понятно, вы хотите, чтобы я говорил при свидетеле, а потом вы упрячете меня в сумасшедший дом как психа! Но все равно, клянусь, это правда! Я видел, видел собственными глазами!..

Он почти кричал.

— Полно, успокойтесь! Никто вас никуда не упрячет. Нам нужны ваши показания для отчета. Кроме того, они могут принести пользу месье Дюпону, врачу легче будет его лечить.

Механик заколебался.

— Ну если для врача… А, да плевать мне на все!.. Поверите вы или нет — ваше дело. Тем более я и сам не знаю, может, я и впрямь свихнулся?

Он глубоко вздохнул.

— Так вот. Месье Дюпон попросил меня проверить вместе с ним генератор номер десять. Я стоял в метре от него, слева. Вдруг нам показалось, что воздух насытился электричеством. Вы бывали в горах? Тогда вы знаете — это когда альпенштоки начинают петь, как струны. Тут месье Дюпон мне крикнул: "Мальто, беги!" Я бросился в дальний конец машинного зала, но там дверь была заперта, и я обернулся. Месье Дюпон все еще стоял около генератора, и по всему его телу пробегали синие искры. Я закричал ему: "Скорее сюда!" И тут весь воздух в зале засиял фиолетовым светом. Знаете, как в неоновой трубке, только свет был фиолетовым… Свечение не дошло до меня примерно на метр…

— А Дюпон? — спросил я.

— Он бросился в мою сторону и вдруг замер. Он смотрел куда-то вверх, и вид у него был растерянный и удивленный. Он стоял в самом центре светящегося столба, но это его похоже не тревожило. И тогда…

Механик умолк, несколько мгновений колебался и наконец выпалил, словно бросился в воду:

— И тогда я увидел призрачную фигуру! Она плыла по воздуху прямо к нему и была такого же роста, как месье Дюпон. Он, должно быть, тоже увидел, потому что вытянул руки, словно хотел ее оттолкнуть, и закричал: "Нет! Нет!" Призрак коснулся его, и он упал. Вот и все!

— А потом?

— Потом я не знаю, что было. Я от страха грохнулся в обморок.

Мы вышли, оставив Мальто в медпункте. Инженер спросил меня:

— Ну, что вы скажете?

— Скажу, что вы, наверное, правы: ваш механик просто ошалел от страха. Я не верю в призраки. Если Дюпон поправится, он сам расскажет, как это произошло.

Было уже пять часов утра, поэтому вместо того, чтобы вернуться домой, я зашел к доктору, взял там свой мотоцикл и помчался в больницу. Полю стало лучше, но он спал. До рассвета я просидел с доктором, которому рассказал фантастическую историю Мальто.

— Я его хорошо знаю, — заметил Прюньер. — Его отец умер два года назад от белой горячки, но сын, насколько мне известно, спиртного в рот не берет! Впрочем, все возможно…

Незадолго до рассвета сестра-сиделка предупредила нас, что Поль, видимо, скоро проснется. Мы немедленно прошли к нему. Он был уже не так бледен, сон его сделался беспокойным. Поль все время шевелился. Я склонился над ним и встретился с ним взглядом.

— Доктор, он проснулся!

Глаза Поля выражали бесконечное удивление. Он оглядел потолок, голые белые стены, затем пристально посмотрел на нас.

— Как дела, старина? — бодро спросил я. — Тебе лучше? Сначала он не ответил, потом губы его зашевелились, но я не смог разобрать слов.

— Что ты сказал?

— Анак оэ на? отчетливо проговорил он вопросительным тоном.

— Что?

— Анак оэ на? Эрто син балурем сингалету экон?

— Что ты говоришь?

Я едва удерживался, чтобы не расхохотаться, но в то же время во мне нарастало беспокойство.

Он пристально посмотрел на меня, и непонятный страх отразился в его глазах. Словно делая над собой отчаянное усилие, он проговорил наконец:

— Где я? Что со мной случилось?

— Ну вот, это уже лучше! Ты в клинике. Ночью тебя поразила молния, но, похоже, все обошлось. Ты скоро поправишься.

— А тот, другой?

— Кто другой? Механик? С ним ничего не случилось.

— Нет, не механик. Другой, который со мною… Он говорил медленно, как в полусне, с трудом подбирая слова.

