Миры Роберта Хайнлайна. Книга 5 - Хайнлайн Роберт Энсон
Белл было не меньше пятидесяти трех (если верить ее прошлым утверждениям о возрасте), но в действительности, скорее всего, около шестидесяти. Благодаря успехам геронтологии и эндокринологии женщина в 2001 году, если она следила за собой, могла выглядеть тридцатилетней еще много лет подряд. Многие так и выглядели. Некоторые звезды «хваталки» хвастались, что они уже бабушки, хотя продолжали подвизаться в амплуа инженю [56].
Но Белл за собой не следила.
Она растолстела, в голосе появились визгливые нотки, но вела она себя так же развязно, как в молодости. Очевидно, она до сих пор считала тело своим основным достоянием и поэтому была одета в стиктайтовский домашний халат, который не только выставлял напоказ чересчур много, а еще и подчеркивал, что она особь женского пола, млекопитающая, раскормлена не в меру, — но при этом ни к чему не годна.
Она сама этого не осознавала. Ее некогда острый ум зачах, и от прежних времен в ней оставались только неистребимая самонадеянность и тщеславие. С радостным визгом она бросилась ко мне на шею, и я с трудом увернулся от поцелуя. Я отстранил ее.
— Спокойнее, Белл.
— Но я так счастлива, милый! Так взволнована, так потрясена!
— Еще бы! — Я пришел сюда с намерением держать себя в руках… мне просто нужно было выяснить у нее один вопрос — и уйти. Но сдерживаться мне было все труднее. — А ты помнишь, каким ты видела меня в последний раз? Вы меня тогда накачали наркотиками до полной невменяемости… чтобы без труда сплавить в холодный сон.
Казалось, это ее задело.
— Но, милый, мы так сделали для твоего же блага. Ты ведь был так болен. — Она, похоже, искренне верила в то, что говорила.
— Ладно, ладно. А где Майлз? Ты же теперь миссис Шульц.
Ее глаза округлились.
— Разве ты ничего не знаешь?
— Не знаю чего?
— Бедный Майлз… бедный дорогуша Майлз! Он и двух лет не прожил с тех пор, как ты покинул нас. — Неожиданно выражение ее лица резко изменилось. — Подонок, он надул меня!
— Худо дело. — Хотел бы я знать, как он умер. Сам или ему помогли? Может, мышьяку подсыпали? Я решил перейти к цели своего визита, прежде чем она не завралась окончательно. — А что стало с Рикки?
— Какой Рикки?
— Падчерицей Майлза, Фредерикой.
— Ах, эта ужасная маленькая грубиянка! Откуда я знаю? Она уехала к своей бабке.
— Где живет ее бабка? И как ее фамилия?
— Где? В Таксоне… или в Юме, или еще в какой-то дыре. А может, в Индайо. Милый, я не хочу говорить об этом невыносимом ребенке… Давай лучше поговорим о нас с тобой.
— Сейчас, сейчас. Так как фамилия бабушки?
— Дэнни, какой ты скучный! Ну чего ради я должна помнить такие глупости?
— И все-таки?
— Ну, Ханолон… или Хейни, нет, Хайнц. Или, может, Хинкли. Не хмурься, милый. Давай лучше выпьем. Давай поднимем бокалы за наше счастливое воссоединение.
Я покачал головой.
— Я не пью. — И это было почти правдой. Испытав на своей шкуре, что пьянство до добра не доводит, я теперь ограничивался кружкой пива с Чаком Фрейденбергом.
— Очень жалко, миленький. Ты не против, если я себе налью?
Она уже наливала себе неразбавленный джин — утешение одиноких женщин. Но прежде чем опустошить стакан, она достала пластиковый флакон и вытряхнула на ладонь две таблетки.
— Хочешь?
Я узнал полосатую этикетку на флаконе — эйфорион. Он считался нетоксичным и ненаркотическим, хотя единого мнения на сей счет не было; некоторые предлагали зачислить его в один ряд с морфином и барбитуратами.
— Благодарю, мне и так хорошо.
— Рада за тебя.
Она проглотила обе таблетки разом и запила их джином. Я понял, что мне лучше поспешить, иначе через некоторое время она будет способна только глупо хихикать. Тогда я взял ее за руку, усадил на диван, а сам сел напротив.
— Белл, расскажи мне о себе. Как ты жила все это время? Вышло у вас что-нибудь с «Менниксом»?
— А? Нет, не вышло. — Тут она вспыхнула. — И все из-за тебя!
— Из-за меня? Да ведь меня уже не было.
— Конечно, из-за тебя. Ты же сделал из инвалидной коляски эту уродину… она-то им и была нужна. А потом она продала.
