Великий маг - Никитин Юрий Александрович

Ознакомительная версия. Доступно 19 страниц из 94

– Вы не представляете, Володенька, люди всерьез бросаются под бульдозерные ножи! Это же до какого кощунства надо дойти, чтобы сжигать книги!

– Да-да, – согласился я.

– Чудовищно, как есть чудовищно!

– Да-да, – ответил я.

Кристина взглянула на меня с укором, а я взял у нее из рук чайник и сам наполнил ему чашку снова. Кристина придвинула ему ближе печенье и сливки.

– Спасибо, – сказал он растроганно.

– Да не за что, – ответил я автоматически.

– Ох, Володенька, если бы все были такие интеллигентные да отзывчивые, как вы с Кристиной! Никто бы книги жечь не посмел. Даже мысль такая чудовищная не пришла бы в голову.

– Да-да, – снова сказал я, – конечно.

Кристина радушно и умело положила ему на блюдце сдобное печенье такой горкой, что Томберг просто вынужден был подхватить, когда горка начала угрожающе крениться в его сторону. Стесняясь и отнекиваясь, начал рассказывать, как они отстаивали место и не давали строить такое ужасное заведение, хуже газовых камер, в самом деле хуже, ведь в газовых камерах душили всего лишь людей, а здесь – книги, беззащитные книги, которые сами постоять за себя не могут, он зажегся, глаза загорелись боевым огнем, Кристина незаметно перекладывала на второе блюдце варенье, Томберг ел, не замечая, что его не убывает.

– Вы представляете, Кристина, люди едут уже из Подмосковья, даже из других городов! Разбили палатки, ночуют…

– Надо им принести еды, – сказала Кристина.

– Носят! – воскликнул Томберг. – Из всех окрестных домов носят!.. Старики носят, дети носят! Кто сухой паек, а кто и кастрюльку с только что сваренным супом тащит, чтобы горяченького поели защитники…

– Да, – согласилась Кристина, – действительно, защитники. Владимир Юрьевич, не так ли?

– Защитники, – согласился я. – Хорошие люди.

– Хорошие, – повторила она таким тоном, словно я с нею спорил. – Очень хорошие!

Томберг начал поглядывать обеспокоенно, торопливо допил чай.

– Ну я пойду, – проговорил он. – Спасибо за чай, за печенье. А варенье просто чудо!

Я вышел проводить, Кристина ушла споласкивать чашки. Барбос потащился за нею, лениво подергивая хвостом из стороны в сторону. Слышно было, как он требовательно позвенел пустой мисочкой.

Закрыв дверь на все запоры, я вернулся, Кристина обернулась, в глазах тихая печаль.

– А вам в самом деле не жаль книги?

Я помялся, не хочется такое говорить, прозвучит… нехорошо, но и увильнуть от чересчур прямого вопроса не знаю как, промямлил:

– Ну… смотря что называть книгой…

Она посмотрела вопросительно.

– Это как понять?

– Кристина, – ответил я, морщась, даже извиваясь под ее взглядом, как червяк на горячей сковородке, – мне глубоко симпатичны эти люди… Очень! Ты даже не представляешь, как симпатичны. Это, возможно, самые лучшие люди на свете. Вообще я больше всех люблю не героев, не космонавтов, а книжников, библиотечных червей… Однако представь себе книги в Шумеро-Вавилонии…

Она возразила:

– Не было никакой Шумеро-Вавилонии!

– Да? – удивился я. – А я читал…

– Был Шумер, – объяснила она, – и был Вавилон. И была общая для них письменность. Как сейчас для России и Болгарии.

Я отмахнулся:

– Клинописная? На глиняных пластинках?.. ну вот, это самое важное. Так вот представь, что собиратели этих пластинок яро протестовали бы против строительства библиотеки Гуттенберга, даже бросались бы под ножи бульдозеров…

– Тогда не было бульдозеров, – возразила она победно.

