Ознакомительная версия. Доступно 21 страниц из 105
– Да, не пытайся двигаться, – посоветовала Барбара, тоже перейдя на шепот. – А то…
Вместо продолжения фразы седая сестра с видимым усилием вытянула вперед правую руку и медленно поводила ею перед лицом Ио. Короткие сглаженные обрубки, оставшиеся на месте среднего и безымянного пальцев, медленно шевелились. Их движение было красноречивее любых слов.
Ио отчетливо поняла, что резец Создателя действительно существует. И используется иногда для целей, отличных от созидания.
Может быть, именно вид изуродованной руки Барбары, превратившейся в клешню, послужил причиной второго обморока Ио. А может, приближение огромного – намного больше, чем Ио была в состоянии вообразить, но все-таки человеческого – лица, внезапно заслонившего от нее весь видимый мир. Лицо плотоядно улыбалось, обладало, по меньшей мере, двухнедельной щетиной и с очевидностью не могло принадлежать никому, кроме Создателя…
По-видимому, во время следующей операции, в чем бы она ни заключалась, Ио не совершила никаких лишних движений. Когда она вновь смогла открыть глаза, их было уже два. Кроме того, Ио внезапно почувствовала, что у нее то ли появились руки и ноги, то ли она просто обрела способность управлять ими. Конечности слушались плохо: ноги вообще едва шевелились, а развести в стороны руки ей удавалось ценой огромных усилий; они удерживались в таком положении несколько секунд, потом вновь опускались и безвольными веревками свисали вдоль тела. Но все же это был заметный прогресс по сравнению с предыдущим ее состоянием. Ио не сомневалась, что когда-нибудь научится полностью контролировать свое тело. Это лишь вопрос времени.
Правда, Ио немного смущал небольшой черный предмет непонятного назначения, намертво пришитый к ее левой ладони. По виду он напоминал перископ игрушечной подводной лодки, только без оптических элементов. Избавиться от него не было никакой возможности.
Спиной Ио ощущала гладкую и холодную поверхность стола. Как и при первом ее пробуждении, окружающий мир обращался к Ио стихотворным приветствием:
– Малыш и Карлсон, день чудесный!
Еще ты дремлешь, друг прелестный,
Окстись, красавица, окстись!
Открой сомкнуты негой взоры,
Пора нам смазывать моторы
И в чушь прекрасную нестись…
– Заткнись, а? – без злобы и особой надежды сказала Барбара. – Проснулась она. От твоих стихов мертвый проснется.
– Да? – обиженно произнесла гундосая. Обида подразумевалась, но никак не выражалась интонационно. – А когда ты перед сном затягиваешь свою «Раскинулось море широко», думаешь, всем нравится? – и начала декламировать, по-видимому, экспромтом, однако не переставая при этом шелестеть бумагой:
– На палубу вышел, а палуба – хрусть!
И паника сердце пробила,
В холодных, как айсберг, глазах его грусть:
«Титаник» ему стал могилой.
– А ты не понимаешь ничего в искусстве, так не выеживайся! – заявила оскорбленная в своих чувствах Барбара. – А то мы тебя живо…
– Тихо всем! – произнес новый голос, громкий и властный. – Новенькую испугаете! Помогите лучше.
Раздались чьи-то шаги, сопровождаемые громким шарканьем. Чьи-то сильные руки помогли Ио встать на ноги. Чьи-то заботливые пальцы железной хваткой вцепились в локоть, не давая потерять равновесие. И только обернувшись, Ио наконец увидела чьи.
Рядом с ней неплотным полукругом стояли четыре женщины. С Машей и Барбарой Ио уже была знакома. На лице третьей, той, что читала стихи, двумя жирными росчерками выделялись густые черные брови. Больше в нем не было практически ничего примечательного: ведь нельзя назвать примечательными маленькие поросячьи глазки или провисающие мешки под глазами, незаметно переходящие в щеки, как у бульдога. Лоб четвертой женщины украшала крупная бородавка, похожая на оплодотворенную самку колорадского жука. К тому же она была просто огромной, гораздо крупнее остальных. А вот Ио оказалась едва ли не самой миниатюрной из присутствующих.
«Господи, как же они страшны! – подумала Ио. – И эти женщины называют меня сестрой? Неужели я такая же? Не дай Бог! Надеюсь, Создатель потрудился надо мной более… тщательно».
Самая крупная из женщин приблизилась к ней вплотную, так что прямо перед глазами Ио оказался маленький красный значок, пришпиленный к ее левой груди. На значке был выдавлен черно-белый профиль человека, смахивающего на подобревшего и раздобревшего Мефистофеля.
Откуда-то, то ли из коры головного мозга, то ли из опилок, его составляющих, выплыло забытое давно… и даже не ею, название: «Комсо…»
А динамичный голос очень в тему продолжил:
Глава четвертая
«… мольская». Переход на Сокольническую линию и выход к вокзалам…
Причем перечисление: «Ленинградскому, Ярославскому и Казанскому» интонационно смахивало на команды «На старт! Внимание! Марш! ». И именно так было воспринято «дамой с кошелкой». Судя по тому, что вскочила со своего места она на слове «Ярославскому», область ее интересов включала в себя именно этот вокзал. Угол, под которым тело дамы клонилось к земле под тяжестью сумки, медленно терял тупость и приближался к прямому.
Лишившийся на старости лет единственной поддержки пенсионер мягко завалился на сиденье и в дальнейший путь отправился уже в таком положении.
Впрочем, его проблемы меня ни в малейшей степени не волновали, потому что единственное, до чего мне в этот момент было дело, это, конечно…
«… мольский».
– Слушай меня внимательно! – заговорила женщина, нависнув над Ио с неотвратимостью снежной лавины. – Значит так: нас теперь пятеро, и все мы сестры. Я здесь вроде как старшая, это не обсуждается. До полной укомплектации нам осталось всего ничего. Наша задача теперь – как можно скорее ввести тебя в курс дел, чтобы ты, так сказать, стала полноценным членом коллектива. В смысле, семьи. Все понятно?
Понятно было далеко не все, но Ио на всякий случай кивнула.
