Боги мира реки - Фармер Филип Хосе

Я знаю, потому что сам видел, как они выходят оттуда. А в остальные четыре мне тоже хода нет! Кто-то запер их кодовым словом! Не знаю кто, но подозреваю, что Холи с Биггсом. Они придерживают эти миры для прироста населения — а может, заперли их просто из вредности, чтобы мне насолить!

— Могло быть и хуже, — сказал Hyp. — Они могли убить тебя.

— Да, Полианна <Героиня одноименной повести Э. Портер, неисправимая оптимистка.>, могло быть и хуже!

Терпин разрыдался. Шиндлер, крупная чернокожая женщина, обняла его. Он рыдал у нее на груди, а она улыбалась, вспыхивая драгоценными камушками, вставленными в зубы. На Земле она была одной из самых знаменитых бандерш злачного района Сент-Луиса, а также одной из любовниц Терпина.

Алиса подождала, пока Том высвободился из объятий Даймонд Лил, и предложила:

— Ты вместе с друзьями можешь поселиться у меня, Том. Остальные — Бертон, де Марбо, Афра, Фрайгейт и Hyp — поспешили сделать аналогичное предложение.

— Нет, — сказал Том, вытирая глаза громадным фиолетовым носовым платком, в этом нет необходимости, хотя все равно спасибо. Мы просто переберемся в апартаменты. — Он поднял вверх кулак и заорал:

— Я вам еще покажу, Холи и Биггс, и все прочие долбаные Иуды! Я вам так покажу! Вы еще пожалеете, подонки! Остерегайтесь Тома Терпина, это я вам говорю!

Алиса не видала экрана, который появился, очевидно, перед Томом на стене. Но она услышала громкий смех и торжествующий голос:

— Вали отсюда, рева-корова!

Том зарычал от обиды и ярости и принялся дубасить кулаком по стенке.

Алиса выключила свой экран. Ну и что дальше?

А правда — что? Это была лишь первая неприятность, случившаяся накануне Безумного Чаепития. Которое, как Алиса говорила потом всем и каждому, кто мог ее слышать — а таких осталось немного, — было, без всякого преувеличения, самым худшим в ее жизни.

Глава 30

Утром первого апреля Бертон со Звездной Ложкой завтракали на балконе своей спальни. Небо было чистое, ветерок — легкий и прохладный, ибо так велел Бертон. Окрестности то и дело оглашались трубным ревом слонов и львиными рыками. На стол упала тень птицы Рух с размахом крыльев в сорок футов — внешний вид ее придумал сам Бертон, а воспроизвел компьютер. Когда тень упала на Звездную Ложку, китаянка вздрогнула.

— Птица запрограммирована так, что не станет на нас нападать, — сказал с улыбкой Бертон.

— Это дурное предзнаменование.

Бертон не стал спорить. Ли По и люди восьмого века до Рождества Христова, которых он воскресил, были умными и многоопытными, но так и не сумели освободиться от суеверий. Ли По, пожалуй, был наиболее гибок, но даже он порой реагировал серьезно на такие вещи, над которыми должен был посмеяться или вовсе не заметить.

Бертон задумался: нужно ли человеку отрешиться от суеверий, чтобы достичь «продвижения»? Разве абсурдные верования мешают личности стать милосердной и отзывчивой по отношению к своим ближним, отказаться от ненависти и предвзятости? Да, мешают — если вызывают страх, жестокость и приводят к иррациональным поступкам. Может ли человек, который при виде черной кошки, перебегающей дорогу, боится всяческих напастей, оставаться тем не менее «хорошим» человеком? Нет — если он швырнет в кошку камнем или начнет, поддавшись тревоге, выплескивать свое раздражение на окружающих.

— Ты тоже боишься, — заметила Звездная Ложка.

— Что? — уставился на нее Бертон.

— Ты трижды постучал по дереву. По столу.

— Ничего подобного!

— Не хочу противоречить тебе, Дик, но ты постучал.

— Серьезно? — Бертон оглушительно расхохотался.

— Что тут такого смешного?

Бертон объяснил, и она улыбнулась. Впервые за много дней, подумалось ему, она не выглядит такой далекой и отрешенной. Что ж, если он должен строить из себя дурака, чтобы ее развеселить, то он не против.

— Я не спросил, как ты себя чувствуешь.

