Недалеко от Земли - Караваев Роман

Ознакомительная версия. Доступно 20 страниц из 96

– Мальчишество, – утвердительно кивнул Ли. – В принципе, вы, конечно, могли бы справиться и сами, но вы еще не умеете видеть траекторию событий. Слишком велик риск.

– Так как? – в глазах Дмитрия застыл вопрос.

– Не сомневайся, мы будем рядом. Скажи об этом остальным. Никто не должен зря беспокоиться.

– Когда?

– «Тайфун» прибывает завтра, в десять утра по условному времени. Не делая резких движений и не задавая лишних вопросов, вы грузитесь на борт. Дальнейшее происходит по раскладке того, кто это задумал. Кроме финала. Его мы скорректируем.

– Спасибо, Слава, – Кобыш облегченно вздохнул.

Никита отпивал обжигающий чай маленькими глоточками и изредка посматривал в окно. С таким же успехом он мог бы изучать стену напротив. Ничего там не было. «Тьма, и хоть бы кто-нибудь…» – всплыла вдруг сама собой стихотворная строчка. «Ну, уж нет, – подумал Никита. – Прошли те времена». Он припомнил, как совсем еще недавно, в такой же зимний вечер, чтобы заполнить пустоту, протянул руку к книжной полке, наугад вытащил томик, раскрыл его и стал читать. Как точно, поразился он тогда, автор смог передать состояние, терзавшее его уже многие годы. В смятении он перелистнул страницу назад и уткнулся в начало: «Мрачной полночью бессонной… беспредельно утомленный…» Однако! Это кто ж так?.. Эдгар Аллан По…. Ни хрена себе, угадал! Беззвучно шевеля губами, Никита еще раз перечитал стихотворение и долго сидел, уставившись невидящим взглядом в окно.

Наутро он решил навестить отца Василия. После службы они расположились в «светелке» священника и долго беседовали. Тогда Никита впервые поведал батюшке о своей заключительной боевой операции и о том, какое тягостное бремя давило на него всю последующую жизнь. Не мог молчать более. «Скажи, отче, – хмуро вопросил он, – какова мера искупления человеческих заблуждений?» «Господь отмерит все, что положено, – вздохнул священник. – Велик грех твой, и таково же принятое наказание. Хорошо, что ты понял это и сам осудил себя. Плохо, что сразу не исповедался. Почитай, десять лет прожил пустынником в маяте душевной. Значит, такова твоя мера. Душа, она очиститься должна. Иначе не будет тебе ни света, ни покоя. Теперь что ж! Думай, как дальше жить». «Не вижу я пути, – горько сказал Никита. – Разве монахом стать?» «Не твое это, – батюшка перекрестился. – Вижу, что не твое… Ищи и обрящешь… У меня ведь тоже сын есть, – он снова вздохнул. – Сурово я с ним обошелся. Сам, не ведая сомнений, определил ему путь в священнослужители. Еще матушка жива была, упокой Господь ее душу, – опять крестное знамение. – А он решил по-другому. Где он теперь, не ведаю. Не виделись, почитай, годков двадцать пять, уже забывать стал облик его. Хотя иногда шлет весточки, мол, жив-здоров, не тревожься, отец. А мне и отписать-то ему некуда. Молюсь за него и чувствую, что праведен путь его, сподобил Создатель. Но вот кто он ныне, не знаю». «Мы бы с ним, наверное, могли стать друзьями, – выслушав отповедь Василия, пожалел бывший спецназовец. – Здесь-то, кроме вас, и поговорить по душам не с кем. Ровесников, считай, нет». «Ровесники есть, – сурово молвил священник. – Нет ровни. Те, что остались, беспутные и неприкаянные… Жениться бы тебе, деток нарожать… Да не на кого глаз положить. Была одна ладная девонька, Прасковьи дочка, да и та уехала. Вернется ль?»

Как в воду глядел отец Василий. А может, и действительно угадал наперед. Полгода не прошло.

Свежим июньским утром, по обыкновению своему, когда солнце еще только поднималось из-за верхушек сосен, на облюбованной издавна поляне Никита начал разминку. Случались дни, когда ему страшно не хотелось вставать в такую рань, куда-то бежать, чем-то заниматься, но первый принцип Мяосина, гласивший: «Сторонись нерадивости и лени», уже работал на уровне инстинкта. И все гнусные сомнения он жестоко подавлял в самом зародыше, с уханьем выскакивая на крыльцо и делая первый длинный прыжок с верхней ступеньки на утоптанную дорожку, и потом, пока, набирая темп, не оказывался под покровом охватывающего дом леса. Верный Играй, стремительно обходя хозяина, вырывался вперед. Когда Никита добирался до полянки, предательских колебаний уже и в заводе не было. Так что, начиная процесс «самосовершенствования», экс-спецназовец уже являл собой образец спокойствия и сосредоточенности.

