Лучшая зарубежная научная фантастика: Сумерки богов - Дозуа Гарднер

Я почувствовал, как на меня снисходит озарение:

— Лийт. Я был Лийтом, а она Общинником. Если бы я прямо рассказал ей о своих чувствах и кто–нибудь услышал мои слова, они бы убили ее. А теперь Лийтов нет, Общинников нет, и все в принципе…

— Свободны. Без всяких заглавных букв. Все другие категории — Благородные, Лийты, Общинники, даже рабы — исчезли. Теперь свободен каждый. Пожалуйста, останьтесь. Мне нужны люди, которые помогут вспомнить, — нам нужны, всем тем, кто еще помнит, нам нужна помощь, чтобы вспомнить еще больше.

— Остаться?

— Сделайте усилие. Говорите с людьми. Встречайтесь с теми, с кем общались только по Интернету, беседуйте с незнакомцами, идите к людям.

— А мне нравилось так себя вести, когда я работал на ФБИ.

— Продолжайте в том же духе. И действуйте. Последние несколько часов вы лежали без сознания и начали блекнуть, так же как в момент, когда я ткнул вас иголкой. Потом вновь обретали реальность, исчезали снова, каждый раз все дольше и все основательней. Судя по моим достаточно скороспелым выводам и тому, что я помню о теории одной из версий Эйнштейна, сейчас вы балансируете на некой грани: если вы выйдете в мир, то принцип несовместимости изберет самый легкий способ разрешения ситуации, наименее энергозатратный для всех измерений. Он позволит вам жить в состоянии полимнемонии, как я это называю, вы станете человеком с несколькими противоречащими друг другу наборами воспоминаний. Но если вы не станете поддерживать связи с другими людьми, то вселенная, выбрав путь наименьшего сопротивления, сделает так, будто вас никогда не существовало.

— А вам–то какое дело до меня?

— Ну, — ответил Тируитт, — мне бы пригодились ваши таланты. Здесь, в мире без индексальной выводимости, ваше обучение не остановилось, и вам еще есть о чем узнать и что практиковать. Поэтому мы можем использовать вас внутри группы, коли вы заинтересованы только в очевидной практичности. Опять же не надо забывать о хорошей компании, людях, с которыми можно побеседовать. Мне бы хотелось поговорить с тем, кто знает, что есть реальность, чистый эгоизм, иначе я тоже стану очень одинок. И наконец, теперь, когда вы пробудились и эмоционально более стабильны, я бы хотел кое–что увидеть. — Он повернулся к двери и крикнул: — Мисс Хорейси, я думаю, он уже готов присоединиться к нам.

Послышался изнуряюще медленный скрежет и удар; через мгновение я пойму, что же всегда казалось мне неправильным и неотвязной мыслью постоянно вертелось в голове. Причина, по которой я связывался с Хорейси только по.. Интернету, не межсети.

На секунду я словно повис между небом и землей.

Скребущий звук ускорился, мое сердце учащенно забилось ему вслед. Я уже улыбался, вспоминая то, что всегда знал, и сел в кровати. Я чувствовал себя очень хорошо.

— Давай, — воскликнул я. — Наконец время пришло, Рут.

— А что еще могло прийти, Саймон?

Смеясь, я встал ей навстречу. Тируитт не дал мне упасть — я все еще хромал из–за раны в ноге — и помог пройти вперед. Как и множество раз до того, я вновь простил ему самодовольную усмешку.

ДЖЕЙ ЛЕЙК

ПО ЧЕЛОВЕЧЕСКОЙ СХЕМЕ

Произведения крайне плодовитого автора Джея Лейка за последние пару лет появлялись практически во всех ведущих изданиях, включая «Asimov’s», «Interzone», «Universe» Джима Бэйна, «Tor.com», «Clarksworld», «Strange Horizons», «Aeon», «Postscripts», «Electric Velocipede» и другие. Несмотря на то что карьера Лейка началась довольно поздно, его многочисленных рассказов хватило на четыре солидных сборника: «Привет от Лейка и By» («Greetings from Lake Wu»), «Растет камыш среди реки» («Green Grow the Rushes–Oh»), «Американские печали» («American Sorrows») и «Псы в лунном свете» («Dogs in the Moonlight»). В числе его романов «Хитрое дело» («Rocket Science»), «Суд цветов» («Trial of Flowers»), «Движущая сила» («Mainspring») и «Побег» («Escapement»). Вместе с Деборой Лейн он выпускал престижную серию антологий «Многоголосие» («Polyphony»), с Дэвидом Моулзом сотрудничал в подготовке проекта «Лучшие приключенческие истории о дирижаблях») («All–Star Zeppelin Adventure Stories»), а также выступил составителем сборника «TEL: Рассказы» («TEL: Stories»). В последние годы вышла новая антология «Другие земли» («Other Earths»), подготовленная совместно с Ником Геверсом, новые романы «Зеленая» («Green»), «Безумие цветов» («The Madness of Flowers»), «Шестерня» («Pinion») и две повести, «Гибель космического корабля» («Death of a Starship») и «Особая тяжесть горя» («The Specific Gravity of Grief»). В 2004 году Лейк получил премию Джона Кэмпбелла как лучший молодой писатель. Он живет в Портленде, штат Орегон [23].