— Хорошо.

— Надеюсь, ты скоро повеселеешь.

— Спасибо тебе, Дик.

Бертон подумывал, а не предложить ли Звездной Ложке, чтобы компьютер изъял из ее памяти все пережитые страдания, в особенности изнасилования.

Компьютер мог вырезать их, как хирург — воспаленный аппендикс. И хотя такая операция лишит китаянку многих воспоминаний, быть может, нескольких лет в совокупности, зато освободит от мучительных раздумий. С другой стороны, несмотря на то что воспоминания исчезнут, их эмоциональное воздействие останется. Его компьютер вырезать не в состоянии. Не исключено, что Звездная Ложка по-прежнему будет чувствовать отвращение к сексу, даже не понимая почему.

Мозг должен вылечить себя сам, но он редко бывает искусным целителем.

Звездная Ложка поднесла ко рту вилку с кусочком форели и начала жевать, глядя задумчиво вниз на дворцовые сады, бегущую в джунглях реку и пустыню вдали. Проглотив, она сказала:

— Я хочу, чтобы у тебя была еще одна женщина, Дик. Такая, которая даст тебе то, в чем ты нуждаешься. Которая сможет смеяться и любить. Я не против — я не только не против, я буду очень рада.

— Нет, — ответил Бертон. — Нет. Это очень благородно с твоей стороны — и очень по-китайски. Я восхищаюсь культурой и мудростью твоего народа, но я-то не китаец!

— Китай тут ни при чем. Это просто здравый смысл. Я не хочу быть — как ты выразился недавно? Собакой на чем?

— Собакой на сене. Так называют эгоистов, которые сами не могут воспользоваться тем, что им принадлежит, но и другим не дают.

— Я не собака на сене. Пожалуйста, Дик, тогда я буду чувствовать себя не такой несчастной.

— Но и я не буду счастлив.

— Если тебя смущает присутствие здесь второй женщины, посели ее в квартире и навещай. Или… я могу уйти.

— Люди — не андроиды, — возразил он со смехом. — Я не могу воскресить женщину и держать в заточении ради собственного удовольствия. Во-первых, я ей, возможно, не понравлюсь. А во-вторых, даже если понравлюсь; ей потребуется общество других людей. Она захочет быть свободной личностью, а не одалиской в клетке.

Китаянка протянула руку через стол и накрыла ладонь Бертона своей:

— Это очень плохо.

— Что плохо? То, о чем мы говорим?

— Это и многое другое. Все. — Звездная Ложка махнула рукой, как бы обводя всю Вселенную. — Плохо. Все плохо.

— Нет, не правда! Что-то плохо, а что-то и хорошо. Просто на твою долю выпало чересчур много плохого. Но у тебя есть время — полно времени, — чтобы получить и свою долю хорошего.

— Нет. — Она покачала головой. — Хорошее не для меня.

Бертон отпихнул от себя полупустую тарелку. Андроид тихонько убрал ее со стола.

— Я останусь и поговорю с тобой, если хочешь. У меня много работы, но ты для меня важнее.

— У меня тоже есть работа, — сказала китаянка.

Бертон встал, обошел вокруг литого золотого стола и поцеловал женщину в щеку. Ему было любопытно, чем она занимается, но, когда он спрашивал ее об этом, Звездная Ложка отвечала, что ничем интересным и что она бы лучше послушала о его исследованиях.

И все же, когда они вылетели из замка в бронированных летающих креслах, мысль о вечеринке, похоже, развеселила китаянку. Она щебетала без умолку, рассказывая о каких-то забавных случаях из своего детства, и даже рассмеялась несколько раз. Бертон подумал, что ей не на пользу проводить так много времени в одиночестве или только в его компании. Хотя, когда они посещали еженедельные сборища, китаянка выглядела отрешенной и подавленной.

Во время полета Бертон обратился к Звездной Ложке по радиопередатчику:

— Рано утром я пытался дозвониться до Терпинвиля. Который, по-видимому, скоро переименуют. Но не смог. Очевидно, нынешние правители города не отвечают на звонки.

— А зачем ты им звонил?

— Из любопытства. Хотел посмотреть, насколько воинственно они настроены.

Не исключено, что они — или он — не удовлетворятся властью над Терпинвилем.

Возможно, узурпатор захочет захватить всю башню.