Крик потревоженной тишины. Книга 2 - Дубравин Матвей

Нужно было понять, есть ли в доме сигнализация. Внутри было темно. Один из людей зажёг тусклую керосиновую лампу и осмотрелся. Все трое были одеты в длинные плащи с капюшонами, что делало их лица невидимыми в темноте и лишь едва заметными в свете лампы.

– Ловушек нет, – сказал человек с лампой после внимательного осмотра.

– Уверен? – спросил второй.

– Полностью, – ответил первый. – Типичная квартира. Теперь идём ощупью!

Он погасил лампу и спрятал её в карман плаща. Все трое достали короткие ножи и пошли вперёд. Они уже знали план квартиры. Нужно подняться по лестнице и миновать комнату дворецкого. Лестницу они нашли на ощупь. Так же на ощупь они поднялись по ней. Один чуть не упал, но остальные помогли ему удержаться. Всё это произошло в полной тишине.

Дверь в комнату дворецкого оказалась открыта. Окно позволяло едва различить силуэт спящего слуги. Замерев на миг в ожидании и убедившись, что он спит, все трое прошли мимо и оказались у закрытой двери комнаты Ахеля. Свет в ней не горел: иначе щель между дверью и полом выдала бы его. Осталось послушать и убедиться, что Ахель спит. Двое внимательно слушали тишину, а третий вернулся к комнате дворецкого. Он закрыл дверь в эту комнату и проволокой зафиксировал ручку, чтобы задержать дворецкого, если тот проснётся. Так они выиграли бы время. Закрытую дверь дворецкий мог бы увидеть, лишь включив свет. Был ли у него фонарь? Этого бандиты не знали. Оставалось надеяться, что дворецкий не проснётся. Можно было бы просто убить его во сне, но у них имелась чёткая инструкция оставить того в живых, чтобы заказчик в случае разоблачения не понёс ответственности за лишнее убийство.

Три взломщика приникли к двери и проверили ещё раз, спит ли Ахель. Убедившись в этом, один из них медленно надавил на ручку двери. Она оказалась не заперта.

Тогда один из нежданных гостей дал двум другим по пачке денег, и те поспешили тихо покинуть квартиру. Третий же остался в полном одиночестве. Он вошёл в комнату Ахеля. Ему было очень страшно. По лицу тёк пот: от страха и от плотного капюшона. В очень скупом свете зашторенного окна он смог различить спящего Ахеля. Тот действительно спал. «О счастье!» – подумал вошедший и крепко сжал нож в руке. Затем, затаив дыхание, он подошёл к Ахелю вплотную и занёс над ним нож. Настал решающий момент. Пока всё шло удачно. Если кто и мог испортить всё дело, так только сам убийца. На всякий случай он свободной от ножа рукой снял с головы капюшон и ощутил свежий воздух на вспотевших волосах. Осталось сделать самое главное. Но всё могло рухнуть.

Сердце колотилось, живот ныл, перед глазами мерцали пятна, руки слегка дрожали, ноги подёрнула слабая судорога. «Так и сознание можно потерять!» – удручённо подумал человек с ножом. Но настало время перейти от мыслей к словам, а от слов – сразу к действию. Убийца наполнил лёгкие воздухом. Сделал несколько глубоких вдохов и выдохов. Последний получился слишком громким. Ахель встрепенулся во сне. Преступник мысленно обругал себя за неосторожность. Теперь стоять в молчании и бездействии было просто глупо. Убийца громко воскликнул:

– Я, Дикон, объявляю начало дуэли!

От этого крика и Ахель, и дворецкий сразу проснулись. Ахель открыл глаза, ещё не понимая, что происходит. Он был в полном недоумении. Состояние неопределённости в его голове длилось всего миг. Затем ощущение реальности вернулось к Ахелю. Но этого короткого мига, пока он беспомощно лежал в постели, было достаточно для нанесения удара.

Дикон с размаху направил нож прямиком в сонную артерию Ахеля. Ахель, толком не разобравшись в происходящем и не имея возможности ничего разглядеть в темноте сразу после сна, не сделал ничего, чтобы себя спасти. Дворецкий же с испуга вскочил с кровати и, забыв о фонаре, бросился в коридор, но врезался в закрытую дверь. От сильного удара он упал, больно ударившись копчиком о твёрдый пол.

Дикон улыбнулся.

