Час урагана (СИ) - Амнуэль Павел (Песах) Рафаэлович
— Наступит хаос… — пробормотала Элис.
— Почему? — напряженно спросил Дайсон. Он тоже думал об этом, предполагал, что знает ответ, но хотел услышать мнение Элис. Впрочем, хотел он на самом деле другого: отвлечь ее от размышлений о том, сколько человек она убила. Что бы ни внушало ей подсознание, но мысль о том, что любовника и брата, и молодого программиста убила именно она, все равно не даст ей покоя, превратит весь мир в тюремную камеру. Можно свалить все на симбиозавра, сверхразум, на что угодно, но от себя не спрячешься — в глубине души все равно понимаешь, что даже хорошо придуманная история не может быть истиной, какой бы правдивой она ни казалась.
— Почему? — повторил Дайсон.
— Потому, — сказала Элис, — что все внушенное нам на протяжении тысячелетий… заповеди Моисея… проповеди Христа… суры Корана… поучения Будды… Заратустры… Конфуция…
— Все это осталось, — подхватил Дайсон. — Все осталось, не так ли? Это уже в нас и никуда не денется. Почему — хаос?
— Вы не понимаете? Мы всегда себя разрушали. И лишь потому, что существовал симбиоз, потому, что мы нужны были ему, потому что он удерживал нас от распада, заставлял, навязывал решения, которые мы бы никогда не принимали по своей воле, — только поэтому мы такие, какие есть, а иначе мы бы не поднялись выше питекантропов, и если бы он не был с нами каждую ночь…
Элис никак не могла закончить фразу, и Дайсон сделал это за нее.
— Не было бы прогресса, — сказал он. — Ньютон не написал бы своих законов, Эйнштейн не придумал бы теорию относительности, Кришна, Конфуций, Будда не создали бы философские системы…
— Да, — кивнула Элис. — Вы правильно поняли. Свобода воли предполагает свободу от любых мнений, кроме своего. Мы не были свободны, когда были симбионтами. А теперь освободились. Вы уже воспользовались своей свободой, верно?
— Отвезя вас к себе, а не в камеру? — уточнил Дайсон. — Не убежден, что не поступил бы точно так же и при иных обстоятельствах.
— Вам хочется так думать, Ред. Вам хочется быть таким, какой вы сейчас, а вчера вы были другим, и я это хорошо помню. И еще… Стать полностью свободными в выборе нам все равно сразу не удастся. Слишком все сложно и взаимосвязано. Хаос, конечно, наступит, но — не в один день.
— Не думаю, что хаос вообще неизбежен, Элис. Человечество успело неплохо организоваться, как система, и если даже исчезнет направляющий фактор…
— Скажите, — Элис протянула в его сторону руку, но не вполне правильно определила в полумраке направление, и палец ее указал в пустое пространство между книжным стеллажом и картиной, на которой, если бы в гостиной горел верхний свет, можно было увидеть мрачную морду босховского чудища, — скажите, Ред, что будет с Алексом? Вы его выпустите? Теперь вы знаете, что он ни при чем.
— Конечно, доктор Волков завтра выйдет на свободу, — уверенно заявил Дайсон. — Я ошибся, обвиняя этого человека.
— И Мэг вы тоже ни в чем больше не обвиняете?
— Нет, — сказал Дайсон, чуть помедлив.
— Меня вы, похоже, записали в свидетели. Так кого же вы обвините в этих…
— Никого, — твердо сказал Дайсон. — Признаюсь в своей неспособности распутать убийство в запертой комнате. А смерть вашего брата и бедняги Брюса буду проводить, как самоубийства.
— И вам поверят?
— Разумеется, — пожал плечами Дайсон. — Почти половина дел в нашей полиции — да в любой полиции мира! — остается нераскрытой. Недостаток улик. Отсутствие свидетельских показаний.
— У вас будут неприятности.
— Вас это очень беспокоит, Элис? — усмехнулся Дайсон. Конечно, неприятности будут. Небрежно проведенное расследование. Косвенные улики против каждого из фигурантов и по сути — ни одного надежного доказательства. А признания ничего не стоят.
Дайсон вышел из тени, будто из глубины низкой пещеры, свет настольной лампы резал глаза, и он повернул абажур, заслонился от мира, от прошлого, и от будущего заслонился тоже — хотел совершить нечто, что изменит его представления о жизни, те представления, которые он сам же и складывал на протяжении многих лет, а теперь пожелал разрушить одним движением. Всего одно движение — и жизнь заново.
