Подобно войне за веру - Модезитт Лиланд Экстон

– Где вы были?

– На Сафрии. К нам заявилась куча тройдов, но отставание по времени означало…

– Отставание?

– Планетоформирование Сафрии завершилось раньше расчетного времени, а работе на Маре не видно конца. Раньше полагали, что Мара более перспективна.

Тристин кивнул, уяснив ситуацию. Ревенант обычно нацеливался на планеты, более готовые к заселению. Но на Маре дело затянулось, а на Сафрии экологи обнаружили скопления замерзшего углекислого газа и воды. Эти залежи скрывались в недрах, они-то и изменили расчеты проектировщиков, которые исходили из данных предварительного исследования планеты.

Но атаки ревячьих кораблей-тройдов планировались тридцать или пятьдесят лет назад, сразу же после свалки в Гармонии. Как же они могли узнать, куда следует бросить основные силы? Разве что их Пророки напророчили…

– Конечно, дела здесь идут неважно, но вы все-таки держитесь, а мы не смогли отстоять Сафрию. Или взять хотя бы заварушку, только что случившуюся в системе Хелконьи…

– Какую заварушку? – голос Тристина дрогнул.

– А вы не слышали? Ревяки послали туда большущий тройд. Как я поняла, их удалось сдержать, но эскадра разведчиков успела напасть на планетоформирующие орбитальные станции, прежде чем их корабли уничтожили. Выпускник из вашей группы, Теканауэ, кажется, майор, возглавила контратаку. И получила Звезду. Посмертно.

Тристин открыл и тут же закрыл рот. Сказать он ничего не мог. Что с Сальей?

– С вами все в порядке?

– Гнусные ревяки, – он сжал губы. Как ему узнать, жива ли сестра?

– Есть способ узнать подробности?

Ультина развела руками.

– Не думаю. У меня там был кузен, но о его судьбе я не смогла узнать ничего. А у вас там кто?

– Моя сестра возглавляла один из биологических проектов. По воздуху из спор.

– Может быть, не все так уж плохо. – Ультина поглядела на него с искренним сочувствием в темных глазах. – Вполне возможно, что она цела и невредима. Мне говорили, станции уцелели. А если так…

– Значит, цел и кое-кто из людей с них, – Тристин облизал губы. – Надеюсь. Очень надеюсь.

– Вы с ней жили дружно? Были близки?

Тристин кивнул.

– Я вам сочувствую. Попробуйте что-нибудь выяснить через администрацию. Иногда они знают. Перемещения кадров и тому подобное.

– Спасибо. Это мысль. – Тристин откашлялся. Салья. Что с ней?

Они подняли глаза, когда появился техник.

– Лейтенант Мацуми?

Коренастый офицер поднялся и последовал за техником.

– Иногда… Иногда я далеко не прочь их всех расколошматить. – Тристин с трудом заставил себя разжать кулаки.

– Сила действует как довод. До известной степени. Однако если другая сторона уцелеет, можно только ухудшить дело, – заметила Ультина.

– Я мог бы сокрушить Уистух и все на континенте. Возможно, лишить жизни весь Орум.

Ультина кивнула.

– Не поддакивайте мне. Это достаточно просто. Возьмите самый крупный корабль перехода, какой доступен, ускорьте его до максимума субпереходными приводами, усиленными версиями тех, что мы применяем для торпед. А затем цель – Орум. – Тристин вытер лоб.

– А что помешало бы им сделать то же самое?

– Теоретически, ничто. Разве что ревякам жизненное пространство нужно больше, чем нам. Прямо сейчас мы тягаемся с ними на их условиях, и каждый человек, которого теряем мы, значит для нас куда больше, чем тысячи, которых теряют они.

– Планировщики не согласятся на такую бойню.

– А что бы они предпочли? – спросил Тристин.

– Вы предлагаете взять молот покрупней. Они могут решить в пользу еще более крупного. Например, ударять кораблями-тройдами по планетам. И куда мы придем?

– Примерно к тем же результатам, если война будет продолжаться в прежнем духе. Мы все погибнем.

– Дела не настолько плохи.

– Вы думаете? А как насчет этого? – Тристин нарочито жутким басом процитировал. – «Ты истребишь всякий люд, какой Господь твой Бог предаст тебе; твои глаза не станут ведать жалости к нему». Это из их мерзкой «Книги Торена».

