Ознакомительная версия. Доступно 27 страниц из 134
Стас обошел Алике, вытянул из ящичка второй конец, бросил налево:
– Вторая, взять! Приняли? Первая, вторая, вперед! Тянуть!
Поодиночке крысы не такие уж и сильные. Как гены не модифицируй, а выше законов матушки-природы не прыгнешь. Слишком сильно усовершенствовать мышцы невозможно. Не только потому, что на это будет уходить слишком много энергии и крысам придется питаться, как слонам.
Нет, тут другое. Все дело в белковой структуре мышц. Коэффициент полезного действия невозможно поднять слишком высоко. А значит, чем сильнее мышцы, тем больше тепла рассеивается при их работе. Только ведь это не электродвигатель, чтобы держать нагрев в десятки градусов без потерь работоспособности.
Матушка-природа и сама подобралась к пределу, за который ступить уже нельзя. Леопарды могут бежать изо всех сил, на пределе скорости, дюжину секунд, а потом валятся от боли. Так срабатывает природный предохранитель. Иначе мышцы перегреются, и белки в них просто потеряют свою структуру. Свернутся, как белок в вареном яйце, и все. Были мышцы – и нет…
Но это поодиночке они слабы. А когда в каждую полосу вцепились клыками по сотне крыс и тянут ее изо всех сил, словно решили поиграть с полутонным секвенсором в перетягивание каната…
– Стоп! Ослабить!
Эти серые изверги чуть не сдернули секвенсор вперед-вместе с Алике! Третья и четвертая полосы еще не расстегнуты, сцеплены под грудью топотушки, удерживая секвенсор.
– Вот так! Держать! Алике, я тебя прошу, девочка, только не трясись. – Стас расстегнул второй замок. – Все хорошо, прелесть, все замечательно…
Говорил и говорил – мягко, спокойно, усыпляюще… Сейчас главное не слова, сейчас главное тон. Теперь секвенсор ничем не прикреплен к топотушке. Если бы не скос спины чуть вниз и не две полосы, которые крысы натянули вперед и чуть в стороны, – просто сполз бы вниз или вбок и рухнул на землю. А если топотушка решит вскочить с колен, или просто вздрогнет от холода…
Слава богам, рев вертолета чуть стих. Машина ушла куда-то вправо, делая очередной зигзаг змейки.
– Только не дергайся, красавица, вот так… Молодец, лежи… Вот так… Первая рота, вторая! Медленно! Очень медленно! Пошли ко мне!
Веревки на миг ослабли, и секвенсор Пополз вниз по мокрой спине Алике.
Рев усилился. Вертушка опять шла в их сторону. Еще зигзаг-два – и пройдет прямо над ними.
– Спокойно, милая, спокойно… Первая, вторая! Медленно! На меня!
Ревело уже так, что приходилось кричать. Алике зашевелилась, попыталась повернуть голову, словно хотела оглянуться. Стас тут же шлепнул ладонью над ухом.
– Лежать, красавица, лежать! Секвенсор углом коснулся земли.
– Стоп! Роммель! Третью роту, туда! – Стас махнул назад и стал вытравливать из ящичка свободную полосу. Швырнул ее в гущу третьей роты: – Взять! Медленно! Тащить! Первая, вторая! Медленно! На меня!
Край секвенсора пошел по грязи, гоня перед собой жидкую волну, словно баржа. Со спины Алике сполз передний конец – и секвенсор медленно, удерживаемый тремя полосами, натянутыми тремя сотнями крыс, плюхнулся в грязь.
– Стоп! – крикнул Стас.
Вертолет ревел так близко, что теперь уже приходилось кричать во весь голос, но даже так он едва себя слышал.
– Роммель! Всем! Вываляться! Рассыпаться! Широко! Алике, задрав голову и подняв хобот, таращилась в дождливое небо, пытаясь понять, что это такое там ревет.
– Алике!
Ноль внимания. Не слышит.
Стас шагнул к голове, прокричал в самое ухо:
– Алике! Лечь!
Упрашивать ее не пришлось. Девчонка с удовольствием повалилась на бок, мигом забыв про все глупости в небе. Подумаешь, ревет там… Сутки на ногах не шутки.
Похоже, топотушка решила, что все. Можно расслабиться. Голубовато-стальные глаза закрылись. Ноги-столбы вытянулись, расслабившись.
Бедная доверчивая девушка…
– Алике! Встать!
Алике медленно открыла глаза. Полные укора и мольбы. Ну хоть теперь-то оставьте в покое…
– Встать!!!
Стас, не церемонясь, пнул ее по ноге. Ей, конечно, все равно не больно. Шкура на ногах такая, что ей этот пинок как танку залп конфетти. Но…
Алике взревела как охрипший гудок и вскочила. Сонливость улетучилась, как вчерашний ветер.
Ага. Доверчивая и доброжелательная, но грубости по отношению к себе не потерпит. Предупреждает. А если довести – может и хоботом по шее…
Стас обежал ее. Толкнул в бок, опять крикнул в самое ухо, перебивая грохот вертолета:
– Лежать!
Алике повернула голову и поглядела так, словно собралась укусить. Несмотря на то что вообще-то она не зебра и вообще-то слоны не любят кусаться. Но бывают ситуации…
– Лежать!
Рев, кажется, чуть уменьшился. Ушел в сторону насовсем?..
Или последний зигзаг перед тем, как пройти прямо над этим местом?..
– Лежать!!!
Стас надавил обеими руками на массивный бок. Алике, глядя с тихой яростью – укусила бы, как пить дать укусила бы, будь у нее силы на то, чтобы лишний раз двинуть головой, – повалилась на другой бок, чуть не вмазавшись хребтом в ствол березки. Какие-то сантиметры спасли деревце.
Рев опять приближался. Вертолет завершил очередной зигзаг змейки и шел прямо сюда.
Стас упал на колени, зачерпнул грязь и швырнул прямо на морду топотушки, в удивленные голубые глаза.
Та страдальчески затрубила, – похоже, уже не сомневалась, что любимый дрессировщик окончательно слетел с катушек, – но сил у нее хватило только на то, чтобы закрыть глаза.
Стас швырял и швырял грязь на нее. На голову, на уши, на хобот, на спину, куда мог докинуть, стоя перед ней…
Сверху ударил ветер. Дернул ветви с едва начавшими распускаться почками вниз, к самому боку топотушки, хлестнул по лицу…
Стас схватил Серого за шкирку, сдернул с шеи и ткнул в землю. Протащил по грязи, словно хотел утопить в ней. И повалился в грязь сам.
По телу прокатилась волна холода, но Стас лишь зажмурился и окунул в грязь лицо. Не обращая внимания ни на холод, ни на воду, ни на грязь – ни на что на свете, кроме рева вертолета, который уже проходил сверху.
Перевернулся на спину, пряча теплую – и излучающую тепло! – спину в холодную грязь.
Все.
Больше от тебя ничего не зависит.
