Путь врат. Парень, который будет жить вечно - Пол Фредерик

Я посмотрела на стаканы, чашки, на сиденья, которые только что были заняты.

– Я отправляюсь на корабль. Прибери здесь, пока меня не будет, – приказала я и взглянула на себя в зеркало.

Что ж, ничего особенного, верно? Что мне до того, что Билл спит с Дениз или со многими Дениз, когда меня не бывает рядом? Я ведь не собиралась замуж за этого парня.

Когда я вернулась на корабль корпорации «Феникс», никого из членов экипажа в шлюзе не было, но я слышала их голоса. Все они собрались в столовой, смеялись и возбужденно разговаривали. Войдя, я увидела, что в помещении темно. Все смотрели на изображения, которые одно за другим показывал Ганс. Никто не заметил моего появления.

Я незаметно пристегнулась и осмотрелась. Увидела и Билла, и приемник его спермы. Они прикрепились в разных местах, Дениз болтала с Мейсоном-Мэнли, Билл что-то говорил в диктофон. Мейсон-Мэнли возбужденно хватал Дениз за плечи – очевидно, под влиянием момента, – но ей это явно нравилось. Если Билл и заметил это, то, по-видимому, не обратил внимания. Но Билл вообще не ревнив.

До последнего времени мне казалось, что я тоже.

Что ж, дело не в ревности. А в… ну, в хороших манерах. Если Биллу хочется время от времени укладывать в постель шлюшку, это его дело, но ему не стоило тащить ее с Земли и совать мне в лицо.

Примерно в метре от меня на картины смотрел Марк Рорбек. Выглядел он не таким мрачным, как обычно. Увидев наконец меня, он помахал рукой и воскликнул:

– Посмотрите, мисс Мойнлин! Дирижабли!

Так что мне пришлось повернуться и посмотреть на изображение. Рорбек показывал на участок одного из океанов планеты крабберов. Большую часть поверхности закрывали облака, но в некоторых местах они расходились. И под ними виднелись восемь толстых серебристых сосисок в строю клином. Слишком одинаковых по форме и плотных, чтобы быть облаками.

– Именно эти объекты мы наблюдали раньше, мисс Мойнлин, – сообщил мне голос Ганса. – Теперь мы можем различить индивидуальные элементы. Это, несомненно, артефакты.

– Конечно, но почему вы считаете, что они в воздухе? Может, это какого-то рода корабли? – спросила я и тут же добавила: – Нет, не надо отвечать. – Я уже и сама поняла. Если бы это были корабли, они оставляли бы след на поверхности воды. Это были воздушные суда. И я задала другой вопрос: – Как вы думаете, куда они направляются?

– Минутку, – сказала Джун Терпл. – Ганс, покажи мисс Мойнлин всю проекцию.

Участок океана исчез, его место занял шар планеты крабберов – голубые моря, серые массивы суши. Над океаном располагались восемь маленьких овалов, намного увеличенных в масштабе. От них на северо-восток уходила серебристая линия; другая линия, золотая, минуя терминатор ночи и дня, вела на юго-запад. Терпл сказала:

– Похоже, дирижабли прилетели с группы островов в конце этой золотой линии, и направляются они к континенту в форме гантели справа. К несчастью, этот континент далеко на севере и мы не можем получить хорошее изображение, но Ганс увеличил изображения островов, откуда прилетели дирижабли. Ганс?

Шар исчез. Мы смотрели на одну из зеленоватых инфракрасных картин: береговая линия, залив – и что-то горит на берегу залива. И опять очертания охваченной огнем области показались неестественно геометрическими.

– Мы полагаем, мисс Мойнлин, что это почти несомненно поселок, – сообщил Ганс. – Похоже, он пострадал от какой-то катастрофы, аналогичной той, что мы наблюдали на континенте, который сейчас скрывается из виду.

– Что за катастрофа? – спросила я.

Ганс виновато ответил:

– У нас просто еще недостаточно данных, мисс Мойнлин. Можно предположить сильный пожар. Я уверен, мы поймем, когда разрешение станет выше, – возможно, через несколько часов. Я буду вас информировать.

– Пожалуйста, – согласилась я. И неожиданно услышала собственный голос: – Думаю, я вернусь на свой корабль и немного полежу.

Билл расцвел и начал отстегиваться от стены. Я посмотрела на него и покачала головой.

– Прости, я всего лишь хочу отдохнуть, – сказала я, – последние дни были очень утомительными.

