Министерство будущего - Робинсон Ким Стэнли

Позже в эту цифру внесли поправки, со временем выяснилось, что последняя десятилетняя перепись населения существенно недооценила число людей в группе риска. Как бы ни разнилась точная цифра потерь, она была колоссальной. Новая жара унесла меньше жизней, чем великая жара в Индии, однако на этот раз это были американцы, и погибли они в Америке. Эта разница имела огромное значение, особенно в глазах американцев.

И все-таки предубеждения не замедлили последовать: мол, катастрофа случилась в южных штатах, затронула в основном бедноту, особенно цветных. На севере такого не может быть. С зажиточным белым населением такого не случится. И в том же духе. Роль Аризоны была позабыта – кроме как в самой Аризоне.

В этом, конечно, проявились расистские настроения и неприязнь к Югу, но еще и всеобщая когнитивная ущербность – людям очень трудно вообразить, что с ними тоже может произойти катастрофа, пока она не случается. Пока климат не начинает их убивать, люди отказываются поверить, что такое возможно. Других? Может быть. Нас? Никогда. Подобные когнитивные ошибки происходят даже в том случае, когда человек знает об их существовании и распространенности. Некоторые предполагают, что эти ошибки – часть эволюционного механизма выживания, подталкивающего людей к действию, даже когда в нем нет смысла. Люди, живущие всего в двадцати милях от города, сметенного ураганом в Огайо, продолжают твердить, что их соотечественникам не повезло оказаться на пути бедствия и с ними такого не случится. Через неделю, когда смерть нагрянет к ним, они будут удивляться и считать событие беспрецедентной нелепой случайностью, но до тех пор будут отрицать, что подобное может с ними произойти. Такова человеческая натура, и даже жара, выжегшая южные штаты, не способна ее изменить.

Уровень CO₂ в этом году составил 470 частей на миллион.

Езда на автомобилях стала равносильной дерганию тигра за хвост, за жизнь приходилось держаться зубами.

70

Конференции в рамках Парижского соглашения по климату вопреки обостряющемуся ощущению бессилия, которое каждый участник испытывал в связи с ростом числа катастроф по всему миру, продолжали проводиться каждый год. Повышение содержания углерода в атмосфере означало, что многие развивающиеся страны, не способные противостоять климатическим катастрофам, теперь регулярно им подвергались, что вызывало повсеместные конфликты. Для тех, кто стремился не упускать из виду конечную цель, ради которой и принималось Парижское соглашение, оно оставалось пусть слабой, но опорой посреди бушующего кризиса.

Переговоры под эгидой ООН всегда четко различали страны по степени развития, списки запретов неизменно требовали от развитых стран делать для решения проблем климата больше, чем от развивающихся стран. Призыв к «климатической справедливости» разжеван в Статье 2 Парижского соглашения. Во втором пункте Статьи 2 говорится: «Настоящее Соглашение будет осуществляться таким образом, чтобы отразить справедливость и принцип общей, но дифференцированной ответственности и соответствующих возможностей в свете различных национальных условий». Пункт первый Статьи 9 закрепляет этот принцип: развитые страны должны помогать развивающимся странам, первые способны и обязаны делать больше, чем последние.

Это коренные пункты Соглашения. Текст статей и пунктов рождался в муках, предложение за предложением, фраза за фразой, слово за словом. Делегаты, добившиеся включения этих положений, отдали этой борьбе все силы, потратили на их выработку целые годы. Беседуя с коллегами в вагоне подземки во время саммитов, они делились новостями о разводах, банкротствах, сломанных карьерах, вызванных стрессом, болезнях и прочем личном ущербе, понесенном в процессе отчаянной борьбы за эти статьи.