– О Господи, – вздохнул я. – Ну ладно, зато красивая… Так вот, библиотека Гуттенберга позволила, перейдя с глины на бумагу, сделать книги более доступными, массовыми, удобными, дешевыми. В книге появилось больше страниц, стало возможным всобачивать больше информации, картинок, карт… Компрене? В смысле, андастэнд? Так вот и нынешний переход с бумажных носителей информации на лазерные диски – тот же процесс, что с глины на бумагу. Книги не исчезают, Кристина. Книги не исчезают! Просто меняют форму. Снова меняют, как когда-то из такой удобной формы глиняных пластин приняли ужасную уродливую и такую неудобную форму сперва в виде рулонов папируса, потом сшитых разрезанных листов из выделанной телячьей кожи, а затем вообще из отвратительно бумажных книг! Думаешь, тогда не находились ревнители старины, что держались за традиции?

Она задумалась на мгновение, в глазах мелькнул и погас огонек, губы раздвинулись в примирительной улыбке.

– Наверное, вы правы, Владимир Юрьевич. Хоть и нехорошо как-то правы… Вас оправдывает только то, что и вы сочувствуете этим… из прошлого века.

– Сочувствую? – воскликнул я. – Да я их люблю!..

– Томберга – да, любите…

– Я их всех люблю! Вы же знаете, когда по Бульварному кольцу едут на конях, все улыбаются, все смотрят с нежностью. Но никто из этих, кто улыбается, не захотел бы сменить свой автомобиль на карету! Наверное, объяснять не надо, почему?

Она вздохнула.

– Не надо. Но с книгами это не так. Или так?

– Так, – сказал я. – Увы… хотя почему «увы»? К счастью!

Кристина взяла на себя оформление документов, как и все прочие мелочи, включая покупку билетов, а я как мог освежил свои воспоминания о годах на ВЛК, постарался вспомнить, как именно сам вытесываю романы… и опять не успел поработать над Главной, Основной, Единственной Книгой. Снизу уже позвонил Михаил, напомнил, что пора на пятую по счету и последнюю перед отлетом на симпозиум лекцию.

Уже знают, подумал я. Ну, там, на острове, у них руки коротки… Зато туда легко дотянутся длинные руки спецслужб других стран. Впрочем, островок совсем крохотный, я уже осмотрел его в Интернете. Легко следить за всеми, на время конференции будет закрыт доступ всем туристам и журналистам. На самом островке не больше сотни человек обслуживающего персонала. О каждом из них известно все, никто из них не выхватит из-под полы пулемет…

На этот раз я снял с руки часы и положил на стол. На верхнем табло побежали цифры от нуля, на нижнем – сколько минут, секунд и долей секунд осталось до конца лекции.

– Идет страшная информационная война, – сказал я. – Для вас это не новость, ведь вы – инфисты. К сожалению, по большей части мы все сражения проиграли. Враг очень умело создал у нас иллюзию, что борется не против нас, а против жестокой тоталитарной власти, которая нас угнетает! Надо ли напоминать, с каким воодушевлением мы помогали нашему врагу? Прозрение наступило поздно, да и то многие до сих пор страшатся или стыдятся посмотреть правде в лицо. Ведь это прежде всего признать, что были идиотами, которых обвели вокруг пальца.

На меня смотрели с сочувствием, лишь Бережняк кривил губы. Конечно, он не позволил бы обвести себя… А то, что сейчас работает на врага, дураку невдомек.

– Сейчас чрезвычайной популярностью пользуются разговоры, – сказал я, – что в основе всего-всего лежит экономика. Вы уже знаете, и крестовые походы совершались всего лишь, как оказывается, по чиста экономическим причинам, и Жанна д’Арк взяла меч потому же, и Отелло задавил Дездемону только из-за экономических мотивов. Конечно, это махровый бред, который забрасывает к нам враг. Если бы все так, мир был бы слишком прост и примитивен. И никогда бы не поднялся до тех высот, которых достиг…

Бережняк вскинул руку и произнес красивым бархатным голосом, не поднимаясь с места:

– Но что, по-вашему, не укладывается в рамки экономики? Если не касаться пьяной разборки подростков, а взять действительно крупные подвижки…

– Хорошо, – ответил я, – вот вам пример, который уж никак не уложить в рамки экономики. Или в рамки «вакуума власти». В самом отсталом районе Аравии, удаленном от центров культуры и вообще даже от торговых путей, родился и жил неграмотный пастух Мухаммад. Жил в бедности, лишь в двадцать пять лет женился на богатой вдове, а к сорока годам создал то, что мы называем исламом, начал проповедовать, получил власть сперва в Медине, затем стал правителем всей Южной Аравии.

Ознакомительная версия. Доступно 19 страниц из 94