— За мою жизнь этого не было, — ответил Магрудер. Он подумал о неандертальцах и добавил: — До меня была раса, бросившая нам вызов. Она не существует больше.
— За вашу жизнь? Каков же ваш возраст?
— Взгляните на ваш экран, на планету внизу, — торжественно произнес землянин. — Когда я родился, ничего из того, что вы видите на Земле, не было. Материки на Земле были совсем не такие, моря были совсем другие. На Земле, на которой я родился, есть обширные полярные шапки, взгляните вниз, и вы их увидите. И мы не сделали ничего, чтобы изменить планету, которую вы видите, все изменения на ней произошли путем длительного процесса геологической эволюции.
— Глик! — Этот странный звук вырвался у Тагобара как раз в тот момент, когда он выключал и звук и стену.
«Совсем как старый фильм в кино, — подумал Магрудер, — звука нет, и картина все время рвется».
Стена больше не делалась прозрачной. Вместо этого примерно через полчаса она беззвучно скользнула в сторону, открывая весь офицерский состав «Верфа», стоявший навытяжку.
«Вольно» стоял только Тагобар Ларнимискулюс Верф, Боргакс Фенигвиснока, и даже теперь его лицо казалось менее пурпурным, чем всегда.
— Эдвин Питер Сент Джон Магрудер, — торжественно заговорил он, — в качестве командира этого корабля, Нобиля Великой Империи и представителя самого императора, мы желаем предложить вам самое искреннее гостеприимство. Действуя под ошибочным впечатлением, будто вы представляете собою низшую форму жизни, мы обращались с вами недостойно и в этом смиренно просим у вас извинения.
— Не стоит, — холодно произнес Магрудер, — теперь вам остается только опуститься на нашу планету, чтобы ваш народ и мой могли договориться к нашему взаимному удовлетворению. — Он окинул их взглядом. — Вольно, — добавил он повелительно. — И принесите мою одежду.
Что именно станется с кораблем и чужаками, когда они спустятся, он не был уверен; придется предоставить решение президенту планеты и правительству Земли. Но он не видел больших трудностей впереди.
Когда «Верф» спустился на поверхность планеты, его командир пододвинулся к Магрудеру и смущенно сказал:
— Как вы думаете, понравимся ли мы вашему народу?
Магрудер бегло взглянул на Детектор Лжи. Детектор был выключен.
— Понравитесь ли вы? Да в вас просто влюбятся!
Ему до тошноты надоело говорить правду.
Фредерик Броун (США)
В ДОЗОРЕ
Он промок до костей, он был весь в грязи и голоден, он озяб и был далеко от родины — в 50 световых годах от нее.
Чужое солнце сияло холодным, голубоватым светом, а двойное, сравнительно с привычным, тяготение превращало каждое движение в мучительный труд.
Но за десятки тысяч лет на этом аванпосте ничто не изменилось. Он был удобен для космонавтов с их сверкающими звездолетами и сверхоружием, но по своей сути походил на солдата-пехотинца, перед которым стоит задача захватить позицию и удерживать ее в рукопашном бою до последней капли крови.
Первый контакт произошел близ центра Галактики после длительной и трудной колонизации нескольких миллионов планет, и война вспыхнула немедленно: противник начал наступление, не делая никаких попыток к соглашению, к мирному урегулированию.
И теперь нужно было оборонять одну планету за другой, защищаясь зубами и ногтями.
Он промок насквозь и был весь в грязи, он страдал от холода и голода, а яростный ветер больно хлестал его по глазам. Но враг пытался прорваться, и каждый аванпост был необходим.
Он был в дозоре, с оружием наготове в полусотне световых лет от родины, чтобы сражаться в чуждом мире и спрашивать себя, увидит ли когда-нибудь снова родной дом.
И тут он заметил одного из тех, подкрадывающегося к нему. Он прицелился и выстрелил; враг издал странный звук, упал и не шевелился больше.
Звук и вид трупа заставили его содрогнуться. Многие с течением времени привыкли к ним и не обращали внимания, но он — не мог. Эти твари были слишком омерзительны: только две руки и две ноги, отвратительно белая кожа и — никакой чешуи!