В этом рассказе автор демонстрирует нам язвительный взгляд из очень далекого будущего на конечные судьбы человечества, отделенного от нашего времени тысячами, если не миллионами лет.

Меня зовут Пес–Копатель. Я не могучий и не страшный. Если вам нужен головорез, так в крысиных дырах любого захудалого городишки в этом состарившемся мире полно мускулистых парней. Если вы желаете мага, идите по следу рассыпанного толченого кремния и волчьей крови в их мрачные темные логова. Ученых можно отыскать в библиотеках, тайконавтов — в стартовых бункерах и в цехах по производству ракет, жрецов — в глубинах ребристых соборов, среди мерцания сальных ламп.

Я занимаюсь тем, что копаю. Раскапываю трупы, сокровища, изъеденные ржавчиной обломки истории, ради исключительного удовольствия убрать неубираемое и посмотреть, что там гниет под ним. Вы можете нанять меня на полдня, или на месяц, или хоть на весь год. Мне все равно.

Что до вас, я знаю, чего вы хотите. Вы хотите историю.

О, вы говорите, что жаждете узнать правду, но на самом деле правды не желает никто и никогда. А истории — это важнейшее из всего, ради чего я копаю. Важнее даже, чем закованные в стальные кандалы бедренные кости дейнотерия, выращенного в Виридианской Республике, которые я могу показать вам на огромном некрополе под Горами За Каменной Дверью. Ценнее, чем золотая проволока, которую горстями можно вытаскивать из мыслящих голов, что выстроились перед Сумаэнскими Пещерами, а они вопят, и их глаза вспыхивают и гаснут.

Любой, у кого есть хоть капля таланта и подходящий набор гадальных костей, может предсказывать будущее. Каждый день вспухшая запись о нем тянется через утреннее небо. Но провидеть прошлое — совсем другая штука.

Говорят, смерть — это дверь, которая никогда не открывалась дважды. Во всяком случае пока. Первым результатом такого знания обычно бывает печаль, впрочем, как и последним.

Умирают люди. Города. Нации. В свое время умрет и само Солнце, оно уже становится все краснее и жирнее, отвратительный толстяк, пылающий среди лета на горизонте. Когда утренняя звезда распахнет нам свои объятия, все могилы будут гореть в огне, но пока под рыхлой землей человеческие кости лежат поверх более древних костей.

То же и с городами. Все наши жилища выстроены на месте других жилищ. Человек может копать все глубже, пока жар самой земли не начнет подниматься со дна шахты, и там все так же будут этажи, и улицы, и деревянные рамы, прильнувшие к древним камням.

Вы знаете, что первая женщина, приветствовавшая утро, накануне легла спать обезьяной. Некий ангел перемешал ее сны длинной ложкой Бога, и на следующий день она помнила прошлое. Прошлое было тогда юным, меньше тридцати часов от роду.

Женщина спарилась с обезьяной, еще не знавшей, что она — мужчина, потом родила волосатое дитя, знающее, что оно тоже женщина, и началась история мира. Та женщина тоже умерла, легла в землю и засыпала себя грязью, превратившейся в камень.

Если я стану копать достаточно глубоко, в один прекрасный день я найду нашу общую праматерь. Но история, за которой вы пришли, она про другие времена, когда я докопался только до порога смерти.

В двадцать седьмом часу дня ко мне заявился экзоген. Мой посетитель был длиннее, чем багор, с кожей полупрозрачной, будто слизь. И все же он был сделан по человеческой схеме, с двумя руками, двумя ногами и блестящей шишковидной выпуклостью наверху. Узлы и петли его кишок просвечивали сквозь блестящую, гладкую, лоснящуюся кожу. Его запаховая карта была странной, к ожидаемой истории про звездные корабли и замедление времени примешивались запахи специй и пота, так могло бы пахнуть от пьяного каменобойца. Опасный тип. Но они всегда были такими. Безопасные оставались дома.