– Вы циничны, Тристин. У вас открытое, вызывающее доверие лицо, но… происходит много больше того, что видят почти все люди. – Ультина полуулыбнулась-полунахмурилась – Может, поэтому…

– Поэтому что? – с некоторым запозданием спросил он.

– Ничего. – Она улыбнулась. На сей раз насмешливо – Вам не так уж долго ждать получения третьей нашивки. Продвижения набирают темп.

– Больше потерь. Здравое суждение.

Ультина заговорила совсем тихо, и Тристину пришлось задействовать сверхслух.

– Случается все больше боев, когда корабли Коалиции, уже погибшие, что подтверждают записи излучений, неожиданно возвращаются в строй.

– В самом деле?

– Ходят такие слухи. Если замедлить корабль и бросить всю свободную энергию на щиты, как только начнете переход, то погрешность перехода возрастет в несколько раз.

– И пилоты такое проделывают?

– Это лучше, чем ждать торпедного залпа, которого вы не переживете, не так ли?

– Но это означает необходимость нарастить энергоемкость…

– Мой вам совет – держите глаза открытыми, Тристин. Скоро увидите, к чему я клоню, – Ультина переместилась на пластиковом стуле.

Тут появился техник.

– Майор Фрейер?

– Будьте осторожны, Тристин. – Ее рука погладила его почти небрежно, пальцы надавили на его кожу, и она удалилась следом за медтехником. Теплота ее прикосновения осталась с ним. Ему захотелось то ли рассмеяться, то ли расплакаться. Что она говорила? На один миг почти приблизилась к нему, а в другой уже говорила о пилотах, совершающих переход, чтобы их не спалили. Конечно, в этом был некий смысл. Даже командир Фолсом как-то говорил, что лучше вернуться в сраженье через несколько лет, чем обречь себя на сожженье. Но растянуть эффект перехода настолько, что не вернешься к концу боя? Или вообще не вернешься? Не говорила ли ему Ультина, что вся война бесполезна, и что имеет смысл спасать свою шкуру, если он может? Десолл глубоко вздохнул. Так ли это плохо? Он попытался оценить инстинкт выживания с точки зрения морали. Рационально, как сказал бы его отец. Обе стороны вкладывают в войну все больше усилий и ресурсов, и кажется, происходит только то, что все больше людей убивают и больше ресурсов изводят. Может ли Коалиция вести себя как-нибудь иначе? Он фыркнул. Откуда ему знать? Те, кто на передовой, мало знают о картине в целом, и у них слишком много забот о том, как остаться в живых.

Очень скоро техник вернулся.

– Лейтенант Десолл?

Он не увидел Ультину, ни пока шел к диагностической консоли, ни позднее, когда ждал собеседования.

Приземистый черноволосый доктор вызвал его, сидевшего на узком пластиковом стуле около двух смежных кабинетов в углу медотсека, где вонь дезинфицирующего средства пыталась заглушить запахи сорняков, пластика и озона. У Тристина зудел нос, и он его отчаянно морщил, следуя за женщиной.

– Лейтенант Десолл, я доктор Суруки. – Врач Службы кивнула головой в сторону фархкана. – Это доктор Найлле Йуле.

– Приветствую вас, лейтенант. – Тристин опять ощутил, как слова выписываются через имплантат.

– Приветствую вас.

Этот фархкан имел точно такие же зеленоватые клыки и красные глаза, как Гере, но все-таки отличался от него.

– Вы знаете порядок, лейтенант. Я буду в соседнем кабинете. – И Суруки закрыла за собой дверь. Блокировка связи невидимым колпаком накрыла крохотное помещеньице, меж тем как Тристин устраивался на одном стуле, а фархкан на другом. Язык чужака мелькнул среди зеленых кристаллов зубов.

– Все людские культуры состоят из воров, лейтенант?

Тристин глубоко вздохнул. Неужели все фархканы помешаны на воровстве и этике?

– Как я сказал доктору Гере, подозреваю, что на некоем базовом уровне все разумные сообщества должны прибегать к воровству, чтобы выжить.

– Вы вор?

– Меня беспокоит сама постановка вопроса, об этом я тоже говорил доктору Гере. Убивать я не люблю. И все-таки я отнимал жизнь у других, чтобы мои соотечественники или я сам могли остаться в живых. Я полагаю, убийство ради выживания может быть определено, как воровство, но не знаю, насколько это делает меня вором.