- Рад помочь, - улыбнулся Павел.
- Прежде всего меня интересует обстановка в Северороссии, - быстро проговорил Петерс. - Честно говоря, я не ожидал, что Оладьин так легко отдаст власть. Что вы думаете по этому поводу?
- Возможно, - пожал плечами Павел, - он действительно уверовал в идеалы буржуазной демократии. Если честно, я тоже полагал, что он совершит переворот и не допустит конкурента к власти.
- Мы очень рассчитывали на это, - проворчал Петерс. - Если бы события пошли таким образом, мы могли бы спровоцировать там серьезный конфликт между социал-демократами и Оладьиным. Возникли бы уличные беспорядки, а там, глядишь, и до революционной ситуации недалеко.
У Павла загорелись глаза:
- Значит, все же есть планы по восстановлению советской власти в Северороссии?
- Конечно, товарищ, - снисходительно пояснил Петерс, - наша борьба не прекратится никогда.
- Я мог бы помочь, - быстро произнес Павел.
- А вы и так помогаете. Насколько я знаю, вам поставлена задача работать с североросскими коммунистами, проживающими на территории РСФСР, и курировать работу Коминтерна в Северороссии. Это важная деятельность.
- И стоило меня обменивать на иностранного шпиона, чтобы я сидел за канцелярским столом и перебирал бумажки?! - начал кипятиться Павел.
- Не спешите, товарищ Сергеев, - произнес Петерс. - Вы обладаете знаниями и навыками, которые окажутся чрезвычайно полезны для нас в будущем. Но ваше время еще не настало.
- Конечно, - кивнул Павел. - Но есть же и текущие операции. Сама борьба. Все, чем я занимаюсь, очень рутинно и приносит незначительный результат. Какие-то фракции, внутрипартийные склоки, оппортунистические уклонисты. Конечно, я добьюсь проведения генеральной линии... Но я хочу настоящего боя. У меня есть счеты кое с кем в Северороссии.
- Всему свой черед, - отмахнулся Петерс. - Наступит еще время новых боев. Но и сейчас есть невидимый фронт, и бои ведутся на нем не менее жестокие, чем в гражданскую. Кстати, мне стало известно, что вы знали начальника Управления североросской госбезопасности Татищева еще до революции. Как вы можете охарактеризовать этого человека?
- Убежденный антикоммунист, еще с четырнадцатого года. Целью своей жизни поставил борьбу с советской властью. Хитрый, умный...
- Уж в этом-то я убедился, - оскалился Петерс. - Есть какие-либо возможности повлиять на него? Подкупить, подсунуть женщину, посадить на наркотики? В ближайшее время он покинет свой пост, и контроль за ним ослабнет. Да и сам он может расслабиться, оказавшись не у дел. Возможно, затаит обиду на новые власти, а информация, которой он владеет, чрезвычайно ценна.
- Честно говоря, сомневаюсь в этом, - пожал плечами Павел. - То, что просто купить его не получится, я гарантирую. Он весьма сложный человек... И опасный. Я бы посоветовал ликвидировать его.
- Зачем? - Петерс пожал плечами. - Он скоро и так окажется в отставке.
- Вы не понимаете, - настаивал Павел. - Это действительно опасный человек. Он знает слишком многое. При любом обострении ситуации он сразу окажется в стане наших врагов и нанесет непоправимый вред. Его надо убрать.
- Я понимаю вашу личную ненависть к нему, - сочувственно произнес Петерс, - но в мире очень много реакционеров. На каждого из них охотиться мы не можем. Да и не нужно это. Одного убьем, двое других появятся. И хватит об этом. Партия определила методы борьбы, мы с вами - ее солдаты, должны выполнять приказы. Когда будет дана команда на индивидуальный террор, мы немедленно начнем его. Но пока наша задача - бороться с оппортунистическими и экстремистскими течениями в коммунистическом и социал-демократическом движении. И вы будете это делать, если, конечно, намереваетесь остаться в партии.
- Хорошо, - гневно блеснул глазами Павел, - тогда у меня еще один вопрос. Я узнал, что вот уже несколько лет в Северороссию выезжают многие известные ученые с семьями. Вы не находите, что это беспечное разбазаривание людских ресурсов?
- Перепуганные буржуи пусть бегут, - недовольно оттопырил губу Петерс. - Северороссы платят за каждого из них золотом и валютой. На эти деньги мы закупаем оборудование для разрушенных войной заводов, укрепляем экономику советского государства.
- Это оборудование через десять-пятнадцать лет устареет, - возразил Павел, - а выехавшие ученые создадут новое, более совершенное, но уже не для нас, а для них. Неужели вы не понимаете, что за каждый вложенный в науку червонец враг получит более чем десятикратную отдачу? Никакое оборудование не даст вам такой рентабельности. А в вопросе развития вооружений ущерб вообще нельзя измерять в деньгах. Хороший аэродинамик, работающий в авиаконструкторской лаборатории противника, опаснее дюжины эскадрилий бомбонесущих аэропланов.
- Эк вы хватили, - поморщился Петерс, - десять-пятнадцать лет. Да к двадцать девятому году наверняка произойдет мировая революция и сметет всех этих реакционеров с их аэропланами и пушками. Если вы так беспокоитесь о состоянии советской науки, то поинтересуйтесь, сколько рабфаков открыто сейчас и в Москве, и в провинции. Мы будем готовить наших, пролетарских ученых. Это не буржуазные спецы, которые все время норовят предать или уходят в интеллигентскую болтологию о гуманизме и прочей чепухе. Эти будут исходить только из задач пролетарской революции.
- Подготовить специалиста - это дело многих лет, - покачал головой Павел. - А кто будет их готовить, если все самые лучшие старые профессора уедут? Наука сильна преемственностью поколений ученых. Рабфаковцы должны учиться у старых специалистов, чтобы перенять то, что знают они, и пойти дальше. В противном случае они вечно будут в положении догоняющих.
- А вот я у охранки ничему не учился, - заявил Петерс. - До четырнадцатого года сапоги в Даугавпилсе тачал, а потом в окопах вшей кормил, а вот контру ловлю не хуже этих хваленых спецов от жандармерии. И наши рабфаковцы еще такую фору дадут всем этим буржуазным спецам, просто за счет молодого задора и высокого пролетарского сознания, что мир ахнет.
Павел тяжело вздохнул. Бесперспективность спора стала ему совершенно ясна.
