Ознакомительная версия. Доступно 14 страниц из 66
– И куда теперь девать эти шарики?
– Какая разница? Главное – победа!
Миссис Тийс брезгливо посмотрела на игроков, как на пару бледных поганок.
– Спасибо, что составили Генри компанию.
– Не за что, Клара, всегда рада, – ответила Кит Рэндом.
– Пожалуй, оставлю свой выигрыш здесь. – Мистер Тийс торопливо передал ей шарики. – У меня дома и так места нет.
– Ты обещал подстричь газон, – сказала миссис Тийс.
Супруги Тийс, можно сказать, вместе пошли через дорогу: он не смотрел в ее сторону, она семенила рядом, он ускорил ход, она не отставала, он опять прибавил шагу, и она тоже – на подходе к крыльцу оба почти бежали. Он проскочил в дверь первым, она – сразу за ним. Дверь стукнула так, что за три дома птицы сорвались со своих гнезд.
Следующий неприятный эпизод произошел ровно час спустя. Мистер Тийс подстригал газон, не сводя глаз с острых лопастей косилки и разлетающихся цветков клевера, в каждом из которых ему виделась миниатюрная головка миссис Тийс. Он яростно толкал косилку с востока на запад и с севера на юг, обливаясь потом и утирая лоб, а миссис Тийс ему кричала:
– У дорожки подровняй! И в середине – вон пучок торчит! Осторожно, там булыжник, косилку сломаешь!
Ровно в два часа дня к дому мисс Кит Рэндом подрулили два грузовика, и двое рабочих принялись снимать газон. К четырем часам вся поверхность сада покрылась ровным слоем цемента.
В пять часов грузовики отбыли в неизвестном направлении, увозя с собою газон Кит Рэндом; тогда она помахала рукой мистеру Тийсу и со смехом крикнула:
– Пожалуй, года два можно будет не брать в руки косилку!
Как только мистер Тийс зашелся ответным хохотом, за темной раздвижной дверью почувствовалось чье-то присутствие. Мистер Тийс ринулся в дом. На этот раз дверь грохнула так, что с крыльца упали два горшка с геранью.
– До чего же наглая особа.
– Все делает не просто так.
– Хочет выставить нас какими-то мегерами. Подумать только: залила газон цементом. И мистера Тийса подстрекает к тому же. Ну, мы-то свою лужайку цементировать не станем: заставлю его как миленького подстригать траву каждую неделю, не будь я Клара Мун Тийс.
Все трое презрительно фыркали, не отрываясь от вязания.
– Это похоже на злой умысел, – сказала миссис Коул. – Посмотрите, что творится у нее на заднем дворе: там непролазные дебри, форменный бедлам.
– Напомните-ка нам, Клара, как происходила эта игра в шарики.
– Стыдно сказать! Он стоит на коленях, оба хохочут. А я… погодите. Вы ничего не слышите? – Дело было в сумерках, сразу после ужина, когда три женщины по-соседски расположились на веранде у миссис Коул. – Эта заводная птичка опять заливается смехом на заднем дворе.
– Не иначе как вышла покачаться на своей веревке.
– Т-с-с! Слушайте.
– Я уж забыл, как это делается, – раздался оживленный мужской голос. – Мне страсть как хотелось, да боялся молвы! Ну-ка, еще разок!
– Кто это? – вскричала миссис Коул.
Все трое прижали руки к груди и, задыхаясь, бросились в дальний конец веранды, как обезумевшие пассажирки тонущего лайнера.
– А теперь вот так! – кричала, поднатужившись, Кит Рэндом.
У нее в темном дворике кто-то хохотал, взмывая над кронами деревьев, ныряя вниз и взлетая на другом краю.
– По голосу вроде как ваш мистер Коул, – нерешительно сказала одна из дам.
– Какой срам!
– Да ладно, Фанни.
– Просто срам!
– Будет тебе, Фанни, спать пора, – сказал мистер Коул.
К одиннадцати часам вечера в спальне было жарко натоплено и темно. Только миссис Коул белела во мраке, словно груда мороженого.
– Да тебя из города выгнать мало!
– Господи, когда ж это кончится? – Он ткнул кулаком подушку. – Говорю тебе, на заднем дворе есть качели, а я сто лет к ним не подходил. Здоровенная петля – "тарзанка", выдержит любой вес. Ты оставила меня мыть посуду, а сама побежала сплетничать с этими курицами. Я пошел выносить мусор, увидел, как она лихо раскачивается, и говорю: одно удовольствие посмотреть, а она: чего, мол, смотреть, вы попробуйте сами. Ну, я и перемахнул через забор, чтоб покачаться.
– И раскукарекался, как горластый петух.
– Не раскукарекался, а рассмеялся. Да что ты заладила, черт побери, я ведь ее по заднице не хлопал, верно? – Еще пару раз ткнув кулаком подушку, он перекатился на другой бок.
Среди ночи жена расслышала его бормотанье: "Хороша, чертовка, век бы с нее не слезал" – и снова зарыдала.
Теперь один только мистер Клеменц удерживался на краю пропасти: однако на другой день пришел и его черед. Миссис Клеменц застукала мужа, когда тот, сидя на стене заднего дворика вместе с мисс Кит Рэндом, пускал мыльные пузыри, живо обсуждая их размер, цвет и степень прозрачности. Патефон дрожащим голосом выводил старую, еще времен Первой мировой, песенку в исполнении квартета "Никербокер"; она называлась "Худшее, конечно, впереди". Миссис Клеменц тут же претворила в жизнь этот текст, схватив мужа за ухо, чтобы увести прочь.
– Владения этой женщины, – сказали миссис Коул, миссис Клеменц и миссис Тийс, – отныне объявляются запретной территорией.
– Как скажешь, радость моя, – ответили мистер Коул, мистер Клеменц и мистер Тийс.
– Не смей говорить ей "доброе утро" или "спокойной ночи, сестричка", – сказали миссис Коул, миссис Клеменц и миссис Тийс.
– Ни в коем разе, – ответили мужья, заслонившись газетами.
– Ты меня слышишь?
– Слышу, милая, – как один заверили мужья.
С той поры мистер Коул, мистер Клеменц и мистер Тийс исправно косили газоны, меняли лампочки, подстригали живую изгородь, красили двери, протирали окна, мыли посуду, выкапывали луковицы, поливали деревья, подкармливали цветы, спешили на работу и с работы, сгибались в три погибели, разминались, суетились, переводили дух, поднимались на цыпочки, выполняли уйму поручений и только успевали вытирать пот.
Тем временем в доме у Кит Рэндом остановились ходики, а цветы засохли – то ли выродились, то ли слишком разрослись. Деревья в разгар лета роняли листву из-за недостатка влаги, от дверей – стоило только прикоснуться – отваливались ручки, краска облупилась, пробки перегорели, на смену электричеству пришли засунутые в графин свечи – рай небрежения, царство хаоса.