Медленный «Тай-цзи», завершившись на глубоком выдохе, несколько секунд спустя взорвался предельно эмоциональным и экспрессивным «Красным кулаком», во время которого Никита буквально превращался в призрак, скользивший по поляне, настолько высока временами была скорость перемещений. Перейдя к заключительной фазе динамических упражнений, Никита еще немного поработал с базовой техникой, оттачивая и без того доведенные до автоматизма движения, и увенчал ее серией хлестких чуйчжан. Взглянув на уже начавшее пригревать солнце, он определил, что затратил на первую часть комплекса не более часа, и решил приступить к медитации. Скрестив ноги, он начал неспешно опускаться в полулотос. Вот тут-то и случилась неожиданность.

Боковым зрением он уловил легкое движение слева. Так и не завершив приседания, он застыл в каких-нибудь пятнадцати сантиметрах от травы и осторожно повернул голову. На краю поляны, полувыступив из кустарника, стояли тоненькая девушка в голубом ситцевом сарафане и мальчишка, лет десяти, в джинсах и желтой футболке. Глаза девушки были полны удивления, а на мальчишеском лице пылал явный энтузиазм. «О, как! – подумал Никита. – Сестрица Аленушка и братец, блин, Иванушка. Девицу в первый раз вижу, а пацан, вроде, местный… Что-то я не заметил, как они подобрались, хотя со слухом у меня все в порядке. Старею, что ли?.. А Играй как же?» Он так же медленно повел головой в другую сторону. Пес, вероятно, набегавшись по лесу, бессовестно дрых у трухлявого пня, лежа на боку и тихонько повизгивая во сне. «Сторож хренов!» – внутренне улыбнулся лесник и снова перевел взгляд на нежданных гостей.

– Здравствуйте! – звонким голосом сказала девушка. – А мы мимо шли…

– Джеки Чан отдыхает, – одновременно с ней выразил свое восхищение пацан.

До Никиты наконец дошло, что выглядит он в такой позиции, вероятно, крайне глупо, поэтому, снова распрямив ноги, принял вертикальное положение и, обозначив улыбку, произнес:

– И вам привет, путники. Что в такую рань привело вас сюда? Для грибов да ягод еще не время…

– Мы – ранние пташки, – засмеялась девушка, будто серебряные колокольчики рассыпались. Осмелев, она сделала несколько шагов навстречу. Двигалась она с грацией Терпсихоры, и Никита немедленно поразился, откуда в отдаленной таежной глуши могло возникнуть подобное чудо. Когда девушка оказалась значительно ближе, он заглянул в ее глаза и совсем уж остолбенел. Таких глаз он нигде и никогда не видел. Бездонная и прозрачная глубина их, нисколько не скрываемая, а, наоборот, лишь подчеркиваемая васильково-голубым цветом радужки, казалось, сулит нескончаемую череду откровений тому, кто сумеет разгадать секрет хозяйки. А еще они были полны ожиданием чуда.

– Как зовут тебя, фея лесная? – севшим голосом пробормотал Никита.

– Машкой ее зовут, – снисходительно оповестил подоспевший вовремя мальчуган. – И вовсе она не фея, а старшая наша. Плотниковы мы.

– Ага, – сказал Никита, не отводя взгляда от девушки. – А тебя как кличут? – И он наконец-то посмотрел на маленького сопровождающего феи.

– Федор я, – солидно представился Плотников-младший. – Как в «Простоквашино», только не дядя, – и тут же, без перехода, поинтересовался. – А можно научиться так же?

– Можно, – весело сказал экс-спецназовец. Его уже стало отпускать. – Только надо быть настойчивым и непреклонным в своем решении. И заниматься каждый день. Сможешь?

– А то, – фыркнул пацан. – Это ж не в школу ходить, – он шмыгнул носом и деловито поинтересовался. – За лето управимся?

Никита засмеялся и положил руку ему на плечо.

– Лета, – сказал он, глядя в глаза Федору и обнаруживая несомненное сходство с сестрой, – маловато будет. Этим надо заниматься всю жизнь.

Ознакомительная версия. Доступно 20 страниц из 96