Русская весна - Спинрад Норман Ричард

Но и это было уже позади. Начиналось великое Приключение!

Франю очень огорчало, что она не может полюбоваться величественным видом планеты. Пришлось призвать на помощь воображение: двигатели «Конкордски» ревут, земля проваливается, спина вдавливается в кресло, голубой цвет неба переходит в багровый, чтобы затем смениться черным, горизонт все более закругляется, а вверху разгораются звезды – самолет все быстрее мчится сквозь верхние слои атмосферы, двигатели на мгновение стихают, тональность вибрации меняется – пошла подача кислорода из баков, начался финальный рывок к орбитальной скорости, и вот...

Вибрация прекратилась. Самолет скользил в странной тишине. Франя ощутила легкий приступ тошноты и почувствовала, что плывет. Она расстегнула ремни, медленно приподнялась, попыталась нащупать кресло и с изумлением обнаружила, что рука свободно проходит между сиденьем и ягодицами.

– Свободное падение! Мы в невесомости! Мы на орбите!

– Что? – Человек средних лет, ее сосед по креслу, оторвал глаза от книги.

– Я говорю, мы на орбите!

– Если учесть, что мы летим на «Сагдеев», в этом нет ничего удивительного, – назидательно произнес он. – Это у вас первый полет?

– Да! – возбужденно выкрикнула Франя.

– Не волнуйтесь так, еще надоест. Если все-таки подступит рвота, не забудьте про пакетик. Знаете, неприятно, когда по салону плавают эдакие комочки... – С этими словами попутчик снова уткнулся в книгу.

Наконец долгий бесшумный полет закончился. Самолет несколько раз вздрогнул, подрабатывая маневровыми соплами, чтобы выйти на орбиту космограда. Франю немного мутило, но о том, чтобы использовать пакетик и тем порадовать книжного червя, не могло быть и речи. Послышались негромкие удары по корпусу – это техники космограда подсоединили кабель, потом Франя ощутила едва заметное ускорение – космоград втягивал «Конкордски» в шлюзы.

Новые удары и толчки – очевидно, подвели трап – наконец люки скользнули в пазы, открылись проемы, уши Франи заложило от перепада давления. Пассажиры отстегнули ремни и, отталкиваясь от сидений, пола, стен, а иногда и друг от друга, неуклюже поплыли к выходу. Франя ухватилась за укрепленные вдоль коридора кольца и, перебирая руками, двинулась вперед. Первое, что ее поразило, был запах. Воняло старыми тапочками, подмышками, кислой капустой и какой-то химией, отдаленно напоминающей стандартный дезодорант для туалетов.

Она попала в огромный модульный отсек – около пятнадцати метров в диаметре – с облупившейся небесно-голубой краской на стенах. Отсек пересекали тросы с навешанными на них кольцами. Пять коридоров соединяли эту камеру непосредственно с космоградом. Франя ухватилась за боковой трос, уступая дорогу другим пассажирам, которые, как стая гиббонов, разлетелись, перехватывая кольца, по коридорам. В приемном модуле остались только Франя и шестеро ее товарищей. Они растерянно плавали по камере, не зная, что делать дальше.

– А вот и наши новые обезьяны!

Крупная женщина в зеленом безрукавном комбинезоне вылетела из отверстия коридора прямо над Франей и повисла рядом вниз головой, действительно напоминая обезьяну, уцепившуюся за кольца.

– Моя фамилия Мельникова, я временно буду у вас старшей, – представилась она. – Сейчас я покажу ваши клетки, так что держитесь вместе, на хвосты не наступайте. Вперед! – С этими словами она скрылась в отверстии.

После неизбежной возни, путаницы и ругани Мельниковой удалось собрать всю семерку в коридоре – мрачной зеленой трубе с обязательными кольцами вдоль условного потолка и разноцветными полосами на условном полу.

– Добро пожаловать в космоград «Сагдеев», уж какой он у нас есть, – сказала женщина. – Теперь смотрите: желтая линия – это если кто-нибудь потеряется, красная ведет в командные и контрольные отсеки, голубая – к шлюзам и грузовым отсекам, там вам часто придется бывать; зеленая – это наука, ее здесь немного, а черная – обслуживание и ремонт – то, чем вы и будете заниматься. Вопросы потом, сейчас следуйте за мной.