Это называется свободой?
Дайсон наклонился и поцеловал Элис в губы. Она ответила, целоваться было неудобно, ей пришлось поднялась на ноги, они стояли посреди комнаты, а вокруг менялся мир — что-то навсегда исчезало в прошлом, что-то проглядывало из будущего, вещи приобретали иное значение, а воздух насыщался иным запахом.
— Если мы будем спать вместе, — сказал Дайсон, когда поцелуй прервался, как на самом интересном месте заканчивается фильм или сказка Шехерезады, — то пусть он попробует с нами справиться.
— Его нет, — пробормотала Элис. — Господи, Ред, ты совсем… Ты все-таки поверил?
— Не уверен, — честно признался Дайсон. — Но почему-то действительно почувствовал себя свободным. Я… Понимаешь, я могу поступить нелогично. Просто мне так хочется. Пусть теперь медведи познают и меняют мир. Мне плевать, потому что…
Он поднял взгляд, ему показалось, что тени на стене стали похожи на фигуры поднявшихся на задние лапы хищников.
— Потому что… — повторила Элис.
Дайсон зажмурил на мгновение глаза — тени исчезли, стена была обыкновенной, а картину, которая ему раньше так нравилась, он снимет — и немедленно.
— Потому, — сказал Дайсон, — что у меня есть ты.
— Ты сошел с ума… Самый большой проступок для полицейского — влюбиться в женщину, обвиняемую в убийствах. Сразу в трех.
— Прекрати, — потребовал он.
Она прекратила, и еще несколько минут тишина в гостиной нарушалась только дыханием двух людей, ставших свободными. А может, им лишь казалось, что для них наступила свобода? Не та, что какой-то классик, имя которого Дайсон забыл, называл осознанной необходимостью, а та, что всплывает, как неосознанное поначалу желание, а потом расправляет крылья и взлетает над суетностью, и парит бесконтрольно, и нет в мире такого, чего нельзя было бы сделать…
Дайсон проснулся, когда за окном завыла сирена полицейской машины. Он подумал, что приехали за ним, мысль была мимолетной и утонула в подсознании прежде, чем звук удалился в ночь и растаял, как сахар в горячем, душном и пахучем летнем чае.
Он приподнялся на локте. Элис спала, лицо ее было спокойно, Дайсону показалось, что она улыбается во сне, но ей наверняка ничего не снилось. Никому теперь ничего и никогда сниться не будет. Ему, во всяком случае, сон не явился: закрыв глаза, он погрузился в черноту, а потом проснулся, разбуженный сиреной.
Мир без снов.
Не будет Эйнштейнов. Господи, какая потеря! Может, и Диккенсов с Шекспирами не будет тоже? И ладно, лично он не любил ни того, ни другого, и жил нормально. Можно обойтись Стаутом и Кингом, а если и у них фантазия иссякнет, то ведь и это можно пережить. Ради того, чтобы быть свободным, можно пережить все.
Теперь, если Элис права — точнее, если прав был ее бывший дружок Сол Туберт, — человечество начнет, наконец, жить правильно. Своей человеческой жизнью.
Дайсон опустил ноги на холодный пол, хотелось пить, и, завернувшись в простыню, он прошел на кухню и достал из холодильника пиво. Захотелось курить, и, прежде, чем откупорить банку, Дайсон выкурил сигарету, а окурок бросил на пол.
Какая-то мысль влилась в него вместе с ледяным напитком. Что-то о человеческой натуре — и о том, что не надо бы завтра отпускать Алекса, а наоборот, хорошенько его вытрясти, и он, конечно, скажет, что вытворял с сознанием спавшей реципиентки. И старшая сестра Флоберстон тоже хорошая штучка, она и Волковым играла как хотела, и с этим тюфяком Фредом расправилась, когда решила, что ей не нужны свидетели. А смерть Брюса… Элис все еще была не в себе, разве она отвечала за свои поступки?
Дело это, если довести до конца, могло бы стать вершиной его карьеры. Все ясно, мозаика собрана, и убийца должен ответить по закону. Так он поступал всегда, но тогда он был не свободен.
Похожие книги на "Час урагана (СИ)", Амнуэль Павел (Песах) Рафаэлович
Амнуэль Павел (Песах) Рафаэлович читать все книги автора по порядку
Амнуэль Павел (Песах) Рафаэлович - все книги автора в одном месте читать по порядку полные версии на сайте онлайн библиотеки mir-knigi.info.