— Но с тобой больше никого не было!

— Не знаю… Я устал.

— Не разговаривайте с ним больше, месье Перизак, — вмешался доктор. — Ему нужен покой. Завтра или послезавтра, я думаю, он сможет вернуться к себе.

— Тогда я пойду, — сказал я Полю. — Буду ждать у тебя.

— Да, жди меня… До свидания, Кельбик.

— Какой я тебе Кельбик! — возмутился я.

— Да, правда… Извини меня, я так устал… На следующий день ко мне заехал доктор.

— Пожалуй, будет лучше перевезти его домой, — сказал он. — Ночь прошла беспокойно, он все время звал вас: произносил какие-то непонятные слова вперемежку с французскими. Он твердит, что белые стены больницы — это стены морга. Здесь, у себя, в привычной обстановке, он поправится гораздо быстрее.

Старая экономка прибрала в спальне, и скоро мы уже укладывали Поля на огромную, сделанную специально по его росту кровать. Я остался с ним. Поль проспал дотемна, а когда проснулся, я сидел у его изголовья. Он долго рассматривал меня, а потом сказал:

— Вижу, тебе хочется знать, что со мной случилось. Я тебе расскажу позднее… Понимаешь, это настолько невероятно, что я и сам не могу еще поверить. И это так изумительно. Сначала мне было страшно. Но сейчас…

Он громко расхохотался.

— В общем, сам увидишь. Благодарю тебя за все, что ты для меня сделал. Я в долгу не останусь. Мы еще повеселимся в этой жизни, и ты и я. У меня много замыслов, и ты мне наверняка понадобишься.

Затем он изменил тему разговора и принялся расспрашивать, как идут дела на электростанции. Мое сообщение о тем, что генераторы вышли из строя, вызвало у него новый взрыв смеха. На следующий день он поднялся раньше меня и ушел на станцию. Через два дня я уехал сначала в Тулузу, а потом в Африку.

Вскоре я получил от Поля письмо. Поль сообщал, что намерен оставить свою должность и поступить в Университет Клермон-Феррана, чтобы "поучиться" (это слово было в кавычках) у профессора Тьебодара, знаменитого лауреата Нобелевской премии.

Благодаря счастливой случайности, едва я защитил свою диссертацию, как в том же самом университете открылась вакансия и мне предложили прочесть курс лекций. Тотчас по прибытии я бросился разыскивать Поля, но его не оказалось ни на факультете, ни у себя дома. Нашел я его в нескольких километрах от Клермона в Атомном исследовательском центре, которым руководил сам Тьебодар.

Тьебодар принял меня в кабинете за рабочим столом, на котором необычайно аккуратными стопками лежали всяческие бумаги. Он сразу без околичностей принялся расспрашивать меня о Поле:

— Вы давно его знаете?

— С самого рождения. И мы вместе учились.

— Он был силен в математике еще в лицее?

— Силен? Скорее средних способностей. А в чем дело?

— В чем дело? А в том дело, месье, что это величайший из современных математиков и скоро будет самым великим физиком! Он меня поражает, да, просто поражает! Является ко мне какой-то инженеришко, скромно просит возможности поработать под моим руководством и за полгода делает больше открытий, причем важнейших открытий, чем я за всю свою жизнь! И с какой легкостью! Словно это его забавляет! Когда он сталкивается с какой-либо сложнейшей проблемой, он усмехается, запирается в своей норе, а назавтра приходит с готовым решением! Тьебодар немного успокоился.

— Все расчеты он делает только у себя дома. Всего один раз мне удалось заставить его поработать в моем кабинете, у меня на глазах. Он нашел решение за полчаса! И самое интересное, у меня было впечатление, что он его уже знал и теперь только старался вспомнить. В других случаях он из кожи вон лезет, стараясь по возможности упростить свои расчеты, чтобы я мог их понять, я, Тьебодар! Я навел справки у его бывшего директора. Он сказал, что Дюпон, конечно, неплохой инженер, но звезд с неба не хватает! Если эта молния превратила его в гения, то я тотчас отправляюсь на станцию и буду торчать возле генератора во время каждой грозы! Ну ладно. Вы найдете его в четвертом корпусе. Но сами туда не входите! Пусть его вызовут. Вот ваш пропуск.