Все тот же коридор привел их к следующему модулю-перекрестку, еще один коридор, новый модуль, затем дальше – вдоль желтой полосы. Остальные полосы одна за одной исчезали. Наконец, после множества поворотов и зигзагов – Франя отчаялась их запомнить – они достигли сферического модуля, все выходы из которого были помечены исключительно желтым цветом и белыми цифрами.

– Отсюда дальнейшие пути ведут только в обезьяньи клетки, – объявил Мельникова. – Запомните номер своего спального модуля, их здесь пять. До пяти вас считать научили?

Она вытащила из кармана маленькую пластинку.

– Лермицковская и Бондарев, за мной, остальные ждите своей очереди.

Мельникова увела двух новоприбывших по коридору с номером 1, вернулась через несколько минут и сказала:

– Хухова, Рид!

Франя оказалась в коридоре номер два. Она пробиралась по кольцам вслед за Мельниковой, сзади тащилась Хухова – маленькая темноволосая женщина болезненного вида. По условным стенам коридора вдаль уходили ряды круглых люков, пронумерованных крупными белыми цифрами.

– Это твоя комната, Рид, – сказала Мельникова, задержавшись возле двери с номером 4. – Примерно через полчаса обед. Дойдешь до конца коридора, дальше найдешь по запаху. Будет борщ и венгерская колбаса, ошибиться трудно. Пошли, Хухова, блевать будешь позже.

Франя толкнула незапертый люк и вплыла в комнату цилиндрической формы, выкрашенную желтым. Круглый серый пластиковый стол был прикручен к условному потолку, рядом были такие же стулья с ремнями. На условном полу располагались четыре шкафчика для одежды. С правой стороны за матерчатой ширмой был виден унитаз, торчащий из стены под прямым углом. Левая сторона тоже была разгорожена ширмами. Одну из них – резиновую на вид – усеивали насадки и краны непонятного назначения. Дальний конец комнаты-цилиндра был разделен на четыре равные части, каждая имела входной клапан; один наглухо застегнут, два открыты. В глубине Франя увидела резиновые спальные ремни, валики для головы и привинченные рядом лампы для чтения. В четвертом спальном отделении лежал, пристегнутый ремнями, мужчина в зеленом комбинезоне и читал журнал с обнаженной девушкой на обложке.

– Привет! – неуверенно сказала Франя.

Мужчина отстегнул ремни и вылетел из спальника. Подплыв к Фране вверх ногами, он мягко толкнул ее к «потолку».

– Садись. Ты, наверное, новая обезьяна. Меня зовут Саша Горохов.

– Франя... Гагарина. – Франя ухватилась за один из стульев и, опустившись на него, сразу натянула ремень. Проделав целую серию тюленьих движений, Горохов тоже пристегнулся к стулу. На мгновение показалось – обычные люди сели за обычный стол. Горохов откровенно оглядел Франю с ног до головы и наконец сказал:

– Ничего. Последняя была настоящей коровой, с волосами под мышками для полного счастья. Ты бреешь под мышками?

– Что? – изумилась Франя.

Горохов засмеялся. У него были нечесаные черные волосы, ленивые карие глаза и высокомерная улыбка.

– Просто не люблю девочек с волосами под мышками. Может, в этом и есть какая-то изюминка, но....

– Слушай, если ты думаешь...

Горохов снова захохотал, на этот раз громче.

– Да, да, я знаю. Я грубый, злобный мужик, ты ко мне и не прикоснешься... Не волнуйся, привыкнешь. Мы здесь – обезьяны. И половая жизнь у нас под стать. Подожди, еще попробуешь трахаться вниз головой, держась ногами за кольца. Можем сейчас попробовать, если хочешь.

– Пошел ты...

Горохов пожал плечами.

– Я не в обиде. Времени у нас много, можешь поверить. Ладно, давай выпьем. – Он отстегнул ремни, пробрался к шкафчику, достал пластмассовую бутылочку с соломинкой, потянул из нее немного и передал Фране.

– Давай пробуй, а то она уже целую неделю настаивается на пластмассе.

Не видя иного выхода, Франя сделала осторожный глоток и тут же выплюнула. Маленькие капельки разлетелись по всей комнате. В этой похожей на керосин жидкости было никак не меньше ста пятидесяти градусов.