Баймер - Никитин Юрий Александрович

Ознакомительная версия. Доступно 22 страниц из 108

Из-за поворота показалась легкая девичья фигурка. Вероника шла спокойно, не подпрыгивала на одной ноге, не мотала сумочкой – очень взрослая юная леди. Солнечный зайчик от ее очков, чудом пробившись через густую листву, уколол меня в глаз. Я поспешно пригнулся, но Вероника не увидела, прошла мимо.

Я выждал пару минут, моя машина выкатила осторожно, почти крадучись. Вероника все замедляла шаг, подходя к остановке. Там нет даже павильона, только огромный столб с криво висящей проржавленной табличкой. Солнце искрилось в короткой прическе.

Я добавил газу, а когда Вероника начала медленно поворачивать голову, разом притормозил, словно только сейчас ее заметил, узнал, решил заговорить.

Мои дрожащие пальцы едва сумели распахнуть дверцу.

– Вероника! – воскликнул я, изображая удивление и неожиданную радость. – Вот уж не ожидал!.. Садись, подброшу до города.

Она прошла еще пару шагов, прежде чем повернула голову, и еще три до того, как остановилась и повернулась к машине.

– Андрий? – спросила она тем нейтральным голосом, от которого у меня всегда падает в пропасть сердце. – Ах да, у вас же теперь своя машина…

– Ах, это, – ответил я легко. Меня подмывало выскочить, бегом обогнуть машину и распахнуть перед Вероникой дверцу, но страшился, что в нашем хамовитом мире это покажется лакейской угодливостью. – Это не моя машина…

Она села рядом, с некоторым любопытством осмотрелась.

– Странно, даже не пахнет женскими духами, – сказала она так же легко. – И вообще косметикой…

Машина рванулась с места и пошла, набирая скорость. Я панически старался поскорее уйти от места, где нас могли увидеть вместе.

– Да, конечно, – согласился я. – Но я пока что не пользуюсь ни тем, ни другим. Хотя это и модно, признаю.

Мы медленно догоняли большую приземистую машину-платформу, выкрашенную в ядовито-желтый цвет, – эвакуатор. На спине эвакуатора сидел, растопыря колеса, мерс. Казалось, маленький блестящий самец копулирует непомерно большую самку, а та, тупая, как корова, ползет, спокойная и равнодушная, в поисках еды, как обычно видим весной у всяких божьих коровок.

Я поспешно газанул, панически страшась, что это гадкое зрелище оскорбит ее целомудренную душу.

На Окружной меня обгоняли справа и слева, я невольно добавлял газу, хотя хотелось остановить мгновение, но страх закомплексованного человечка, что как бы не подумали, что трушу, что боюсь быстрой езды, что не умею!

Ветер свистел в чуть приоткрытый люк. Оконное стекло я опускать не решался, еще простудится чудо, что рядом на сиденье, а ветерок из люка всего лишь красиво шевелит ее волосы под короной. Я придерживал поводья одной рукой, справа и слева иногда обгоняют вассалы на добротных конях, сказочный мир несется навстречу, распахивается, сердце трепещет в радостном предчувствии…

Еще издали увидел далеко впереди на выезде с Окружной скопление машин, бегающего гаишника, жезл вертится, как будто гаишник носится с игрушечным пропеллером…

Я сбавил скорость, нажал кнопку на сотовом и, пока там попискивало, набирая номер, развернулся и ушел по краю тротуара за сообразительным черным фордом. Вероника смотрела с интересом.

– Алло? – донеслось из коробочки.

– Пробка на Ярославском шоссе, – сообщил я. – Там КамАЗ не может развернуться, стрела уперлась в будку. Это минут на пятнадцать, не меньше. Передал Баймер на серебристом опеле.

– Спасибо, Баймер, – послышался торопливый щебечущий голосок. – Сейчас же в эфир…

Музыка оборвалась, Вероника с любопытством слушала, как диджей озабоченно-веселым голосом предупредила о начинающейся пробке и даже повторила прогноз, что это продлится пятнадцать-двадцать минут и что если кто летит издалека, может надеяться проскочить без помех, там шоссе бархатное, асфальт клало или наклало дорожное СМУ-17 под началом Петра Хрющенко…

– Здорово, – сказала Вероника с насмешливым одобрением. – Вносишь лепту в оздоровление города?

