Восточный конвой - Михайлов Владимир Дмитриевич

Ознакомительная версия. Доступно 19 страниц из 93

Итак, ясно: связь с «Востоком» – прежде всего и любой ценой.

Но еще до – вплотную познакомиться с грузом. И, если повезет, найти и то неприятное устройство, от которого ожидаются все беды. Пусть бы найти, если уж не вывести из строя. Хотя обезвредить эти их средства если и возможно будет, то лишь в последний момент, но никак не сейчас: все машины, все двери, все прицепы наверняка проверят и снаружи, и изнутри, обнюхают со всех сторон перед тем, как тронуться в путь.

Спокойно, спокойно. Только не бежать. Представь, что ты выступаешь на соревнованиях по спортивной ходьбе, и переход на бег ведет к немедленной дисквалификации и снятию с дистанции. А тебе надо преодолеть ее до самого конца – каким бы он ни оказался».

Когда возвращаешься куда-то после отсутствия, пусть и не очень продолжительного, хуже всего – Милов знал это – предполагать, что там все в полном порядке и тебя не ожидают никакие неприятные сюрпризы. Лучше – заранее быть готовым к осложнениям.

Он так и настроился, приближаясь к стоянке Конвоя. И к собственному неудовольствию увидел, что без сюрпризов не обошлось.

Сперва ему вообще показалось, что машины Конвоя успели куда-то деваться – уехать, например, по назначенному маршруту, несмотря на некомплект шоферов, – и на их место прикатили какие-то другие. Такой вариант был совершенно немыслимым, тем не менее в первое мгновение Милов именно так и подумал.

Потому что изменилось все, что в первую очередь воспринимает взгляд как отличительные черты хотя бы того же автомобиля с прицепом: цвет, надписи, рисунки, эмблемы, номера…

Теперь все трейлеры, при первом знакомстве Милова с ними своим обликом даже не говорившие, а громко кричавшие о своей европейской принадлежности, сейчас, словно переодевшись с ног до головы, убедительно утверждали свое российское происхождение. Номера, названия фирм, рекламные надписи, – одним словом, все на свете.

Сейчас появись этот караван на любой российской дороге – он не задержал бы на себе ни единого подозрительного взгляда, не привлек чрезмерного внимания.

«Вот как, – подумал Милов. – Не зря поработали маляры-художники. Все очень точно. Конечно, чуть-чуть слишком свеженькими выглядят все прицепы; однако после часа езды по пыльной дороге они приобретут требуемый облик, а возиться, смывать пыль на границе никто не станет. Номера ясно видны – больше ничего и не требуется. И документы наверняка сделаны как полагается.

Итак, полная смена антуража. Ну, а в остальном – что изменилось?»

Милов приблизился к Конвою, не замедляя шага. И тут с радостью убедился, что там по-прежнему царят мир и спокойствие. Благодать.

Водителей все еще не было видно. Впрочем, проходя мимо машин, Милов услышал мощный храп, доносившийся из одной кабины; значит, самое малое один шоферюга физически присутствовал, однако будить его Милов вовсе не собирался.

Свою – теперь уже свою – машину он оглядел особенно внимательно. Сейчас она хорошо заслоняла его от других, но все равно, следовало остерегаться случайного взгляда из леса. И уж если что-то предпринимать, то быстро и наверняка.

Например – вскрыть фургон, чтобы утолить свое любопытство и выяснить, что же они в конце концов повезут. Пока что его предположения о грузе все еще оставались только гипотезой.

На случай, если кто-то невидимый все же контролировал сейчас его действия, Милов, откровенно удивляясь совершившемуся преображению, покачал головой, сплюнул. Потом подошел к кабине, отомкнул дверцу, влез, уселся на свое место, посидел. Зря играл? Пусть, однако в таких случаях всегда лучше пересолить, чем недосолить, этим правилом он руководствовался всегда. Секундная стрелка дваджы обежала круг; тогда Милов наконец спустился. Постоял, прислонившись спиной к высокой ступеньке, глазея по сторонам: вполне вероятным могло показаться, что водитель, не успокаиваясь, все еще просто любопытствует; но Милов вовремя вспомнил, что технеты любопытством как раз не отличаются, что они, в общем, безразлично относятся к окружающей среде – и перестал любоваться, а стал медленно обходить машину, как бы в заботе о вверенном ему механизме. Постучал по каждому из трех задних левых – наружных – колес, потом так же неспешно зашел в тыл машины, чтобы проверить – в порядке ли дверь и хорошо ли различим номер. В руке Милов держал тряпку, безмолвно свидетельствовавшую о благородстве его намерений.

