Орда встречного ветра - Дамазио Ален

Калли не ответила. Она отошла в вельд одна, не оборачиваясь. Дети смотрели, как она уходит вдаль по высоким травам, и ничего не решались сказать. Ее тонкий силуэт с волосами песочного цвета будто дрогнул на ветру и потом совсем исчез, как пламя задутой свечи.

— Почему она плачет? Почему она такая грустная?

— Пойдемте, дети, я вас отведу назад на корабль. И мы придумаем еще целую кучу форм ветра!

— Ураааааа!!

π

— Кто вам все это рассказал?

— Ваш собственный отец. Арриго делла Рокка.

— Просил ли он вас мне передать какой-либо совет?

— Он оставил запечатанное письмо. Вот оно. Сказал, что в письме все указано: трасса, по которой они шли, расположение сифонов, островомедуз, основных островов…

— Почему вы не хотели, чтобы Голгот участвовал в этом разговоре?

Контр-адмирал встал и нажал на рычаг, весь пепел тут же ветром засосало наружу. Новые веточки упали в пустую нишу, и сразу вспыхнул новый огонек, осветив желтым светом лицо контр-адмирала.

— Голгот не обладает ни вашим терпением, ни вашей мудростью. Он уже заранее решил, что пойдет на переправу, каковы бы ни были риски и опасности, которые мы укажем при ориентировке. Или я неправ?

— Нет, вы совершенно правы.

— Он совершит те же ошибки, что и его отец, только хуже. Прямая Дорога существует для кораблей. Отправиться по ней вплавь равно самоубийству. Вы представляете себе заплыв в пятьдесят миль длиной без единого островка, где можно было бы передохнуть, поспать? Вы единственный, кто может на него повлиять. Именно поэтому я хотел поговорить с вами.

— Я благодарен вам за вашу доброжелательность, контр-адмирал. Если позволите, я хотел бы задать вам другой вопрос.

— Слушаю вас.

— Как я оповестил вас сегодня утром, один из членов к: кадры, некий Силен, был убит сегодня ночью в одиночном поединке с нашим защитником, Эргом Махаоном. Как выяснилось по нашим источникам, Силен принадлежал к Движению Преследования. Известно ли вам что-либо о Преследователях, контр-адмирал?

— Мне знаком миф о Движении Преследования…

— Как вы можете объяснить тот факт, что одному из Преследователей удалось стать членом вашей эскадры без вашего ведома?

— Что вы хотите этим сказать?

— Два по меньшей мере невероятных обстоятельства наталкивают меня на некие размышления. Во-первых, наша встреча посреди чиста вельда. На полосе шириной более чем в сорок миль вы появились ровно на той полумиле, где мы контровали через степь… Похоже на чудо, не находите? При этом вы не только каким-то образом нас рассмотрели в зарослях травы выше метра в высоту, но и еще успели притормозить заранее, чтобы остановить корабль точь-в-точь рядом с нами…

— Умение маневрировать — наша профессия, прошу не забывать!

— Во-вторых, присутствие Преследователя в вашем экипаже, как и вся его атака, выстроенная, начиная с игры в факел, которую организовали именно вы…

— Боюсь, что вы переступаете черту, князь…

— Я не преступаю черту, контр-адмирал, я ее устанавливаю. Чтобы вам было известно, где находится ваш периметр, а где начинается мой. «Миф» о Преследователях, как вы его называете, погубил чуть ли не каждую вторую Орду с момента их существования. Наш защитник ранен и находится сейчас в кабине вашего корабля и, возможно, рискует в любой момент попасть в очередную ловушку вашего экипажа, тут мы не можем сказать наверняка. Достаточно ли ясно я излагаю свою мысль?

— Продолжайте…

— Вы со всей элегантностью предлагаете нам предоставить ваш корабль в наше распоряжение, чтобы исследовать болото. Прекрасно. Вы советуете нам маршрут. Замечательно. Изолированный пловец — идеальная мишень

для любого, у кого есть корабль. Какие гарантии конфиденциальности у нас будут относительно трассы, которую мы в конечном итоге выберем? Какая уверенность…

— Простите, что прерываю, князь. Вы, кажется, погружаетесь в паранойю, которую, конечно, можно помять, но она здесь совершенно неуместна. Я не знаю о Преследовании ничего точного и тем более имеющего почву под ногами. Я, как и многие Фреольцы, слышал массу противоречивых вещей на этот счет. Я не имею возможности устраивать расследование о каждом матросе, которого принимаю в команду. Вы говорите, что Силен был из Преследователей. Я верю вам на слово, за неимением фактов, которые могли бы это опровергнуть. Вы говорите, что переживаете за конфиденциальность трассы. Могу заверить вас в таком случае, что ни я, ни мой экипаж не будем принимать участия в ваших совещаниях. Мы покажем вам максимум возможных зон и маршрутов. Вы выберете подходящий в полном секрете. Мое предложение заключается в том, чтобы предоставить вам возможную помощь. Раз мы вызываем у вас такое недоверие, то просто сойдите с корабля и давайте на этом попрощаемся!

Рядом с письменным столом стояли две статуэтки на подставке. Они ничего не символизировали, это было просто нагромождение крохотных винтов и беззвучно крутящихся деревянных шестеренок. Я сменил тактику:

— Так что вы знаете о Преследователях?

— Ох, ну что они действуют под командованием одной из фаланг Орды напрямую из Аберлааса. Что они якобы опираются на элиту из тех, чьи дети не прошли финальный отбор. Что у них есть свои контакты в каждом селе, доносчики среди Диагональщиков и на воздушных приисках, посредники среди нас… Что они будто бы готовят разбойников, создают хроны и даже автохроны, у которых

развито рефлексивное сознание, — можно подумать, что мы в далеком будущем. Что они с самого начала полагаются на двух предателей среди самой Орды. Ну, в общем, вы сами видите: возможное и невероятное и вообще непонятно что.

— И кто эти два предателя по вашим слухам?

— Я слышал имя Караколя много раз. Но и ваше тоже слышал, и Ларко Скарсы, и вашей сестрички Альмы Капис, и Эрга Махаона, вашего защитника… Всех подряд, без каких-либо оснований, это полная ерунда!

— Мой отец верил в Преследование?

— Я не знаю, мы об этом не говорили.

— О чем вы говорили?

— В основном исключительно о вас и о вашей Орде. Он вами безумно гордится. Он уверен, что у вас есть шансы пройти Норский перевал. Восьмой Голгот так отнюдь не считает, к слову. Он думает, что его сын — упрямый балбес, что он контрует слишком быстро и плохо. Его разъедает гангрена зависти, отвратительный человек.

— Хуже, чем его сын?

— У них одинакового размаха гордость. В остальном ничего общего. Мне лично ваш Голгот очень нравится, между нами говоря. Он сам себя создал, создал свою трассу, и в этом его честь. Он не старается понравиться кому бы то ни было. Но он человечен.

— Мне очень не хватает отца и матери…

— Для вас троих будет немыслимое счастье наконец увидеться. Будьте сознательны, откажитесь от болота, когда поймете, каково оно, хотя бы ради них.

— Мы об этом подумаем. С вашей помощью.

Я собирался было встать, когда он достал медную бутылку из ящика стола. Атмосфера снова наладилась, мы понемногу друг к другу привыкали.

— Не уходите, не попробовав это чудо! Скоро начнется небольшой праздник на верхней палубе, ваш трубадур взял на себя роль ведущего.