– Это мой город, – ответил я так же весело, – моя страна, земля, вселенная…

Я видел, как она посматривает искоса, не понимая еще, где кончается шутка, а где начинается серьеза. Я молчал, что это в самом деле моя планета, а я – высший примат, который за все в ответе. Вслух этого говорить нельзя, засмеют даже одногодки, поймут только баймеры, да и то не все, а только настоящие, а не переходники.

Я страшился спрашивать, куда ей дальше, но Вероника сказала спокойно:

– Если тебе по дороге, то высади меня возле ВДНХ. Но только если по дороге!

– По дороге, – заверил я. – Еще как по дороге!.. Я всегда там езжу. А где эта ВДНХ?

Легкая улыбка тронула ее красивые губы.

– Теперь это ВВЦ, – объяснила она. – Но мне нравятся старинные названия. Как и все старинное, добротное, таинственное, романтичное.

Я издали уловил зеленый сигнал, рассчитал так, что, когда подъехали, зажегся красный, и я на несколько секунд могу быть с нею дольше.

– Я могу довезти прямо к подъезду, – предложил я.

Она покачала головой.

– Не нужно. Я пойду через ВДНХ… а машинам туда въезд по пропускам. Или за большую плату.

– Ну и что? – воскликнул я. – Заплачу!

Она снова качнула головой.

– О, какой купеческий жест… Даже не спросил, сколько это стоит. Но дело не в этом. Просто я люблю возвращаться через выставку. Она сейчас переживает тяжелые времена… и чем-то мне напоминает руины не то Колизея, не то римского Форума… Такое же запустение.

Я сказал робко:

– А можно мне… проводить тебя через выставку?

Ее брови приподнялись, она посмотрела на меня искоса, надменно и холодновато.

– Это лишнее. Там безопасно.

– Да-да, – пробормотал я жалко, – но… я так давно не был на ВВЦ… ВДНХ то есть… И вообще, у меня только компьютеры, программы… и никакого тебе стародавнего искусства…

Она наморщила лобик, я трясся, словно решалась моя судьба. За розовыми стеклами блеснула искорка, Вероника сказала уже мягче:

– Ну, если тебе так уж хочется восполнить пробел в своем эстетическом образовании…

– Хочу! – воскликнул я. – Просто жаждаю!

Она засмеялась.

– Ладно. Но только по ВДНХ.

За ворота меня пропустили, но следили, как коршуны. Я уплатил, мне даже дали «квитанцию», Вероника вышла и огляделась, как в своей гостиной, я следил за ее просветленным лицом, у меня самого все светлело, словно на лугу, куда падает солнечный свет.

Народу маловато на этой ВДНХ, кучки бездельников, да и то странные, какие-то половинные. Может, и не половинные, но я не мог подобрать другое слово, но при взгляде на этих людей оставалось ощущение какой-то незавершенности.

Ларьки, газетные киоски, порнуха, презервативы и мороженое, под уздцы провели облезлое животное. На спине гордо восседал надутый ребенок, животное смотрело печальными глазами и монотонно обмахивалось хвостом от мух.

По главной аллее выросли и придвигались к нам огромные фонтаны. Легкий ветерок донес облачко тончайшей водяной пыльцы. Я остановился, ощущение в эту жару просто сказочное, справа блещет золотом огромный Каменный Цветок… Нет, это вроде бы урожай, в середине исполинский золотой сноп, а вокруг, спинами к нему, красивые молодые женщины, тоже золотые, то есть из меди, в руках виноградные гроздья, яблоки, персики, кувшины с вином, дальше я не рассмотрел, памятник огромен, пока обойдешь весь этот бассейн – заморишься, да еще дивные рыбы пущают изо рта фонтаны…

– Красиво, – сказал я.

Вероника заколебалась, похвалить или нет, все-таки это не природное явление, а сделано руками человека, что ж тут хорошего, из рук человека разве выйдет что-то приличное, с другой стороны – уже старина, а в старину, как известно, «все было лучше».

– Да, – согласилась она наконец, – неплохо. Хоть и грубовато, конечно.

Мощные струи поднимаются на высоту трехэтажного дома, там рассеиваются, воздух здесь чистый, свежий, без намека на пыль, а другие струи наполняют бассейн, дети и взрослые садятся на широкий бордюр, достают пригоршнями чистую холодную воду, брызгаются.

Ознакомительная версия. Доступно 22 страниц из 108