Его рука совершила довольно точное движение. Он боялся промахнуться, но не промахнулся. Нож приблизился прямо к артерии и был готов рассечь её на полной скорости. Стремительно просвистев в воздухе, нож добрался до кожи, чтобы впиться в неё. Дальше события развивались неожиданно. Как только лезвие коснулось кожи Ахеля, в точке соприкосновения с треском вспыхнула красная искра. Она, как предвестник странного огня, тут же высекла другие искры, которые, как при сварке, вырывались из одной точки.

Раздался взрыв, и Дикона волной отбросило к стене. Он ударился головой, и всё тело ощутило боль от многочисленных переломов. Из появившихся ран хлынула кровь. Дикон упал на пол и уже был готов умереть. Однако боль сразу же прошла, а все раны затянулись. Он был здоров, но его смущало странное обстоятельство. Мы обычно видим мир цветным, если наши глаза не подвержены болезни. А вот Дикон теперь видел мир иначе. Это была поистине мерзкая картина. Осталось только два цвета: красный и чёрный. Вся гамма складывалась из оттенков этих цветов, и это сильно давило на нервы, потому что сочетание оказалось на редкость гнетущим. Вокруг Дикона образовалась красная сфера. Ахель заметил это и сильно удивился. Он был напуган, но невредим. Взрыв никак на нём не отразился. Дикону, видно, повезло куда меньше. Громовой голос произнёс: «Ранг первый».

И правда: над головой Дикона загорелась цифра 1. Его понизили, кем бы он ни был. Теперь Ахель понял, что случилось. Дикон решил, что смог найти лазейку в правилах Закона, но Закон оказался справедливее, чем Дикон полагал. Ахель вспомнил, как изучал феномен сферы, хотя никогда прежде не видел этого лично. Такая сфера появлялась, когда совершалось преступление, направленное против самого Закона. Она должна покрывать человека до тех пор, пока он не понесёт должное наказание.

А понести его придётся – не ходить же всю жизнь со сферой. Никто не будет рад такому человеку, а каждый полицейский имеет право задержать его. А там уже не избежать суда, потому что сфера ясно даёт понять, что человек сильно виновен.

И тем не менее Ахелю было немного жалко Дикона. В комнату ворвался дворецкий с фонарём и револьвером. Увидев яркую сферу, он отпрянул от страха.

– Ахель, – вскрикнул он, – почему на вас сфера?

– Это не я, – ответил Ахель. – Это мой ночной гость.

Ночной гость уже ничего не пытался делать. Сопротивляться людям он ещё попытался бы, но вот биться с Законом было глупо. Он просто сел на пол, натянул капюшон и закрыл лицо руками.

– Сходи вызови полицию, – попросил Ахель дворецкого. – Что ж за жизнь у меня такая! Помощник оказался хуже, чем враг. Просто жуть. Дикон, ты что же творишь? Ну да ладно, суд всё покажет. Я и не помню, как караются такие нарушения.

Дикон снял капюшон и робко глядел на спокойного Ахеля.

– Думаю, таких прецедентов не было давно, – продолжал тот. – Значит, и законы остались старые. А уж старые законодатели были мастера по части наказаний.

Дикон совсем съёжился.

– Но ты не волнуйся уж, – отмахнулся Ахель. Он всё-таки слегка сопереживал Дикону, потому что мог понять его действия. – Если тебя приговорят к жестокой казни, я смогу добиться, чтобы она прошла более цивилизованно. Для тебя самое плохое, что судить тебя будут как простого человека с первым рангом. А у тебя был, надо полагать, второй. Второй ведь?

Дикон молча растянулся на полу и неслышно зарыдал.

– Ладно, не отвечай, – махнул рукой Ахель.

– Мои глаза… – прошептал Дикон. – Как всё отвратительно выглядит!

Ахель обессиленно лёг в постель. Так оба они и лежали до тех пор, пока с гулом не приехал наряд полиции.

Глава 7. Круглый зал

Процесс проходил быстро. Уже наутро было собрано заседание. Его решили провести в Круглом Зале – месте для особенных случаев. Этот случай был особенным лишь в силу своей редкости. Ахель был против такой вычурности, но ничего не смог поделать.

Этот древний зал помнил самые запутанные дела, а теперь стенам предстояло выслушивать дело самое очевидное. Но Ахель был против по другой причине: заседание в Круглом Зале требовало особых церемоний. Должен присутствовать мэр Столицы и разрезать красную ленточку перед входом в зал. Лента должна быть из особого бархата, а ножницы – из серебра. Серебро, благородный и чистый металл, резало красный бархат – ткань королей. Это символизировало торжество правосудия вне зависимости от статуса человека.