— Пропала? Откуда?
Она подозрительно уставилась на меня своими свинячими глазками.
— Тебе лучше знать. Ведь ты ее взял.
— Я? Белл, ты в своем уме? Я ничего не мог взять. Я лежал намертво замороженный. Откуда пропала? Когда?
Это полностью подтверждало мою догадку, что, раз Майлзу и Белл не удалось воспользоваться «ловким Фрэнком», его украл кто-то другой. Но из всех, кого можно было заподозрить, я — единственный, кто этого не сделал. Я не видел «Фрэнка» с той самой горестной ночи, когда они меня выставили из фирмы.
— Расскажи мне, как было дело, Белл. И что заставило вас подумать на меня?
— А кто еще? Никто другой не знал, как он много значит… Я же не велела этому мешку с дерьмом, Майлзу, оставлять его в гараже.
— Но ведь если кто-то украл его, то все равно не мог разобраться, как он работает. У вас же оставались инструкции и чертежи.
— У нас и их не было. Майлз, идиот, засунул все бумаги в машину той ночью, когда мы собирались перевезти ее и спрятать.
Меня даже не покоробило, когда она сказала «спрятать». Я хотел сказать, что засунуть кипу бумаг в чрево «Фрэнка» Майлз вряд ли мог, — «Фрэнк» и без того был напичкан аппаратурой, как рождественский гусь яблоками. Но тут вспомнил, что сам приспособил под днище коляски ящичек для инструментов. В спешке Майлз вполне мог вывалить все мои бумаги именно туда.
Ничего не поделаешь. Преступление было совершено тридцать лет назад. И еще мне хотелось выяснить, каким образом они потеряли фирму «Горничная».
— Когда у вас не выгорело с «Менниксом», что вы сделали с нашей компанией?
— Мы, конечно, продолжали работать. Но когда от нас ушел Джейк, Майлз заявил, что надо свертывать дело. Майлз был тряпкой… а Джейка Шмидта я с самого начала терпеть не могла. Подонок. Все докапывался, почему ты ушел… Будто мы могли остановить тебя. Я настаивала, чтобы наняли нового хорошего мастера и продолжали дело. И тогда фирма бы процветала. Но Майлз уперся.
— А что было потом?
— Ну, потом мы, конечно, продали лицензию на производство «горничной» фирме «Приводные механизмы». Ты будто не знаешь — сам ведь там работаешь.
Я действительно знал — полное зарегистрированное название «Горничной» теперь было: «Горничная. Производство агрегатов и приводных механизмов, инкорпорейтед», а на вывеске значилось только «Горничная». Ну вот, похоже, я выяснил все, что старая калоша была в состоянии рассказать. Но меня интересовала еще одна деталь.
— После того как лицензия была передана «Механизмам», вы оба продали свои акции?
— Что? Как тебе такая глупость в голову пришла? — Лицо ее перекосилось, и она зарыдала; слабой рукой она пошарила в поисках платочка, но не нашла и продолжала сквозь слезы: — Он меня надул! Он меня надул! Грязная скотина обдурила меня… — Она шмыгнула носом и добавила задумчиво: — Вы все меня надули… а ты — больше всех, Дэнни. И это после всего, что я для тебя сделала. — Она снова разрыдалась.
Я подумал, что эйфорион не стоит затраченных на него денег. Впрочем, может быть, ей доставляло удовольствие поплакать.
— Как же он тебя обманул, Белл?
— Что? А то ты не знаешь. Он все оставил этому гнусному отродью… после того, как обещал оставить все мне… после того, как я ухаживала за ним, пока он болел… А ведь она ему даже не родная дочь! Всем это известно.
Впервые за весь вечер я услышал добрую весть. Значит, Рикки все-таки повезло, даже если они перехватили посланные мною акции. Я опять вернулся к интересующему меня вопросу.
— Белл, как фамилия бабушки Рикки и где они жили?
— Где кто жил?
— Бабушка Рикки?
— Кто такая Рикки?
— Дочь Майлза. Постарайся вспомнить, Белл. Это очень важно.
Белл взвилась. Тыча в меня пальцем, она завизжала:
56
Инженю (франц. ingenue) — буквально: наивная; сценическое амплуа, исполнительница ролей простодушных, наивных молоденьких девушек.
Похожие книги на "Миры Роберта Хайнлайна. Книга 5", Хайнлайн Роберт Энсон
Хайнлайн Роберт Энсон читать все книги автора по порядку
Хайнлайн Роберт Энсон - все книги автора в одном месте читать по порядку полные версии на сайте онлайн библиотеки mir-knigi.info.