Конечно, я слукавила. Я не хотела отдыхать. Просто хотела побыть в одиночестве или хотя бы в обществе Гипатии, что, в общем, одно и то же.

Когда я вернулась к себе на корабль, Гипатия встретила меня по-матерински.

– Слишком много народу, милая? – спросила она. – Приготовить тебе выпить?

Я помотала головой, отказываясь от выпивки, но в остальном она была права.

– Забавно, – заметила я, растягиваясь на диване. – Чем больше вокруг меня людей, тем хуже я себя чувствую.

– Люди из плоти, как правило, очень скучны, – согласилась она. – А как насчет чашки чая?

Я пожала плечами и сразу услышала звуки деятельности на кухне. У Гипатии немало недостатков, но она отличная мама, когда я в этом нуждаюсь. Я снова легла на диван и уставилась в потолок.

– Знаешь что? – спросила я. – Кажется, мне пора поселиться на острове.

– Конечно, ты можешь это сделать, – дипломатично ответила она. Но потом, поскольку это все-таки Гипатия, добавила: – Давай посмотрим. Когда ты в последний раз там оказалась, ты провела на острове восемь дней, верно? Примерно шесть месяцев назад.

Она опять заставила меня обороняться. Я сказала:

– У меня были неотложные дела.

– Конечно. Затем предыдущий раз – тогда ты оставалась не так долго, всего шесть дней. И это было год назад.

– Я тебя поняла, Гипатия. Поговорим о чем-нибудь другом.

– Конечно, босс. – Она послушалась. И заговорила на любимую тему: о том, что произошло с моими многочисленными предприятиями и вкладами за последние несколько часов. Я ее не слушала. Допив чай, встала.

– Немного расслаблюсь в ванне.

– Сейчас приготовлю, милая. Получены новые изображения с планеты крабберов. Если хочешь, я покажу их тебе, пока ты отдыхаешь.

– Почему бы и нет?

К тому времени, как я разделась, большая ониксовая ванна была уже полна и температура, как всегда, оптимальная. Я закрыла глаза и легла в ароматную мыльную воду, которая заставляет меня чувствовать себя снова здоровой и довольной. Я так поступала тысячи раз, и иногда с успехом.

Это оказался как раз один из таких случаев. Горячая ванна сделала свое дело. Я почувствовала, что уплываю в желанный спокойный сон…

И тут мне в голову пришла случайная мысль, и я утратила ощущение довольства и покоя.

Я выбралась из ванны и встала под душ, включив его на полную мощность; вначале пустила холодную воду, потом сменила ее на горячую. Потом надела халат.

Я сушила волосы, когда открылась дверь и заглянула Гипатия. Она озабоченно посмотрела на меня.

– Боюсь, мои слова о Тарче расстроили тебя, милая, – сказала она, вся исходя сочувствием. – Но ведь тебя не очень интересует, чем он занимается, верно?

Я ответила:

– Умница, – гадая в глубине души, правда ли это.

– Хорошая девочка, – одобрительно сказала она. – А вот и несколько новых изображений планеты.

– Не сейчас, – сказала я. – Хочу тебя кое о чем спросить.

Она не шелохнулась, но изображение исчезло.

– О чем, Клара?

– Когда я дремала в ванне, мне пришло в голову, что я могу крепко уснуть, соскользнуть в воду и захлебнуться. Потом я решила, что этого не случится: ведь ты за мной наблюдаешь, верно?

– Я всегда в курсе всего, что тебя заботит, Клара.

– Но потом мне пришло в голову, что ты можешь поддаться искушению и позволить мне утонуть. Тогда ты могла бы перевести меня на машинное хранение, на что постоянно меня уговариваешь. Поэтому я вышла из ванны и встала под душ.

Я отвела назад волосы и прихватила их заколкой, следя за ней. Она ничего не говорила, просто стояла со своим обычным благожелательным умным выражением.

– Ты могла бы это сделать? – спросила я.

Она как будто бы удивилась.

– Ты спрашиваешь, могу ли я сознательно дать тебе утонуть? Не думаю, чтобы я могла так поступить, Клара. Я не запрограммирована действовать вопреки твоим желаниям, даже ради твоего блага. А это было бы для тебя благо, ты знаешь. Машинное хранение означало бы для тебя вечную жизнь, Клара, или, во всяком случае, нечто столь близкое к бессмертию, что не отличить. И больше никаких отвратительных мелких плотских забот, которые причиняют тебе столько огорчений.