Дверь – двухстворчатая, металлическая, как и весь трейлер, надежная – была, к сожалению, в полном порядке: заперта и даже опломбирована. Так оно и было с самого начала, и немалый интерес представляло – чья же это пломба, кто не убоялся взять на себя ответственность за контрабандный груз. Но до сих пор познакомиться с висячим металлическим кружком не удавалось – хотя бы потому, что остальные шоферы к пломбам не прикасались, а значит, и ему не следовало. Но, быть может, это последняя возможность? Был смысл рискнуть; проявить чрезмерное, может быть, усердие. Ни в коем случае не воровато, украдкой, а напротив – смело, открыто, у всех на глазах, действовать так, как присуще человеку, не сознающему, что он совершает что-то запретное.

Милов залез на ступеньку задней лесенки. Левую ладонь завел под пломбу, в правой держал тряпку – и начал усердно начищать пломбу, в дороге успевшую изрядно запылиться, – а маляры, преображая машину, пломбу, понятное дело, красить не стали. Пришлось поплевать на тряпку, чтобы добиться успеха. И вот не сразу, но какие-то знаки начали проступать на пломбе. Буквы? Да нет, черт бы взял. Вроде бы что-то другое… Ну-ка, ну-ка… Нет, все-таки, это надпись. Только не латинскими буквами. И уж естественно – не кириллицей. Арабские письмена. Среди великого множества вещей, в которых Милов не разбирался, была и арабская письменность. Так что можно было лишь отметить факт: пломба принадлежала, скорее всего, покупателям. Очень интересно…

Ну что же, и на том спасибо. Больше нечего торчать тут. Для правдоподобности обойдем машину с другой стороны…

Ему не пришлось даже делать этого: соскочив со ступеньки, он оказался лицом к лицу со своим начальством. Тот стоял неподвижно, правая рука была за бортом куртки: там, внутри, под левой рукой, нечто оттопыривалось – нетрудно было угадать, что.

Будь Милов человеком, он улыбнулся бы старшине Конвоя – ну просто так, чтобы показать, что настроен вполне мирно и никаких противных замыслов не лелеет. Однако Милов был сейчас технетом и никак этого не забывал. Поэтому он лишь глянул на своего шефа – стеклянно, равнодушно, как на пустое место. Начальник кивнул ему.

– А, это вы, – сказал он спокойно. – А я подумал: кто это так любопытствует… Все в порядке?

– В полном. Не прибыл… этот, кого вы хотели вместо меня?

– Нет, – хмуро ответил старшина водителей. – И машина пятая еще не вышла. Что-то там у них не ладится.

– А без нее разве нельзя? Так уж она нужна?

– Вы чем занимаетесь?

– Да вот… Проверить, вытереть…

– Сходите принесите ведро воды – мойки тут нет, а диски у вас посмотрите какие. Не делает чести. У вас своей работы хватает – так что не лезьте в чужую, не то надорветесь.

Он кивнул и пошел – не в свою машину, а по направлению к конторе. Милов поглядел ему вслед. Да, остерегаться нужно, безусловно. И все же…

Он отцепил ведро, из ближайшего колодца принес воды, вымыл диски – колес было много, и времени на эту работу ушел целый вагон. Закончив, разогнулся, потер спину. Никого не было видно, никто не мог оценить его рвение. Тогда он снова двинулся к задку машины.

Остановившись шагах в двух перед задней двухстворчатой дверью, Милов сперва тщательно протер пучком травы задние габаритные лампы и стоп-сигналы. Затем протер номерной знак. Он, как и пломба, не был покрашен заново, то был заслуженный знак, не раз, надо полагать, использовавшийся в дороге, сейчас лишь заново привинченный. После этих вполне безвредных и совершенно правильных действий Милов позволил себе вплотную заняться запорами.

Ознакомительная версия. Доступно 19 страниц из 93