Ну не дураки ли они, что цеплялись к словам в мире, катящемся навстречу катастрофе? Не глупо ли было настаивать на своем? Слова – паутинки в гранитной вселенной. Механизм, который заставлял бы выполнять столь тщательно сформулированные положения, полностью отсутствовал; статьи Соглашения носили рекомендательный характер, международное право действовало лишь в том случае, если государства-участники добровольно его придерживались. А когда не придерживались, быстро забывали о собственных обещаниях. Суд, шериф и тюрьма им не грозили. Санкции тоже.

Что оставалось министерству? Верить вопреки очевидному, что мир управляется законами и договорами? Что гранитный валун, подвешенный в сетке из легких паутинок, не сорвется? Мао приписывают фразу, что мир управляется штыками, однако за штыками нередко стоят законы и договоры. Если отказаться от формулировок, однажды очутишься в мире бандитов, ворюг и голого принуждения, вытащенным из постели, чтобы быть избитым, застреленным или брошенным в тюрьму.

Поэтому люди до конца воевали за точность формулировок в договорах, лишь бы не допустить мира грубой силы и ночных убийств. Они сделали лучшее, на что были способны.

Даже сейчас, когда положение продолжало ухудшаться, делегаты ежегодных конференций стран-участниц внимательно следили за словами и фразами. Многие выдвигали аргумент: все поколения людей грядущих веков, всех их биологических собратьев на планете, не способных говорить за самих себя, тем более в суде, можно представить себе как бедную и беззащитную развивающуюся нацию огромных размеров, которая неизбежно появится из-за временного горизонта. Эти новые сограждане молоды, слабы и во многом совершенно беспомощны. В то же время и у них есть или должны быть права. Из пункта о равенстве в Парижском соглашении, под которым все подписались, вытекает, что их права равноценны правам развивающихся стран. Без срочных обширных усилий стран, включенных в Приложение I, то есть развитого мира, «старых», «богатых» государств перспективы развития и самого существования этой огромной новой развивающейся страны выглядели все более безнадежными. А посему конференции COP продолжали настаивать на соблюдении принципа справедливости как фундаментальной политики и ценности. А значит, вспомогательному органу, известному в народе как Министерство будущего, требовалось оказывать неограниченную поддержку.

71

Опять веду протокол для Бадима с очередного заседания штаба Мэри. Стандартный обзор важных моментов и впечатлений (Б требует больше). Потом подчищу. Пишу на ходу. В который раз забыла сходить в туалет накануне заседания.

Бадим рядом с Мэри, угрюмый, рассеянный.

Рядом с ним Татьяна Вознесенская, тоже рассеянная. Дома на нее подали в суд, возвращаться в Россию небезопасно, все изменилось. Т докладывает: судебные иски в сотне с лишним стран. Поддержка правовой защиты почти четырехсот групп, с которыми судятся за их добрые начинания. Т недовольна.

Имбени: Нападение на МБ может растормошить остальных. Африканский Союз поддержал национализацию повсюду в Африке, единый фронт против Китая, Всемирного банка и других противников. «Африка для африканцев» – самое популярное политическое движение на континенте. Давление на Нигерию, чтобы признала карбон-койн, как это сделали Аравия и Бразилия. Это помогло бы финансировать много чего. Основную инфраструктуру, образование. Владение нефтью теперь считается проклятием, от которого лучше побыстрее избавиться. Есть шанс, что это вызовет положительные сдвиги. Африкой управляют африканцы.

Боб, Адель, Эстеван – общий доклад. В основном об Антарктиде. Эксперименты с выкачиванием воды из-под ледников дают положительные результаты. Движение ледника Пайн-Айленд замедлилось с нескольких сотен до десятков метров в год. Операции надо расширить и полностью поддержать. 60 антарктических ледников, 15 в Гренландии. Большой напряг, но удивительный баланс затрат и выгод. Стоящая отдача. Давайте это сделаем. М кивает.

У Ка-Минь новости похуже. Темпы вымирания все еще растут. Суматранский тигр, северный белый носорог, несколько видов речных дельфинов – все эти замечательные звери на воле больше не существуют. Очередь за орангутангами и еще 350 видами млекопитающих, балансирующих на грани исчезновения.