Эрик Фрэнк Рассел
ТАЙНА МИСТЕРА ВИЗЕЛЯ
Нас было шестеро в душном купе старого железнодорожного вагона. Напротив меня сидел толстяк по имени Джо. Я узнал его имя из обращений к нему менее толстого человека, его соседа, этого последнего звали Ал. Противоположный угол был занят коммивояжером с усталыми, но расчетливыми глазами. Против него, в другом конце моей скамьи, сидела молодая пара.
Последние 70 миль Джо и Ал провели в анализе политического положения — раскатистым полушепотом и с мрачным усердием. Комми делил свое внимание между их беседой, Теплотехническим учебником с ушастыми страницами и любительской игрой молодой четы в ветеранов брака. Грохоча и сотрясаясь, длинный поезд прокладывал себе путь по стрелкам, может быть, полусотни пересекавшихся линий. Воздух шипел под вагоном, проходя в тормоза. Джо и Ал замолчали. Мы услышали удары и хлопанье дверей при входе и выходе пассажиров.
— Манханиган, — сказал комми, протирая запотевшее окно и выглядывая наружу. — И идет дьявольский дождь.
Неожиданно дверь нашего купе распахнулась, и в него вскарабкался маленький человечек. Заботливо закрыв за собой дверь, он широко улыбнулся нам и выбрал место на противоположной скамье, между Алом и коммивояжером.
— Какой ливень! — заметил он, вытирая дождевые капли на лице большим малиновым платком. — Прекрасно! — Он снова просиял и восторженно вздохнул: — Все это вода!
Как обычно, все глаза обратились к вошедшему. Он был новым спутником наших бездельных часов, свежей подробностью, разнообразящей нашу скуку. Выпрямившись и любезно улыбаясь, составив ножки на полу, он баюкал свой баул у себя на коленях и терпеливо сносил наш осмотр. У него было круглое, пухлое, гладко выбритое лицо, окружавшее ротик проказливого эльфа. Волосы были железносерые, довольно длинные, очень кудрявые. Тельце было снабжено небольшим брюшком, а ножки как раз доставали до пола.
Замечательными были только его глаза, очень проворные, очень живые.
— Поезд слегка опаздывает, ребята, — весело сказал он.
— Мы пришли на 12 минут позже расписания, — сообщил комми. — Там, выше по линии, что-то случилось. — Он наклонился вбок, пытаясь рассмотреть баул маленького человечка.
— Очень плохо, — сказал человечек. — Быстрота — одна из основ действия.
— А каковы же — спросил, осклабясь, комми, — могут быть остальные?
— Энергия, предусмотрительность и воображение, — самодовольно отозвался человечек. Он отечески улыбнулся молодой чете, немедля возобновившей любование друг другом.
Комми опустился на место и зарылся в страницы книги. Джо прекратил свой спор с Алом, сказав «Угу», и уставился через живот своего товарища на новоприбывшего оракула. Человечек обратил свое общительное сияние ко мне.
Тогда я обратил внимание на его баул. Комми украдкой еще поглядывал на него. Необыкновенный баул. Он был цилиндрическим, с ручкой посредине и казался сделанным из какой-то очень экзотической змеиной кожи. На нем не было крышки и ничего, похожего на замок. Я только мельком заметил ярко раскрашенную наклейку на конце, около коммивояжера. Через несколько минут я потерял к нему всякий интерес, протер окно и стал следить за дождливым пейзажем, проносящимся мимо со скоростью 60 миль в час.
Мы покрыли миль 30, прежде чем мое внимание опять вернулось к нему. Ал и Джо теперь молчали, погрузившись в спячку размышлений. Но комми украдкой напряженно изучал невозмутимого человечка, новобрачные тоже не спускали с него глаз.
Проследив за направлением взгляда юной четы, я увидел, что они смотрят на баул. Его владелец повернул его так, что конец баула был теперь обращен к нам. Мы ясно видели наклейку. Она выглядела совершенно необычайно.
Тисненый клочок глянцевитой бумаги около 6 дюймов на 4 в ярких красках изображал громадное здание, похожее на огромную розовую пирамиду, усеянную тысячами окон. Внизу шла отчетливая строка волнистого шрифта. Ее рисунок походил на арабский.
